Файл: Сходство и отличие требований права и морали (Сущность морали и права).pdf
Добавлен: 28.03.2023
Просмотров: 133
Скачиваний: 2
Фундаментальный характер проблемы коллизии между правом и моралью проявляется уже на уровне базовых принципов правового и морального регулирования. Известный принцип «дозволено все, кроме того, что прямо запрещено законом», лежащий в основании общедозволительного типа правового регулирования, не вызывает у правоведа и тени сомнения. Однако, совершенно очевидно, что либеральный нормативный режим, основанный на принципе «разрешено, все, что не запрещено законом» совершенно неприемлем для морали. Для сферы нравственности не приемлем и принцип «запрещено все, кроме того, что прямо разрешено законом», на котором основано запретительное правовое регулирование[17].
В деонтической логике нормативный режим, основанный на принципе «запрещено все, что не является разрешенным» называется деспотическим. Такое его название уже само по себе указывает на несовместимость с нравственностью.
Недопущение или устранение возникающих коллизий, противоречий между правовыми и моральными аспектами принимаемых решений и деятельности субъектов общественной жизни, гармонизация отношений права и морали своей необходимой предпосылкой предполагает обладание научно обоснованным пониманием взаимосвязи права и морали. Однако, несмотря на предпринимаемые уже в течение длительного времени попытки исследователей самого разного научного профиля обрести единомыслие в понимании указанного соотношения, желаемый результат пока не достигнут[18].
Весьма эффектно, в «экстремальной» форме выражает проблему взаимосвязи права и морали положение «право как минимум нравственности», которое часто привлекает к себе внимание как юристов, так и философов. Реакция юристов на приведенную формулу чаще всего отрицательная, поскольку она выражает доминирующую роль морали по отношению к праву.
Действительно, если читать приведенную формулу буквально, то из нее следует, что, во-первых, право есть часть морали, а, во-вторых, не просто меньшая, а минимальная ее часть. Вполне естественно, что такой «дискриминационный» вариант соотношения права и морали юриста удовлетворить не может.
Некоторые правоведы отдают предпочтение варианту даже слияния права и морали, усматривая в нем идеал их взаимоотношения. Так, например, по мнению В. Ф. Залесского: « Слияние морали и права есть тот идеал, к которому мы стремимся»[19]. Основания, возможность и перспективы реализации таким образом понимаемого идеала соотношения права и морали нуждаются в пристальном внимании и всестороннем анализе[20].
Дискуссия о праве как минимальной нравственности интересна сама по себе, но еще больший научный интерес она представляет, как выражение проблемы соотношения права и морали.
В философской и юридической литературе исторически сформировались различные подходы к решению проблемы соотношения права и нравственности. В своей работе «Лекции по общей теории права» Н. М. Коркунов рассматривает три типа теорий характеризующихся отождествлением права и нравственности, резким их противоположением и признанием необходимой связи между ними[21]. Автор показывает историческую обусловленность их возникновения и развития.
Имевшее место в определенный исторический период смешение права и нравственности, вплоть до их отождествления, позволяло власти, духовно опирающейся на монополию религиозного мировоззрения, распространять действие законодательства на вопросы совести и нравственное достоинство человека. Идея суверенности права, отделения его от нравственности вплоть до их противоположения концептуально оформилась в XVIII веке и получила свое развитие в учениях Канта и Фихте. Это воззрение сыграло позитивную роль в борьбе за свободу совести и обретение индивидуальной свободы. Его негативные аспекты и последствия связаны с тем, что нравственные интересы начинают уступать формальным требованиям и даже приноситься им в жертву. «Строгое осуществление права оказывается в таких условиях нередко вопиющей несправедливостью: summum jus, summum injuria» [22]. Именно это противоречие в соотношении права и нравственности подметили Теренций и Цицерон.
Реакция на отстаивание независимости права от нравственности выраженная в ее крайней форме, как полной независимости состояла иногда в признании другой крайности в их отношениях, в подчинении его нравственности. Цель права начинает усматриваться в осуществлении нравственности. Весьма наглядно это выражено в философии Гегеля. Излагая учение о долге, или мораль, Гегель пишет: «То, что можно требовать от человека на основании права, представляет собой некоторую обязанность. Долгом же нечто является постольку, поскольку оно должно быть выполнено из моральных соображений».
Моральность требует, чтобы поступок совершался из уважения к долгу. «Следовательно, — заключает Гегель, — и соответствующий праву образ действий морален, если побудительной причиной последнего является уважение к праву»[23].
Право представляется как бы условием осуществления морали, поскольку она требует, «чтобы прежде всего было соблюдено право и лишь после того как оно исчерпано, вступали бы в действие моральные определения»[24].
Указывая на распространенность подобных взглядов на соотношение права и морали, Н. М.Коркунов приводит в качестве примера позицию Еллинека по данному вопросу. «Известный государствовед Еллинек, — пишет Н. М. Коркунов, — определяет соотношение права и нравственности так, что право есть этический минимум, то есть совокупность тех нравственных требований, соблюдение которых на данной стадии общественного развития признается безусловно необходимым.
Право, следовательно, с такой точки зрения есть только часть нравственности, та именно часть, которая составляет необходимое условие данного общественного порядка. Все, что в нравственных требованиях содержится сверх этого минимума, составляет нравственность в тесном смысле в отличие от права. Соблюдение таких нравственных требований только желательно, а не необходимо: это своего рода этическая роскошь»[25].
Подчинение права нравственности как средства цели или как формы содержанию Н. М. Коркунов считает такой же крайностью, как и прежнее полное их обособление. Данная точка зрения, по его мнению, не может быть признана правильной.
Сторонником теории этического минимума был видный представитель русской религиозной философии В. С. Соловьев. Его позиция по данному вопросу выражается совпадающим с приведенной точкой зрения Еллинека суждением: «право есть низший предел или определенный минимум нравственности»[26].
Взятое само по себе, вне контекста рассуждений философа по данному вопросу, оно дает основание утверждать, что автор действительно рассматривает право частью нравственности. Причем, частью, которая представляет собой наименее развитую форму проявления морального духа.
Термин minimum в переводе с латинского буквально означает наименьшее, то есть наименьшее значение какого-либо ряда. Такое толкование позиции В. С. Соловьева дается авторами учебника по философии права. Именно его воззрения приводятся примером теорий, рассматривающих «право, как часть нравственности». «А чтобы решить вопрос, какая же это часть нравственности, выдвигается теория этического минимума, имеющая в качестве своих сторонников многих крупных представителей философии»[27]. При такой интерпретации теория этического минимума действительно получила в отечественной научной литературе распространение и оказала негативное влияние на правосознание в качестве фактора правового нигилизма.
На это обстоятельство обратил внимание Б. А. Кистяковский. В своей статье, опубликованной в известном сборнике «Вехи» Б. А. Кистяковский пишет: «Право не может быть поставлено рядом с такими духовными ценностями, как научная истина, нравственное совершенство, религиозная святыня. Значение его более относительно, его содержание создается отчасти изменчивыми экономическими и социальными условиями. Относительное значение права дает повод некоторым теоретикам определять очень низко его ценность. Одни видят в праве только этический минимум, другие считают неотъемлемым элементом его принуждение, то есть насилие.
Если это так, то нет основания упрекать нашу интеллигенцию в игнорировании права. Она стремилась к более высоким и безотносительным идеалам и могла пренебречь на своем пути этою второстепенною ценностью»[28]. Нам представляется, что приведенная интерпретация формулы «право, как минимум нравственности», вызывающей длительное время не прекращающуюся дискуссию, нуждается в существенном уточнении. Взятая сама по себе, она неадекватна целостной позиции В. С. Соловьева по вопросу соотношения нравственности и права, и не допускает толкования в том смысле, что право есть совокупность определенных нравственных требований, как это утверждает Еллинек.
Воспроизведем логику рассуждений В. С. Соловьева по обсуждаемому вопросу. При рассмотрении связи права и нравственности, автор исходит из того общего положения, что «действительное противоречие и несовместимость существуют не между правом и нравственностью, а между различными состояниями как правового, так и нравственного сознания»[29]. Речь идет о сознании законодателя, правоприменителя, сознании должностных лиц и простых граждан пользующихся предоставленными им правами. Формулировке отличия права от нравственности по трем главным пунктам, предшествует указание на то, что использование термина «нравственное право» подразумевает существование права в ином, узком, или как раньше выражались, в тесном смысле. Здесь имеется в виду «право как такое, которому нравственный характер не принадлежит как его прямое и ближайшее определение» [30].
Таким образом подчеркивается качественное своеобразие права и нравственности и невозможность логического определения права в категориях морали, а, следовательно, и рассмотрения права частью нравственности. Признавая связь этических и правовых терминов, автор пишет: «Отсюда не следует, конечно, чтобы сферы права и нравственности совпадали одна с другою»[31].
Мысль выражена предельно ясно — понятия «право» и «нравственность» как логические категории не имеют общей части своего объема. Именно таким виделось соотношение права и нравственности Б. Н. Чичерину, современнику В. Соловьева и крупнейшему представителю либеральной мысли в России второй половины 19 века. С точки зрения Б. Чичерина «подчинение права нравственности (как части целому) было бы равносильно признанию необходимости введения морали принудительными мерами, уничтожению как нравственности, так и права»[32].
Подчеркнем и то важное в логическом плане обстоятельство, что суждение «право есть определенный минимум нравственности» заключает в себе не дефиницию, а только одну из многих возможных характеристик права. Сформулированное автором на основе трех выделенных признаков итоговое определение права в его отношении к нравственности выглядит так: «право есть принудительное требование реализации определенного минимального добра, или порядка, не допускающего известных проявлений зла»[33]. Представляется, что минимальная нравственность и требование ее осуществления являются разными понятиями. Принудительный характер закона предписывает не нравственное поведение само по себе, поскольку нравственный порядок, по предположению В. С. Соловьева, «самым существом своим исключает всякое принуждение». Реализация требования осуществления минимального добра исчерпывается устранением известной доли зла. «Право в интересе свободы дозволяет людям быть злыми, не вмешивается в их свободный выбор между добром и злом; оно только в интересе общего блага препятствует злому человеку стать злодеем, опасным для самого существования общества. Задача права вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в Царство Божие, а только в том, чтобы он — до времени не превратился в ад» [34].
Представляется очевидным, что рассуждающий таким образом не может допускать мысли о возможности в какой-либо степени, пусть даже и самой минимальной, рассматривать право частью нравственности или ее непосредственным выражением. Право, по Соловьеву, есть необходимое условие нравственного совершенствования, но не сама нравственность: «принудительный закон, действительно не допускающий злую волю до таких крайних проявлений, разрушающих общество, есть необходимое условие нравственного совершенствования и, как такое, требуется самим нравственным началом, хотя и не есть его прямое выражение» [35].