ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 06.12.2023
Просмотров: 638
Скачиваний: 16
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Божество реки, узнав об этом, разгневалось и потребовало от государя обряда бракосочетания. Сын Небесного государя вместе с дочерью Божества реки отправился в подводное царство. Пройдя через испытания, которые сотворило Божество реки, сын Небесного государя одержал победу и убежал из подводного царства, оставив там дочь речного божества. За непослушание отец велел вытянуть губы дочери так, чтобы она не могла разговаривать, и отправил ее на дальнее озеро.
В тех краях правил государь Кымва. Однажды он поймал неизвестного зверя, оказавшегося дочерью Божества реки и женой сына Небесного государя, о чем она сообщила после того, как ей обрезали губы. Тогда Кымва поселил ее в отдельном дворце. В ее лоно проник солнечный луч, она зачала и родила яйцо. Государь испугался и велел его выбросить, но яйцо стали охранять птицы и звери, и тогда Кымва велел вернуть его матери. В конце концов, яйцо раскрылось, и родился необыкновенный мальчик. Ему дали имя Чумон.
Чумон обладал большими способностями и за это его невзлюбили сыновья государя. Тогда государь послал пасти его коней. Чумон решил бежать и основать свое государство. В царском табуне он выбрал коня и вместе с тремя товарищами бежал. Оторвавшись от погони, Чумон нашел новые земли, состязался с правителем тех мест и утвердился в качестве государя. Осенью в девятой луне государь поднялся на небо и больше не вернулся, его нефритовый кнут наследники похоронили в горе.
Предание у Ли Гюбо имеет развернутый сюжет и четко делится на две части: в первой встреча - сына Небесного государя и дочери Божества реки, во второй – описание необыкновенного рождения деятельности героя-основателя государства Когурё. Как и в первом предании, сын Небесного государя спускается на земле вершить людские дела и встречает земное сказочное существо. Но в отличие от предания о Тангуне здесь ситуация имеет более развернутый характер, осложненный множественными эпизодами и второстепенными героями. В ситуацию включается «местный царь» Кымва, помогающий речной деве избежать наказания. И далее повествование возвращается к основной сюжетной линии – брачному соединению небесного и земного персонажей – как проникновение солнечного луча в лоно дочери Божества реки. Таким образом, обосновывается необыкновенное рождение Тонмёна. Путь героя от появления на свет до основания им нового царства осложнен множественными эпизодами-препятствиями. Став государем, Тонмён умирает, уходит в гору. Также как и предание о Тангуне, время жизни Тонмёна введено в исторический контекст.
Оба предания об основателях государств построены по схеме взаимоотношений небесного и земного персонажей, определяющих состояние мира: мир пребывает в хаосе до встречи антагонистических персонажей, и только их соединение приводит существующее в состояние гармонии. Появление устроителя, его внутренняя сила устанавливает новое начало, преобразующее хаос в космос, и в основе решения конфликтов оказывается не идея борьбы с противником, а гармоничное соединение двух противоположных начал, дающих новое рождение. Быть может, поэтому в произведениях традиционной корейской нет активных борцов, только пассивные обладатели благородных качеств.
Эпические тексты дают возможность понять, каким в древности видели мир и как мыслили поддерживать в нем гармонию. В этих текстах заложены культурные представления народа, которые не исчезают со временем, а продолжают жить, в частности, в литературных произведениях.
2. ПРОЗА НА КИТАЙСКОМ ЯЗЫКЕ
Исторические сочинения и стела Квангэтхо-вану
Проза на ханмуне, по–видимому, является наиболее ранним видом корейской литературы. Исторические сочинения этого периода,- яркое тому подтверждение. По свидетельству историографа XII в. Ким Бусика, в Силла в 545 году была составлена «История царства», в Пекче в 372 году – «Документальные записи», а в Когурё в 372 году – «Записи о прошлом». Эти памятники не сохранились, также не дошли до нас и более поздние исторические произведения: Когурезское «Новое собрание» (VII в.), сокращенная история, созданная на основе «Записи о прошлом», исторические произведения Пекче «Летописи Пекче», «Новый свод Пекче». По свидетельству поздних авторов, в эпоху Силла также существовали исторические памятники – «Древние записи Трёх хан», «Древние записи восточных пределов», «Древня история Силла».
В нашем распоряжении нет сочинений исторической корейской прозы до XI в. в полном виде. Однако приведенные выше названия произведения, фрагменты, дошедшие в сочинениях более позднего времени, а также тот факт, что в XI – XIII вв. уже существовала вполне сложившаяся корейская литература, позволяет предположить следующее: в Корее в первом тысячелетии была развитая историческая проза на
ханмуне, давшая, в частности, образцы биографического жанра. Эта традиция была настолько сильной, что корейцы осознавали свою житийную традицию как отличную от китайской. Существовал специальный термин ханджон («отечественные жизнеописания»), которые, по мнению некоторых корейских исследователей, употреблялся как общее наименование корейских жизнеописаний, в противоположность понятию «китайские жизнеописания». Авторские сборники биографической прозы, видимо, в это понятие не включались. Они появились сравнительно поздно в VII – IX вв., и принадлежали прославленным авторам Ким Демуну и Чхве Чхивону. Сочинения «Разные силланские биографии» и «Биографии высших священников» Ким Демуна и «Жизнеописания министров и монахов» Чхве Чхивона в полном виде до нас не дошли, однако их названия, косвенные указания других источников, а также сохранившиеся фрагменты говорят о том, что это были сборники буддийских житий и сборники светских жизнеописаний.
До наших дней сохранились официальные надписи на камнях. Одна на стеле, посвященная государю Когурё Квангетхо-вану (395 – 410), установленная в 414 году. Этот памятник относится к памятникам на камнях – Пи, которые представляли к тому времени особый вид традиционной биографической литературы, распространенный в странах Дальнего Востока.
В надписях на камнях прославлялись и увековечивались добродетельные деяния того человека, в честь которого воздвигнута стела. Составление надписи на камнях требовало таланта историка.
Как и во многих биографиях, в этой надписи во вступлении излагается родословная Квангетхо - вана, начиная с легендарного основателя рода – Чхумо. Тут же дается общая характеристика правления Квангетхо-вана как идеального государя: во времена его царствования государство стало богаче, урожайные годы следовали один за другим, каждый человек был занят своим делом, всюду царили мир и покой, даже описываются военные подвиги и государственные деяния Квангетхо - вана. Как и во многих биографиях из «образцовых историй», материал излагается в хронологической последовательности.
Вторая надпись «Модору», датированная рубежом IV – V вв. относится к типу надписей, связанных с погребением. Это муджи – могильная надпись, которая вырезалась на камне и ставилась перед могилой. Такого типа надписи также составлялись в биографической форме.
Описания деяний государя и переработка фольклорного материала в надписях на камнях даны в стиле конфуцианской традиции, которая, очевидно, уже утвердилась в то время. Она также была свойственна, если судить по оставшимся фрагментам, упомянутым выше историческим произведения, её унаследовала и позднейшая корейская историография.
Таким образом, самые ранние произведения, которые дошли до нас – это эпиграфические памятники, близкие к биографии из «образцовых историй».
Уже в этот период в литературе формируется нормативный характер образа человека. Конфуцианская мысль делила людей на условные типы в соответствии с тем, как они выполняли те или иные обязанности по отношению к другим как члены семьи, государства. Поэтому историки включали в биографии человека только то, что характеризовало его в отношениях к другим как представителя данного типа – государя, чиновника, преданного сына, добродетельную жену и т.п.
Определяется и специфический подход исторической литературы к своему материалу, в частности к фольклору. Используя фольклор как источник для исторического труда, конфуцианская традиция делила его сведения на «достоверные» и «пустые». Материал устного творчества должен был иллюстрировать и подтверждать авторские оценки событий и исторических лиц, при этом нередко фольклорное произведение расчленялось и утрачивало сюжетность.
Не меньшую роль, чем конфуцианство, в становление ранней корейской литературы сыграл буддизм. Проникнув на корейский полуостров из Китая, в первые века нашей эры, он был государственной религией корейского государства с IV до XIV в. и определил специфику многих отраслей корейской культуры. Позиции буддизма особенно усиливаются в VII – IX вв. На корейскую почву были перенесены буддийский канон, различного типа комментаторские сочинения, иногда апокрифическая литература. Рождается и собственная комментаторская буддийская традиция, а затем появляется богатая философская литература, созданная корейцами.
Существовали постоянные связи корейского буддизма с различными буддийскими сектами других стран. Так, с VII в. поддерживался постоянный обмен литературой между ведущей корейской сектой – Хваом и сектой Хуаянь. Многие корейские монахи совершали паломничество в буддийские монастыри в Китае, а некоторые - даже в Индию. Имя одного из них Хе Чхо (VII в.), осталось в истории не только как имя проповедника буддизма, но и автора сочинения «Хождения в пять индийских княжеств».
Этот труд не сохранился; благодаря находкам в Дуньхуане он известен лишь в сокращенной переработке автора начала IX в.
Насколько можно судить, по дуньхуанской рукописи, это было прозаическое сочинение, в котором отдельные сообщения подчинены не временной, а пространственной последовательности; дается описание путешествия.
В текст дуньхуанской рукописи вкраплены пятисложные стихи. Однако трудно сказать, принадлежат они самому Хе Чхо или тому, кто переработал его произведения.