Файл: Н. Н. Федотова cоциальнофилософский анализ взаимоотношений экономики и общества Глобальный капитализм три великие трансформации Культурная революция Москва 2008 Научная монография.pdf

274
в ходе модернизации базовым ценностям — возможно, создание новых институтов.
Происшедшее в Юго-Восточной Азии соответствовало такой пе ре- мене отношений между ценностями и институтами, когда старые ценно- сти явились источником новых социальных институтов. Тип развития, при котором это происходит, назывался нами первоначально постмо- дернизацией, под которой, как уже было показано прежде, понималась попытка соединить черты и ценности традиционного и современного обществ: традицию и инновацию, религиозность и светскость, коллек- тивизм и индивидуализм, иерархичность и демократическое политиче- ское устройство, ориентацию как на мировоззренческие ценности, так и на науку и пр. Постмодернизацию мы рассматривали за неимением других объяснений, объективно соответствующих незрелости реальных тенденций, как новый виток модернизации на основе культуры. Осно- ванием для этого являлось то, что постсовременность не отрицала со- временности радикально, и постмодернизация, которую страны тради- ционного типа, казалось, проходили вместо
модернизации и или про- должая незавершенную
модернизацию, решала и ряд задач последней
или оставляла их на потом.
Постмодернизация дала возможность этим странам миновать не-
которые этапы западного развития, особенно болезненные процессы
смены идентичности на западную. Она казалась, вместе с тем, совпада- ю щей с тенденцией перехода Запада к постсовременной (пост индус- триальной, информационной) стадии.
Но это предположение было навеяно не постмодернизмом как эк- лектическим толкованием перемен, отказом от героического, серьезно- го в пользу иронического отношения к прежним святыням, а скорее растерянностью, неясностью перспектив. Сегодня это смотрится как пройденный этап, который сметен последующим развитием Азии, Запа- да, коммунистических стран и победой теории незавершенного проек та модерна, выдвинутой Ю. Хабермасом и развитой Э. Гидденсом, У. Бе ком,
С. Лэшем и др. Идеи поздней, рефлексивной современности, предложен- ные ими, составили новую концептуальную протосхему продолжающей- ся модернизации. Эти исследователи не употребляли понятий «Третья великая трансформация» и «Третья современность», но они ближе всего подошли к тому, что мы обозначаем подобным образом.

275
Третья великая трансформация: новая глобализация
(
1989 — настоящее время)

276
Кризисы
1960–1990-х слились, создавая особые препятствия для пони- мания и осуществления самостоятельных практик. Студенческий бунт, как и вся волна анархизма
60-х, казалось, остались в прошлом, но кем стали его участники, какие конвенции ими были достигнуты? Рядовые участники сопротивления организованности, как правило, зажили жиз- нью обывателей. А лидеры чаще все го использовали свое участие в ре- волюции
60-х для вхождения в элиту общества. Многие «попутчики»
— хиппи и прочие представители маргинальных форм жизни — погиб- ли, не вынеся тягот социально выбитого из колеи существования.
Опыт Азии этого периода остался не понятым ни наукой, ни обще- ственностью. Мы долго колебались, перенести ли параграф «Спор пост- модернизми и модернизма и расширение представлений о современ- ности» из предыдущего в данный раздел. Но в нем отражена та часть кризиса, которая требовала либо объяснения, либо перемен в самом развитии, кризиса, охватившего как распад второй организованной современности, так и неуверенную поступь начинающейся Третьей ве- ликой трансформации.
И, наконец, внезапно вспыхнувший неолиберализм Р. Рейгана и М.
Тэтчер на Западе, а так же самая радикальная из версий антикоммуниз- ма — неолиберализм в посткоммунистических странах, почти смыкаю- щийся с анархей и бунтом, которыми завершиласьорганизованная со- временность, окончательно разрушил все самоочевидные ценностные конвенции.
Переходной эпохой мы называем 1960–1990-е и не в смысле перехода
куда-то, что было бы можно определить (как, например, говорили в 90-е
о периоде транзита, перехода к демократическому обществу или капи-
тализму), а в смысле времени, не имеющего ясных конвенций в отноше-
нии ценностей и практик.

277
Глава 1. Продолжающийся кризис реконвенционализации переходного периода: 1960–1990
Здесь мы уже не будем говорить о студенческом бунте и анархизме, ибо они оказались на ранней стороне реконвенционализации прежнего ор- ганизованного капитализма.
Однако тройной конвенциональный кризис, о котором мы намере- ны говорить, составил переходный период между Второй и Третьей вели- кими трансформациями: студенческий бунт, анархическое сопротив ле- ние организованности капитализма, попытку вернуться к либерализму, сопровождающуюся анархическими тенденциями, а так же когнитивный кризис в восприятии азиатского опыта
70–80-х годов XX века. С одной стороны, вызов Азии конца
70-х годов оставался в пределах Второй вели- кой трансформации
1914–1990 годов, когда первая глобализация закончи- лась, а вторая не началась, когда современность и капитализм трансфор- мировались из либеральных в организованные с
1914 по конец 1960-х го дов, затем стали видоизменяться в новое состояние вплоть до перехо да от организованной современности к дезорганизации, квазиобъясненной и в отношении Запада, и в отношении Востока, но заложившей предпо- сылки Третьей великой трансформацией. Это был тот самый переход, который З. Бауман, как мы уже упоминали во Вве дении, сравнил с упраж- нением, когда пес на экране превращался в кота: изменения происходи- ли на глазах, но момент превращения трудно зафиксировать.
а) От идей постмодернизации к концепции поздней современности
Различия в интерпретации процессов в Юго-Восточ ной Азии последней трети XX века связаны с пониманием того, стали ли сделавшие каче- ственный скачок в своем развитии общества этого региона
современны-
ми или же они достигли неизвестного прежде состояния.
Современное общество мы определили прежде как индустриальное, западное, капиталистическое общество. Это была теоретическая конвен- ция, превращение слова повседневного языка, с точки зрения которого в современности живут и традиционные, и примитивные общества, в

278
Третья великая трансформация: новая глобализация (
1989 — настоящее время)
понятие с фиксированным теоретическим смыслом. По вторим, что для опыта Юго-Восточной Азии было характерно
сближение антагонистичес-
ких черт традиционного и современного общества, их взаимодополни- тельность, включающая в себя ориентацию на новое, с учетом традиции; использование традиции как предпосылки модернизации; светскую ор- ганизацию социальной жизни, с сохранением значения религии и мифо- логии в духовной жизни; со единение целе- и ценностной рационально- сти; интегральный образ времени, включающий прошлое, настоящее и будущее; значение выделенной персональности и, вместе с тем, одобре- ние и использование имеющихся форм коллективности; сочетание миро- воззренческих и инструментальных ценностей; демократический харак- тер власти, но признание авторитетов в политике; эффективную произ- водительность, но и ограничение пределов роста; совмещение психоло- гических характеристик человека традиционного и современного обще- ства; эффективное использование науки при осуществлении традици- онных, ценностных легитимаций социального выбора, сочетание есте- ственной эволюции с регулируемым ускорением; со единение городских и деревенских форм жизни; наличие гибких и институциональных форм организации общества; сочетание локального и глобального.
Такой список «всего хорошего» мог бы быть сконструирован как мысленная попытка смягчить конфликты модернизации, но она показа- лась бы утопической, если бы не было реально успешного поиска новых институтов и структур на основе традиции.
Важно отметить, что тенденция такого же рода начала проявляться и на Западе
1
. Постиндустриальное, постсовременное общество тре бовало новых социальных технологий, объединяющих принципы организации с коренными чертами народов как на Западе
2
, так и на Востоке. В этой ин терпретации обнаруживалось различие культурного и институциональ- ного, ценностного и институционального, а также конкуренцию тенден- ций видеть мир гомогенным или гетерогенным. При гомогенном под- ходе центральным считалось понятие мировой системы, некой целостно- сти, которая может стать предметом социальных наук и теории модер- низации. При гетерогенном подходе теоретиков больше интересо вали культурные различия и более приемлемы постмодернистские теории
3 1
Cм:
Lipset S.M. The Third Century. America as a Post-Industrial Society.
Stanford,
1979.
2
Antropology of Organization. / Ed. By S. Wright. L.,
1994.
3
Global Modernities /Ed. by M. Featherston, S. Lash, R. Robert son, L., New
Delhi.
1995. P. 4.

279
Глава 1. Продолжающийся кризис
реконвенционализации переходного периода: 1960–1990
Согласно Гидденсу, это был период
высшей или поздней современ-
ности. Гидденс, однако, полагал, что можно говорить о постсовремен- ности не только как о культуре, но как о новом институциональном порядке, который может быть реализован в будущем. Иными словами, речь шла о том, а что будет существовать после капитализма? Социализм не представлялся ему альтернативой из-за его экономической неэффек- тивности и авторитарного управления экономикой. По мнению Гидден- са, посткапиталистические (постсовременные) общества будут скоор- динированы на глобальном уровне. Их будет отличать многоукладность с демократическим участием, демилитаризация, гуманизация и соци- альные технологии, направленные на преодоление нужды. Он считал возможным координацию глобального порядка, преодоление войны и создание системы планетарной защиты, а также социализированной экономической организации
1
. Легко видеть, что постсовременность у
Гид денса — это теоретический конструкт, сформированный в ответ на обнаруженные недостатки капитализма (современности), на их «неду- ги». А.Тоффлер одним из первых прогнозировал переход общества из индустриальной фазы (как в ее капиталистической, так и социалисти- ческой форме) к информационному обществу, что было более конкрет- ным, чем термин «постиндустриальное».
Отвечая в начале
90-х на вопрос своего русского собеседника о на- стоящем и будущем Америки, Тоффлер отмечал произошедшие большие сдвиги. Исчез порожденный индустриальным периодом развития стан- дарт «американского образа жизни», выработанный в «плавильной печи» взаимодействия людей разных рас и национальностей (добавим, в по- рождаемой индустриализмом массе). По яви лись, в отличие от прежде достаточно однородной массы, всевозможные группы со своими инте- ресами — национальные, принадлежа щие к разным «кругам» общества, ведущие разный образ жизни. Тоффлер писал: «...печь по-прежнему работает, но упомянутые групповые особенности не переплавляются в абсолютный стандарт. Все, так сказать, находится в печи, но при этом сохраняет свою особость»
2
. Сегодня, когда печь уже не работает и по-
1
Giddens A. The Consequences of Modernity.
2
Тоффлер А. Америку ждет раскол или единство с азиатским оттенком.
См.:
Миронов В. Известный футуролог о неизбежности прогресса //Не- зависимая газета.
1994. 7 июня. С. 5. См. также: Porter B. Can American
Democracy Survi ve? // Commentary.
1993. November. P. 37–40; Huntin g-
ton S. If not Civilization, What? Paradigme of the Post Cold War World // Fo- reign Affairs.
1993. November/December. V. 72. P. 186–194.

280
Третья великая трансформация: новая глобализация (
1989 — настоящее время)
пытки ее восстановить проваливаются, это мало значащее тогда заме- чание приближает к пониманию нынешней ситуации.
Говоря о будущем Америки в этой ситуации, он обозначил два ва- рианта ответа. Первый — это раскол Америки на западную и восточную части, а второй — единство, но с азиатским оттенком. Восток Америки бу дет ориентирован на Европу, Запад Америки — на Япо нию и Тихооке- анский бассейн. Единство же страны может быть со хранено, только ес ли
Америка в изрядной мере «азиатизируется». Речь шла о возрастании роли азиатской части населения, о геополитической ориентации на Азию и, наконец, о возрастании «незападных ценностей» в новой Америке.
Ведь информация, которая будет играть решающую роль в будущем, не по нималась Тоффлером сугубо технологически и включала в себя не только технологические или научные сведения, но и искусство, и мораль- ные ценности. Новый образ будущего тогда был не ясен многим тео ре- тикам. Он определялся, как и прежде, через ведущие конфликты: «...Ни- какие изменения в обществе не происходят равномерно, они всегда про- исходят волнообразно. Например, индустриализация подрывает сельское хозяйство — это конфликт первой волны. Развитие промышленно сти приводит к увеличению загрязнения окружающей среды — это конфликт второй волны. А когда буржуазное мировоззрение вступает в конфликт с феодальными интересами — это уже конфликт третьей волны»
1
Следовательно, переход общества на стадию «третьей волны», т.е. в информационную, постиндустриальную стадию, а так же в новых тогда терминах — в постсовременную фазу, есть одновременно его «азиати- зация», но такая, где азиатский компонент не принимается в чистом виде, ибо главный конфликт — это борьба буржуазных ценностей с фео- дальными, средневековыми. В ряде концепций, возникших в то же самое время, было дано «эквивалентное описание», т.е. описание в разных концептуальных рамках или в виде метафор, еще не связанных с тео- риями, тех сдвигов, которые происходили на Западе. Эти концепции характеризовали изменения Запада как переход к постсовременному обществу (постмодернисты), постиндустриальному обществу (Д. Белл,
А. Тоффлер, С. Лип сет), к информационному (Р. Нисбет), к обществу риска (У. Бек, Э. Гидденс). В системе наших рассуждений термин «пост- современность» находится в корелляции с понятием «традиционное общество». Посмодернисты считали, что эта стадия присоединяет к цен- ностям современного общества отвергнутые прежде традиционные цен- ности и архаику, сплавляя их в причудливый конгломерат.
1
Тоффлер А. Америку ждет раскол или единство с азиатским оттенком.
С.
5.