ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 04.12.2023
Просмотров: 817
Скачиваний: 2
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Однако наряду с данной традицией и вопреки ей столь же постоянно и неизменно существовал и ее протагонист — естественно-научная, когнитивистская, натуралистическая (и в этом смысле антигуманистическая) традиция в психологии. Для ее пред-
11
ставителей высшая ценность и конечная цель науки — научное знание, тогда как человек — лишь средство получения этого знания. Как справедливо отмечают В.П.Зинченко и Е.Б.Моргунов, «занятие психологией само по себе — еще не гарантия гуманизма» [14, с. 19].
Несовместимость познания человека и ценностно-гуманистического отношения к человеку осознавалась многими философами и психологами. Так, М.Бубер емко и исчерпывающе выразил данную оппозицию в следующих словах: «Человека, которому я говорю Ты, я не познаю. Но я нахожусь в отношении к нему, в святом основном слове. И только выйдя из этого отношения, я буду снова познавать его. Знание есть отдаление Ты» [7, с. 9].
Более того, можно с определенностью утверждать, что диалектическое взаимодействие и борьба этих двух идейных традиций или этических парадигм в истории психологии играли (и играют) не меньшую роль, нежели классическая, гораздо более изученная и ставшая почти одиозной оппозиция материализма и идеализма.
Две традиции в психологии
По мере развития психологии и превращения ее из сугубо схоластической философской дисциплины в науку экспериментальную, а затем и в науку практическую противоречие гуманистической и натуралистической традиций неизбежно обостряется, поскольку оно превращается из противоречия идеологий, принципов, понятий и слов в противоречие методов работы с человеком, способов обучения и воспитания, профориентационных и психотерапевтических процедур; другими словами, теоретическое противоречие превращается в борьбу различных психологических практик.
Если в рамках натуралистической традиции в психологии с ее культом знания человек рассматривается как испытуемый, т.е. как исполняющий психологические законы, как объект, манипули-руемый с помощью психологических знаний и средств воздействия (пусть даже наделенный некоторыми качествами субъекта, ответственными за его сопротивление этим манипулятивным воздействиям), то в гуманистической традиции постоянно воспроизводится установка, препятствующая частичным определениям человека как только испытуемого, только пациента и т.п. Человек в этой традиции рассматривается не как исполняющий, репродуцирующий и подтверждающий те или иные психологические (а также социальные) закономерности, но и как свободно реализующий их и, следовательно, как творческий, т.е. способный не только осуществлять, но и нарушать эти закономерности, спо-
12
собный также развивать их и устанавливать уже в новом качестве, способный создавать новые закономерности.
Конечно, натуралистическая (ориентированная на знание) и гуманистическая (ориентированная на идеал) традиции в психологии никогда не существовали и, пожалуй, не могут существовать так сказать в «чистом виде». Намеченная нами логическая оппозиция в действительности никогда не сводилась к бесплодной конфронтации, не превращалась в статичный антагонизм. В экспериментально-практическом плане борьба этих традиций выражалась во взаимном использовании наработанных ими исследовательских схем, технологий, методик и конкретных фактов, во включении всего этого арсенала в каждый раз особый, специфический научный контекст. В теоретическом плане наблюдалась постоянная взаимная контринтерпретация полученных в психологических исследованиях фактов и обнаруженных закономерностей (в качестве типичной контринтерпретации см., например, научную полемику К.Роджерса и Б.Скиннера [52, 246]).
Диалектическое противоречие двух данных метапсихологий, на наш взгляд, является подлинной движущей силой развития психологической науки в целом, оно весьма конструктивно, поскольку приводит к созданию целого ряда принципиальных концептуальных оппозиций и различений.
В качестве примера подобных теоретических размежеваний можно указать на совершенно разные подходы к постановке и решению такой ключевой проблемы психологии, как проблема психического развития. С одной стороны, существуют и всячески подкрепляются данными конкретных исследований определения психического развития как адаптации индивида ко все более сложным формам взаимодействия с окружающей действительностью, т.е. психическое развитие понимается как внешне обусловленный, вынужденный процесс «обрастания» индивида новыми, более совершенными адаптационными механизмами, схемами поведения, мышления, чувствования. С другой стороны, психическое развитие понимается как изначально креативный (в широком смысле) процесс, как творчество, т.е. преобразование индивидом и окружающей действительности, и самого себя, и системы взаимодействий с этой действительностью. В этом смысле подлинное развитие неизбежно (изначально и первично) связано с дезадаптацией индивида, с преодолением сложившихся форм жизни. Любые более частные определения психического развития (как изменения потребностей или типов мышления, как постановки и решения проблем, как диалогического взаимодействия и т. д. и т. п.) каждый раз находят свои подтверждения и
эмпирические конкретизации как в гуманистической, так и в натуралистической традиции в рамках предельно обобщенных определений психического развития как творчества или приспособления соответственно.
13
Разные, диаметрально противоположные решения находит в русле этих двух традиций и другая общая психологическая проблема — проблема соотношения индивида и группы (общества), Я и Мы. Адаптивность Я, его производность и зависимость от Мы, интериоризация его сущности извне и соответственно социоцен-трическая парадигма в целом противопоставляются в данном контексте креативности Я, его свободе и автономии по отношению к внешним формирующим (обучающим и воспитывающим) воздействиям со стороны Мы, экстериоризации его сущности вовне в процессах самоактуализации, в творческих актах и поступках и соответственно в антропоцентрической парадигме в целом.
Проблема индивидуальных различий — еще одна научная область, где решения, предлагаемые натуралистической и гуманистической метапсихологиями, образуют диалектическую оппозицию. С одной стороны, в натуралистической традиции индивидуальные различия традиционно понимаются как результат сложного сочетания множества типических параметров и атрибутов, как констелляция индивидуально специфичных проявлений типологических свойств (типов нервной системы, темперамента, тревожности, когнитивного стиля, мотивации достижения, фрустрацион-ной толерантности и т.д. и т.п.). Иначе говоря, индивидуальные различия, индивидуальность определяются в данном случае через тип или, точнее, через совокупность типов, т.е. в конечном счете как в определенном смысле типичное, повторяющееся и воспроизводимое и, следовательно, не уникальное. С другой стороны, в гуманистической традиции индивидуальные различия рассматриваются как производные от уникальности каждой личности. Каждое Я уникально, неповторимо, поэтому для представителей гуманистической традиции в психологии дифференциация личностей по любому психологическому параметру означает по сути дела буквально противоположную, обратную логическую процедуру — не различение, но отождествление личностей по этому параметру, нахождение сходства, общности между ними (по типу нервной системы, темпераменту, тревожности и т.д.). В этой связи вся натуралистическая дифференциальная психология должна рассматриваться гуманистическими психологами, как это ни парадоксально, в прямо противоположном смысле, а именно как унифицирующая психология. Таким образом, сами исходные представления о природе индивидуальности в гуманистической психологии делают для нее абсолютно чуждой традиционную психодиагностику. В
этом обстоятельстве, в частности, мы видим более глубокую, сущностную причину непреодоленных (а возможно, и принципиально непреодолимых) трудностей в создании полноценной психодиагностики и дифференциальной психологии как в американской гуманистической психологии, так и в ориентировавшейся на марксизм советской психологии. По-види-
14
мому, сама их внутренняя научная идеология (а не только лишь внешняя политическая идеологии, как полагают обычно) составляет основное препятствие на пути разработки гуманистической психодиагностики или марксистской дифференциальной психологии f 136].
Две гуманистические психологии
Мы отметили научную, идейную и даже мировоззренческую общность марксистской и гуманистической психологии, в которых мы видим два направления развития единой гуманистической традиции в современной мировой психологической науке. Однако между ними изначально существовало одно принципиальное различие, для осознания и устранения которого лишь в самое последнее время начали создаваться благоприятные идеологические и собственно научные условия. Речь идет о различном понимании представителями этих двух гуманистических психологии роли и функции гуманистического идеала в психическом развитии человека.
В отечественной психологии, ориентировавшейся на философию марксизма, идеал всесторонне и гармонично развитой личности всегда рассматривался в качестве конечной точки, идеального предела или результата процесса развития личности и, следовательно, в качестве своего рода эталона, в соответствии с которым должен строиться данный процесс и должны оцениваться все его промежуточные результаты. Иначе говоря, и в теоретических собственно научных построениях, и в практической психолого-педагогической учебно-воспитательной деятельности осуществлялась стратегия, которую можно назвать стратегией «от идеала—к жизни». При этом сам идеал понимался чрезвычайно абстрактно и упрощенно — как некий лежащий «за горизонтом» настоящего предельный норматив личностного развития.
Такая стратегия обособления (отчуждения) идеала от реальной жизни постоянно провоцировала «онтологический дуализм» (С. Л. Рубинштейн) во взаимоотношениях человека и его бытия и в результате привела к чрезвычайному отрыву идеала от жизни, к потере им какой бы то ни было связи с жизнью. Идеал утрачивал реальность, определенность и, следовательно, направляющую и организующую функции по отношению к реальным процессам личностного развития в самой жизни. В конечном счете эта стратегия породила, с одной стороны, крайнюю схоластичность теоретических
построений в области психологии и педагогики, а с другой — чрезвычайную догматичность и императивность психолого-педагогической практики (разного рода рекомендаций, формирующих воздействий и оценочных процедур).
15
Американской гуманистической психологии в силу ряда исторических, политических и общекультурных обстоятельств (прежде всего плюралистичности, неунифицированности социального развития) удалось с самого своего возникновения избежать ложной исследовательской стратегии, основанной на отчуждении идеала от жизни. Идеал целостно (полноценно) функционирующего человека (или, точнее, эмпирические аппроксимации этого идеала) американские психологи начали искать (и находить!) в самой жизни, «здесь и теперь». Предпринятые А.Маслоу, К.Роджерсом и другими психологами исследования проявлений тенденции к самоактуализации в жизни и профессиональной деятельности так называемых «сэлфактуалайзеров» и «фасилитаторов свободы» (реальных ученых, психотерапевтов, учителей, администраторов, политических деятелей) показали, что идеальные формы личностного развития и функционирования могут изучаться в качестве реальных случаев [53, 59]. В этом смысле в американской гуманистической психологии буквально с самого момента ее возникновения была реализована (как и насколько успешно, другой вопрос) иная общая стратегия, которую можно назвать стратегией «от жизни — к идеалу»: найти конкретных индивидов или отдельные личностные проявления, которые являются конкретными воплощениями гуманистического идеала, в самой жизни можно выявлять и изучать определенные условия, способствующие становлению таких личностей и присущих им личностных проявлений (чувств, поступков, форм общения и рефлексии); только на этом пути «от жизни — к идеалу», изучая идеальное в реальном, можно сформулировать и реальные (а не схоластические) «здесь и теперь» теоретические представления об идеале, и недирективную (а не императивную) психолого-педагогическую практику воссоздания этого идеала путем развития самой действительности.
Инволюция отечественной психологии, ориентировавшейся на марксизм
Вряд ли можно дать более точную и емкую характеристику развитию отечественной психологии в советский период, чем та, которую в середине 70-х гг. дал А. А. Смирнов в своем обобщающем труде «Развитие и современное состояние психологической науки в СССР» [37]. В заключении к своей книге он писал: «Заканчивая обзор пути развития советской психологической науки, надо еще раз подчеркнуть идейное единство всех советских психологов, твердо опирающихся в своей работе на философию марксизма-ленинизма, на основополагающие высказывания