Файл: С. В. Рыбаков история россии с древнейших времен до конца xvii века курс лекций.pdf

142
Лжедмитрий, получив от магнатов деньги и оружие, повел в Рос- сию большой польский отряд. В военных столкновениях с этим отрядом правительственные войска имели очевидное преимущест- во, однако нанести решающее поражение Отрепьеву не успели. Вес- ной 1605 года Годунов умер, и бояре открыли перед самозванцем ворота в Кремль.
Лжедмитрий не посмел бы посягнуть на престол без открытой или тайной поддержки боярских группировок. Смуту в умы людей вносили «неправды лукавые». Мать погибшего в 1591 году цареви- ча Дмитрия Марфа Нагая, «дарами прельстившаяся», согласилась признать самозванца своим сыном. Но немало было и тех, кто не хо- тел признавать ложь и приспосабливаться к ней. Варвара Отрепье- ва, родная мать самозванца, его брат и дядя обличали его как про- ходимца, за что подверглись гонениям. Дворянин Петр Тургенев и мещанин Федор Колачник, прилюдно называвшие Отрепьева «ан- тихристом, посланным от сатаны» [6, с. 110], были казнены по его приказу.
Самозванец владел московским престолом более года. За это время казна была опустошена. Пришедшие с ним поляки занялись грабежами. Среди русских людей назревало возмущение, резко уси- лившееся, когда пришельцы принялись осквернять православные святыни. По описаниям писателя XVII века Авраамия Палицына,
поляки «во святых божиих церквах скот свой затворяху и псов в ал- тарях питаху, <…> чин иноческий и священнический не вскоре смерти предааху, но прежде зле мучащее всячески, и огнем жгу- щее, испытующа сокровищ, <…> и ругающееся им, повелевая пес- ни петь срамныя, и скакати, и плескати» [6, с. 121]. «Смертную муку» от поляков приняли тверской и суздальский архиепископы,
а коломенского епископа поляки, привязав к пушке, возили с собой для устрашения непокорных. Палицын не жалел красок для изо- бражения бесчинств со стороны интервентов: «У иных же чадо похитив, пред очами родителей на огне держаху, иных о землю, и о пороги, и о камни, и об углы разбиваху, иных же на копья и на саб- ли взоткнувше перед родителями ношаху. …И где пролита была мученическая кровь, на том же месте бяше беснования блудного одр. Красных же жен и девиц на мног блуд взимаху, и те во многом

143
сквернении нечисты умираху. …Невесты же христовы, честные и святые инокини растерзаемы бываху, и по станам их влачили,
и оскверняли блудом» [Там же, с. 123–124].
Терпеть все это москвичи не могли и не хотели. Вспыхнуло восстание, в ходе которого они перебили поляков и расправились с Отрепьевым. После этого царем стал Василий Шуйский. Он был выбран некоторыми боярскими группировками, «без совета всей земли», а значит, по убеждению писателя XVII века Ивана Тимофее- ва, «заскочил на царство самовольно и бесстыдно, царствовал нечес- тиво. Из-за неустойчивости его власти люди беспорядочно неис- товствовали, и море житейское неукротимо волновалось» [7, с. 262].
В народе Шуйский не был признан. Началось брожение, перерос- шее в кровавое междоусобие.
В это же время на исторической сцене появился новый само- званец, прозванный Тушинским вором. Ему в «наследство» от пер- вого лжецаря достались не только польские сабли, но и «царица»,
роль которой старательно исполняла Марина Мнишек – дочь бо- гатого польского магната. Побывав под венцом с одним прохо- димцем, она после его смерти быстро освоилась в шатре другого.
Перед народом разыгрывался большой и фальшивый спектакль.
Многие были сбиты с толку хитрой пропагандой и верили в «ис- тинность» самопровозглашенных царей. Вставший на сторону вто- рого самозванца дворянин Иван Болотников призывал народ к рас- праве над боярами, «овладению женами их, и вотчинами, и помес- тьями». Страну захлестнула уголовщина. Грабежами занимались бродившие от города к городу польские, дворянские, казачьи отря- ды, различные ватаги и банды. От имени Тушинского вора и поль- ского наместника Гонсевского присягнувшие им корыстолюбцы получали поместья, хотя хозяева этих поместий были в полном здравии. Алчность мутила умы, толкала к предательству.
Как и Лжедмитрий I, Тушинский вор опирался на поддержку поляков, которые снабжали его деньгами и оружием. Когда он дви- нулся на Москву, из Польши на помощь ему потянулись отряды шляхты, грезящей о богатой добыче. Среди пришельцев присутст- вовали явные уголовники, одним из которых был Ян Лисовский,
приговоренный на родине королевским судом к смертной казни

144
за бандитизм. Немудрено, что все русские города и села, оказавшие- ся на пути этих «ясновельможных панов», подвергались диким грабежам. Лжедмитрий II обещал полякам осыпать их золотом пос- ле взятия Москвы. Эти обещания не гарантировали ему дружбы со стороны поляков. После поражения тушинских и польских от- рядов под Троицким монастырем «было в Тушине у вора смяте- нье, и все поляки вкупе начали сечь русских изменников, кои были в Тушине» [6, с. 205]. Сам Тушинский вор оказался пленником по- ляков. Польские «советники» в глаза называли его мошенником и лгуном, угрожали побоями. Ему пришлось спасаться бегством от своих «помощников».
Основная масса русских людей воспринимала самозванцев оборотнями, а самозванство расценивала как сатанинское явле- ние, ибо самозванцы действовали с помощью лжи, переступали через принцип «быть, а не казаться». Отказываясь от имени, полу- ченного при крещении, они «губили душу». Иван Тимофеев назы- вал их «антихристами во плоти, самих себя принесших в жертву бесам» [7, с. 255].
Духовным вдохновителем сопротивления интервентам стал патриарх Гермоген, который, как рассказывалось в Степенной кни- ге, «видя людей божиих в России мятущихся и близких к погибе- ли, поучал их: “Что за смятение бесполезное обуяло вас? Зачем вверяете вы души свои поганым полякам? Что общего имеете вы со злохищными волками? Вы кротки во Христе, те дерзки, как са- тана. Ведь издавна православная наша вера ненавидима инопле- менными странами; почему же вы хотите примириться с пришель- цами этими?”» [8, с. 329].
Пример самоотверженности в борьбе с интервентами показа- ли защитники Троице-Сергиевой лавры, в течение 16 месяцев вы- держивавшие осаду со стороны поляков и тушинских отрядов. Ге- роическая оборона Троицы стала одним из ключевых событий Смут- ного времени. Лавра была духовно-административным центром русского православия и вошла в сознание русских людей как важ- нейший национально-религиозный символ, как «обитель благочес- тия, сияющая для всей России яко солнце или яко луна посреди звезд» [6, с. 131]. Взятие лавры «сонмищем сатанинским» подорва-

145
ло бы духовные силы русского народа, нанесло бы ему большой моральный урон. Это понимали и поляки, говорившие, что лавру надо обязательно покорить в назидание всем русским, а «аще не об- ратится, то рассыпать ее прахом» [Там же, с. 131].
Под монастырские стены пришли со своими отрядами гетман
Ян Петр Сапега и Ян Лисовский. К началу осады Троицы у Сапеги и Лисовского насчитывалось примерно 15 тыс. человек, в то время как число защитников монастыря не превышало 2,5 тыс. Несмотря на «великую тесноту и напасти в обители», священники, воеводы и все, кто находился в лавре, «целовали крест, что седети в осаде без измены, и оттоле бысть во граде братолюбство великое, и все с усердием ратовахуся со враги» [Там же, с. 134]. Сапега и Лисов- ский пытались покорить лавру «прельщением», послав туда гра- моту со словами: «Помилуйте себя сами, покоритесь государю на- шему и вашему, и будет милость и ласка к вам государя царя Дмит- рия, каковой ни один из вас у царя Василия Шуйского не был пожалован. <…> Если же не покоритесь милости нашей и ласке и не сдадите нам града, а даст Бог возьмем его, то ни один из вас милости от нас не узрит, но все умрут зле» [Там же, с. 135–136].
Защитники лавры отвергли «прельщение вражье»: «Какая польза человеку возлюбить тьму паче света и променять ложь на истину и честь на бесчестие, а свободу на горькую работу? Как же нам оставить вечную святую истинную православную веру и по- кориться еретическим законам, проклятым вселенскими патриар- хами? Какое нам приобретение и почесть, если оставим своего пра- вославного государя и покоримся лжецу, врагу и вору и вам, ино- верные латиняне? <…> Ложною ласкою, тщетною лестью, суетным богатством прельстить нас хотите, но и богатства всего мира не хотим против своего крестного целования» [Там же, с. 137]. Защит- ники Троицы переживали голод, холод, нехватку всего самого не- обходимого, «и аще бы кто и каменно сердце имел, и тот, видя сия тесноты и напасти, восплакался…» [Там же]. Монахи, стрельцы,
дворяне и крестьяне «пили смертную чашу за святую православ- ную веру», сражаясь против «сынов беззаконных», спасая себя и
Россию от «латынского порабощения». Потери среди «троицких людей» были велики, но они не сломили их боевой дух. Отважно

146
бились с врагами монахи и крестьяне из окрестных сел: «И нерат- ные охрабришася, никогда же обычай ратных не видевши, и убо исполинскою крепостью препояшася» [Там же, с. 153].
Осада Троицы была снята отрядом молодого полководца Ми- хаила Скопина-Шуйского, который привел из Новгородской земли
3 тыс. ратников. Скопин-Шуйский разбил тушинцев и в марте
1610 года вступил в Москву.
Пример Троице-Сергиевой лавры вдохновлял русских на осво- бодительную борьбу. Еще одним образцом героизма явилась оборо- на Смоленска. Его защитники во главе с Михаилом Шеиным долго отбивали натиск польского войска, руководимого королем Сигиз- мундом. В «Новой повести о преславном Российском царстве»,
написанной в 1611 году, говорилось: «Поревнуем и подивимся ве- ликому нашему граду Смоленску, тому, как в нем наши братья, пра- вославные христиане, в осаде сидят и великую скорбь и тесноту терпят, но стоят крепко за православную веру, и за святые церкви,
и за свои души, и за всех за нас, а супостату и врагу, королю, не по- корятся и не сдадутся» [9, с. 24].
Разгром тушинцев отрядами Скопина-Шуйского дал стране про- блеск надежды. Но вскоре Скопина-Шуйского предательски отрави- ли его завистники. После этого страну захлестнул разгул анархии.
Василий Шуйский боярами-изменниками был насильно пострижен в монахи, а позднее поляки увезли его в плен. Роль московского правительства взяли на себя выдвиженцы нескольких боярских кланов. В августе 1610 года они организовали в Кремле присягу польскому королевичу Владиславу. Патриарх Гермоген «укрепляше их, чтоб отнюдь без крещения на царство его не сажали» [10, с. 101].
Однако польский король Сигизмунд не позволил сыну креститься по православному обряду. Он не собирался идти на уступки право- славию, а жаждал подавить «схизму» и навязать русским като- лицизм.
Присягнув королевичу, а затем впустив в Москву польский гар- низон, бояре дали полякам удобный повод для прямой интервен- ции против России. Поляки повели себя здесь как хозяева положе- ния: «Все державство Московское начаша правити и везде своя вое- воды и судей начаша поставляти. <…> Гетман Желковский с поляки

147
начал казну царскую грабить: ово себе, ово королю под Смоленск посылая. По всей же Русской земле стали имати дани великия и оброки, оружием препоясуются и повсюду ратным обычаем наси- луют. <…> И кто ту беду изглаголет, каковы быша правежи пра- вославным христианам?» [6, с. 210].
19 марта 1911 года интервенты устроили в русской столице кровавую резню: «Поляцы же, неистово дыхая на пролитие крови и на восхищение великого сокровища, на великий царствующий град Москву нападают, и пламень великий возжигают, и елико лю- дей обретают, и тако мечом погубляют, богатство грабят, всех смер- ти предают и разсуждения возраста не имеют» [11, с. 136].
Палицын, описывая разорение интервентами Москвы, особо подчеркнул их религиозную нетерпимость: «Начаша сечь поляки в царствующем граде Москве православных христиан, и многое множество побиша православных… Церкви же и монастыри и вся- кую святыню осквернили и попрали» [6, с. 213]. По словам Авраа- мия, «многия бесчестия принял от изменников и от поляков патри- арх Ермоген» [Там же, с. 210], который стал рассылать в разные города грамоты с призывом к народу «идти к Москве на литовских людей» [Там же, с. 211]. Этот призыв нашел живой отклик среди русского населения, принимавшего на сходах постановления «не- ослабно стоять за православную веру и за Московское государство,
королю польскому креста не целовать и не служить ему, Москов- ское государство от польских и литовских людей очищать» [6, с. 212].
Бояре-изменники требовали от Гермогена написать русским опол- ченцам, «чтоб не ходили на Москву. Он же, великий государь- исповедник, рече им: да будут те благословенны, которые идут на очищение Московского государства, а вы, окаянные изменники,
будете прокляты. И оттоле начаша его морить гладом и умориша его гладной смертью» [10, с. 117].
Элитарное высокомерие, с каким поляки принялись хозяйни- чать в Московии, мешало им правильно оценить потенциал сопро- тивления со стороны русских, с новой остротой осознавших себя жителями независимой православной державы, защитниками
«прославляемого и удивительного царствующего града Москва, па- че же рекомого Новый Рим» [6, с. 212]. Историк А. В. Карташев дал

148
такое изображение Смуты: «Латинство вплотную подошло к сте- нам Третьего Рима, а затем вместе с латинником-самозванцем вошло в Кремль и село на трон православных царей. Было от чего ужас- нуться душе Руси и ощутить веяние антихристова времени! Много можно указать условий, помогавших восстановлению рухнувшего порядка. Но моральный, духовный корень спасения может быть указан только один. Сердца народа собрались и укрепились под зна- менем высшей народной святыни – веры православной, под знаме- нем Святой Руси» [12, с. 41–42].
К концу 1611 года Московское государство выглядело пол- ностью разрушенным. Правительство было парализовано. В цент- ре страны хозяйничали поляки, захватившие Смоленск и Москву.
Новгород оказался у шведов. Каждый русский город действовал особняком. Однако в сознании людей все настойчивее крепла тяга к порядку. В отдельных землях регулярно собирались местные зем- ские советы, где люди сообща обсуждали ход дел в стране. Посте- пенно становилось все яснее, что решение проблем невозможно только в местных рамках, зрело понимание необходимости обще- русского движения. Отражением этого стали народные ополчения,
собираемые в русских провинциальных городах. Несмотря на рас- пад внутригосударственных связей, осознание национального единства не исчезло. Непрерывную проповедь в пользу единства всех православных вела Церковь. Проводя идею общественной и государственной консолидации, она сформулировала главные задачи момента: изгнать интервентов и подготовить условия для создания русского правительства, пользующегося доверием населения.
Народная энергия не увяла от «безнарядья», продолжая питать историческое творчество народа. В результате низовой инициати- вы и вопреки политическим маневрам боярской знати было собра- но народное ополчение. Движение шло из провинции. Сначала рязанский воевода Прокопий Ляпунов «начал ссылатись со всеми городами, чтоб им стать за одно и помочь Московскому государст- ву» [10, с. 105]. Люди откликнулись, «начаша присылати к Проко- фью и во всех городах збираться. И все соединеся во едину мысль,
что всем помереть за православную веру» [Там же].

149
После гибели Ляпунова троицкие монахи разослали русским городам грамоты с призывом собирать новое ополчение. В тот мо- мент в Нижнем Новгороде появился народный вождь по имени
Кузьма Минин. Он убеждал земляков не искать личных выгод, а отдать все для спасения Отечества. На зов Минина откликнулось
Поволжье, где вместе с русскими в ополчение шли татары, морд- ва, чуваши. Откликнулись города Русского Севера, Урала, Сибири.
Было организовано боеспособное ополчение, во главе которо- го встал опытный военачальник суздальский князь Дмитрий Пожар- ский. В августе 1612 года ополчение подошло к Троице-Сергиевой лавре, а от нее двинулось к Москве и вскоре осадило поляков в Ки- тай-городе, «велику тесноту им сотвориша» [6, с. 215]. Осенью произошли решающие бои, интервенты были разбиты. 22 октября
(4 ноября по новому стилю) Китай-город был взят приступом,
«много в нем литвы и немец побили, оставшихся же в Кремль во- гнали» [Там же, с. 216]. В этот день всем стало ясно: победу русские не отдадут.
Она далась им нелегко. Для многих ее достижение связыва- лось с преодолением инерции и малодушия. В начале Смуты мо- ральный уровень российского общества был явно не на высоте.
Государственные и общественные интересы сплошь и рядом подав- лялись корпоративностью и эгоизмом. На передний план стреми- лись выбиться жулики и проходимцы, оттирая в сторону людей честных и достойных. Не пересилив свои слабости, не обновив свой дух, русские не смогли бы освободить страну от противника. Ког- да хаос стал нестерпимым, весомое слово сказали духовные лиде- ры страны – патриарх Гермоген, Михаил Скопин-Шуйский, Кузьма
Минин, Дмитрий Пожарский. Благодаря им народ собрался с си- лами перед лицом катастрофы и воссоздал разрушенное государ- ство, доказав, что Россия – не чья-то частная вотчина, а предмет общей заботы всех русских городов и волостей. Решающую роль в борьбе против интервентов и в прекращении Смуты сыграло демо- кратическое, соборное начало.
Смута преподала важный урок русскому народу. Призыв Кузь- мы Минина не искать личных выгод, а отдавать все на общее дело имел отклик у большинства простых людей, символизируя пово-

150
рот общества к нравственному гражданскому началу. Народ, настра- давшись от беспорядков, на последние деньги собрал ополчение для восстановления спокойствия в стране, взяв в свои руки судьбу государства. Произошло то, что С. М. Соловьев назвал «подвигом очищения», когда «народ, не видя никакой внешней помощи, углу- бился во внутренний, духовный мир свой, чтоб оттуда извлечь средства спасения» [13, с. 947]. В годы Смуты правящая верхушка обанкротилась, а народ, по словам И. Е. Забелина, обнаружил «та- кое богатство нравственных сил и такую прочность своих исто- рических и гражданских устоев, каких в нем предполагать было невозможно» [14, с. 268]. Русские люди, перед лицом катастрофы собравшись с силами, воссоздали разрушенное государство, нагляд- но показав, что оно – предмет общей заботы и общего дела всех жителей России.
21 февраля 1613 года государственная власть в стране была вос- становлена: Земский собор избрал царем Михаила Романова. Те- перь народ в лице всех сословий должен был настойчиво и спокой- но вести восстановительную работу, постепенно воссоздавая разру- шенную страну.