ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 04.12.2023
Просмотров: 824
Скачиваний: 2
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Начиная с середины 40-х гг. признание К. Роджерса в психологических и психотерапевтических кругах неуклонно возрастало. Труды К. Роджерса в области психотерапии и психологии личности (16 книг и более 200 научных статей) получили широкое международное признание, были переведены на многие языки. По результатам опросов, проведенных в 1982 г. двумя ведущими психологическими журналами США («Journal of Counseling Psychology» и «American Psychologist»), К.Роджерс получил рейтинг самого влиятельного {most influental) американского психолога. В 1987 г. кандидатура К. Роджерса была выдвинута на присуждение Нобелевской премии Мира.
До последних дней своей жизни К. Роджерс продолжал активную творческую деятельность в науке. В одной из своих книг он писал, что личностный, человечный способ бытия в мире — это бесконечный процесс становления. Жизнь К.Роджерса — лучшее подтверждение этой гуманистической идеи.
Теория, ценности и миссия К. Роджерса
В теории К. Роджерса зачастую видят либо систему определенных представлений о человеке и его сущности, либо особый метод психотерапии, либо всего лишь совокупность тщательно разработанных техник коррекции межличностных отношений. При этом психологическая теория и психотерапевтическая практика как бы отделяются от личности автора, от всей системы его убеждений, ценностей и поступков, от всего того, что сам К.Роджерс называл «способом бытия». Такая естественная и привычная для многих дезинтеграция дела и замысла, внешнего и внутреннего планов жизни, на наш взгляд, полностью искажает адекватное понимание целостной личности К. Роджерса и всего того, что он сделал. Техника, навыки, приемы недирективной психотерапии, гуманистического обучения и воспитания, разрешения политических конфликтов и т.д. — все это лишь производные от человечного способа бытия К. Роджерса. Поэтому понимание его теории, освоение его метода и его техник невозможны без понимания и освоения его установок, его способа бытия. Именно в этом мы видим проявление глубинной связи личности К. Роджерса с системой его научных идей, с системой его научных методов.
Более того, в личностной обусловленности теории К. Роджерса, по нашему мнению, проявляется альтернативная природа гуманистической психологии в целом, в которой личность ученого выступает в качестве основного инструмента познания. Так называемая научная (позитивистская, натуралистическая) психология на протяжении всей своей истории исповедовала совершенно иные
25
представления: воздействие на человека и познание человека виделись следствиями, результатами овладения психологом всей системой внешних и внутренних, объективных и субъективных детерминант, влияющих на психические процессы, состояния и свойства человека.
Средством воздействия и инструментом познания считалось объективное научное знание. Личность самого психолога, уровень его личностного развития вычеркивались из списка профессионально важных качеств.
В гуманистической психологии, напротив, личностное развитие самого психолога становится непременным условием познания другого человека, условием развивающегося взаимодействия с ним. Вот почему можно сказать, что гуманистическая психология, у истоков которой стоял К.Роджерс, намечает принципиально иной путь развития психологической науки — путь, ведущий к познанию не абстрактного и искусственно сконструированного человека, а реального и подлинного и, следовательно, к созданию новой науки — «психологии с человеческим и человечным лицом».
Основные научные постулаты теории К. Роджерса широко известны: вера в изначальную, конструктивную и творческую мудрость человека; убеждение в социально-личностной природе средств, актуализирующих конструктивный личностный потенциал человека в процессах межличностного общения; понятие о трех основных условиях межличностного общения, фасилитиру-ющих личностное развитие: «безоценочное принятие», «эмпатия», «конгруэнтность»; представление о закономерных стадиях протекания группового процесса, возникающего в указанных социально-личностных условиях, и о его столь же закономерных терапевтических результатах.
Характерной особенностью данных постулатов или принципов является их специфический научный статус. В системе идей К. Роджерса все эти постулаты существуют одновременно и как сугубо теоретические положения, и как вполне конкретные научные факты. Их статус эмпирически воспроизводимых фактов в настоящее время бесспорен. Всегда и везде при соблюдении выявленных и тщательно проанализированных К.Роджерсом условий общения наблюдается особый межличностный (групповой) процесс, приводящий к определенным личностным изменениям участников общения.
Исследование терапевтического процесса, проведенное К. Роджерсом, выявило, что исцеление происходит тогда, когда клиент чувствует себя принятым и понятым. Почувствовать себя принятым и понятым — редкий опыт, особенно тогда, когда вы испытываете страх, гнев, горе или ревность. И тем не менее исцеляют именно эти моменты принятия и понимания. В качестве
26
друзей или терапевтов мы часто полагаем, что в этих случаях должны иметь готовый ответ или же должны дать совет. При этом, однако, мы игнорируем исключительно важную истину. Самый большой дар мы даем человеку тогда, когда искренне вслушиваемся во всю глубину его эмоциональной боли и проявляем уважение к способности человека найти свой собственный ответ.
Рассматривая гуманистический идеал свободного и целостно функционирующего человека, представленный в ряде работ К. Роджерса, можно понять, насколько близок по духу этот образ идеалу Нового человека: свобода и ответственность, целостность и гармоничность, актуализация и реализация всех потенциальных возможностей — подлинно общечеловеческий идеал. Не менее близки нам идеи К. Роджерса о демократизации всех и всяческих межличностных отношений: в науке и экономике, в воспитании и политике.
Идея всеобщего мира, стремление гуманизировать межэтнические и межнациональные отношения — естественное следствие прогрессивных убеждений К. Роджерса.
К.Роджерс шел по пути утверждения всечеловеческого в человеке. Этот путь совпадает для нас с гуманитарной традицией русской культуры, культуры А.С.Пушкина и Ф.М.Достоевского, А.П.Чехова и Л.Н.Толстого, А.М.Горького и М.А.Булгакова.
Путь, который избрали оппоненты, противники и недоброжелатели К. Роджерса, — тупик антигуманизма. Исповедуемые ими идеи исключительности и превосходства, отдельности и самодостаточности, их стремление к власти над человеком, к контролю над его сознанием и поведением являются не просто ложными и бесперспективными, но губительными, ведущими к дегуманизации психологии и всей культуры, толкающими современный мир к тотальной катастрофе.
На наш взгляд, миссия К. Роджерса заключалась в том, чтобы поставить перед психологической наукой «задачу на смысл»: какой из этих двух путей выбирают ее представители? Какие люди приходят в эту науку и формируются в ней? Не является ли кризис современной традиционной психологии личностным кризисом людей, работающих в этой науке?
К.Роджерс четко обозначил поистине историческое распутье в развитии психологии. Тем самым он сформулировал выбор и, следовательно, вызов для этой науки, поставил перед психологами не только «задачу на смысл», но и «задачу на поступок». Кончина К. Роджерса с особой остротой потребовала от психологов, не равнодушных к гуманизации своей науки, поиска ответа на вопрос, стоящий в самом конце его последней книги:
«Do we dare?» — «Осмелимся ли мы?»
27
Новый гуманизм: от философии к психологии
Благодаря трудам К. Роджерса в научной психологии была сформулирована новая концепция человека и его природы. Она радикально отличается от господствовавших в ней ранее психоаналитических и бихевиористских представлений, в соответствии с которыми человеческая природа изначально и по своему существу зла и несовершенна. Оппонентами подобных представлений, восходящих к постулатам социализированного (церковного) христианства о греховности человеческой природы и глубоко укоренившихся в западной культуре, традиционно были философы. Вплоть до середины XX в. эта «гуманистическая оппозиция» оставалась философской, хотя при этом она все более и более психологизировалась: от философии Возрождения и Просвещения через классическую немецкую философию и материализм Л.Фейербаха и К. Маркса к персонализму и экзистенциализму. Этот последний переход четко обозначил М. Бубер: «Маркс, ограничившись человеческим миром, лишь за ним и признал надежное будущее, и эта уверенность, будучи по своему происхождению диалектической, оказывает вполне реальное действие. Но в нынешнем упорядоченном хаосе исторических катаклизмов (имеется в виду полная исторических катастроф первая половина XX в. — А. О.) гибнет и эта уверенность. С умиротворенностью покончено; нарождается новый антропологический страх; вопрос о сущности человека встает перед нами во весь рост — и уже не в философском одеянии, но в экзистенциальной наготе. Никакие диалектические гарантии не удержат человека от падения; лишь от него самого зависит, сделает ли он последний шаг к краю бездны. Силы для этого шага он почерпнет уже не из картин надежно обеспеченного будущего, а из тех глубин безнадежности, где его отчаявшееся сознание найдет свой ответ на вопрос о сущности человеческого бытия» [7, с. 100].
Лишь во второй половине XX в. к этой философской гуманистической оппозиции примкнули психологи и психотерапевты (А.Маслоу, К.Местакес, Р.Мэй, К.Роджерс). Отчетливая психологизация современного гуманизма оправдана и понятна: гуманизация мира невозможна без гуманизации его сердцевины — человека.
Гуманистическая психология — это явление не узконаучного, но общекультурного, а точнее, «ноосферного», «планетарного» (В. И. Вернадский) масштаба. Вот почему, возникнув первоначально как сугубо психологическая инновация, как «третья сила» в психологии, она стремительно, всего за несколько десятилетий расширила сферу своего приложения, проникла в медицину и педагогику,
антропологию и социологию, теологию и политику. Наш мир быстро изменяется, и его универсальной идеей, проти-
28
востоящей сегодня всем традиционным идеологиям, становится современный гуманизм.
К. Роджерс прошел путь от индивидуального психотерапевтического взаимодействия с клиентом к работе с малыми группами, а затем нациями. Человекоцентрированная психотерапия, буквально шокировавшая в 50-е гг. психологическое сообщество, эволюционировала в 60 —70-е гг. в человекоцентрированное обучение [183], вызвавшее не меньшее непонимание и сопротивление у педагогов, и, наконец, в 80-е гг. воплотилась в человеко-цент-рированную политику [12], существование и позитивное влияние которой мировое сообщество еще только начинает осознавать. В последние годы жизни К. Роджерс много работал в «горячих точках» нашей планеты: в Северной Ирландии, Южной Африке, Центральной Америке. Всего за несколько месяцев до своей кончины он посетил Советский Союз [И, 60].
Исходную оппозицию традиционным психотерапевтическим, педагогическим, политическим и прочим практикам и идеологиям составляют три базовых гуманистических принципа, или убеждения: люди по своей природе свободны и добры; пациенты, учащиеся, представители политических партий, социальных классов и т. п. — это прежде всего люди; конструктивное (дающее облегчающий, лечащий, обучающий, развивающий, умиротворяющий и подобные эффекты) взаимодействие с людьми возможно только в том случае, если психотерапевту, учителю, политику удается войти с ними в трансперсональные (а не интерперсональные, т.е. медицинские, педагогические или политические) отношения.
Важнейшее научное открытие К.Роджерса заключается в том, что он установил необходимые и достаточные условия гуманизации любых межличностных отношений, обеспечивающие конструктивные личностные изменения: безоценочное позитивное принятие другого человека, его активное эмпатическое слушание и конгруэнтное (т.е. адекватное, подлинное и искреннее) самовыражение в общении с ним [232].
О сложной судьбе гуманизма в современном мире свидетельствует та первичная реакция, которая возникает у каждого, кто впервые сталкивается с идеями гуманистической психотерапии, педагогики и политики. Это глубоко противоречивая реакция, в которой одновременно находят свое выражение убеждение в абсолютной тривиальности гуманистического подхода (разве не трюизм то, что люди — это люди и что к ним лучше относиться с пониманием, добротой и искренностью) и убеждение в его утопичности (чисто