Файл: Srednevekovij roman i povestj.pdf

Пока на палец ваш надето. Волшебное колечко это». И, поглядев ему в лицо.

Дала чудесное кольцо. Девица нашему герою. Как будто дерево корою. Невидимостью облечен.

Счастливец тот, кому вручен. Подарок этот несравненный.

С таким колечком рыцарь пленный. Незримый для враждебных глаз. Пожалуй, был свободней нас.

Наш рыцарь вовсе не в темнице. Попал он в горницу к девице. О чем тут, право, горевать! Роскошно застлана кровать. Найди попробуй ткань дороже! Улечься на такое ложе.

Австрийский герцог{18} был бы рад. Не покрывало — сущий клад. Мессир Ивэйн проголодался. Недолго рыцарь дожидался. Девица принесла вина.

Ижареного каплуна. Какое вкусное жаркое! Вино хорошее какое! Вино прозрачнее слезы. Наверно, лучше нет лозы.

Вновь после трудностей дорожных. Ивэйн отведать мог пирожных.

Он яство каждое хвалил.

Ивскоре голод утолил.

Внезапно шум раздался в зале: Ивэйна рыцари искали.

Врага боялись упустить. Они хотели отомстить. Того, кому они служили.

В гроб домочадцы положили. Девица говорит: «Мой друг! Вы слышите галдеж и стук? Всей нашей страже приказали. Разыскивать вас в этом зале. Смотрите! Вот моя кровать! Извольте сесть и не вставать! На ней спокойно вы сидите! Из горницы не выходите!

Искать вас тут — напрасный труд.

Пускай придут, пускай войдут. Пускай себе проходят мимо. Вы здесь находитесь незримо. Увидите, как мимо вас.

Несут в печальный некий час. Останки нашего сеньора.

(Я знаю, похороны скоро). Извольте же собой владеть! На всех вы можете глядеть. Невозмутимыми глазами.

Когда невидимы вы сами. Однако мне теперь пора. Желаю, сударь, вам добра. Для вас я честно потрудилась. Вам, слава богу, пригодилась». Едва простился рыцарь с ней. Шум сделался еще слышней.

Ввалились прямо в зал вассалы. У них в руках мечи, кинжалы. Секиры, палицы, ножи. Оруженосцы и пажи.

Все закоулки оглядели.

Ну что за притча, в самом деле? Коня нашли мгновенно там. Разрубленного пополам.

Арыцарь в руки не давался. Где спрятался? Куда девался? Он через дверь пройти не мог. Сбиваются вассалы с ног. Неужто дверка сплоховала? Она без промаха, бывало. Казнит непрошеных гостей. Отведав мяса и костей.

Авпрочем, дверка не повинна: За ней другая половина.

Коня злосчастного нашлась. Когда скотина не спаслась. Неужто всадник жив остался? И бестолково заметался.

По замку весь дворовый люд. Проклятья незнакомцу шлют. Кричат: «Куда бы мог он скрыться? Ведь не могли бы раствориться. Такие двери все равно.

Не то что в нашу дверь — в окно. И птица бы не пролетела.

Ачеловеческое тело?

Попробуй в щелочку пролезь! Пожалуй, не помогут здесь. Наихитрейшие уловки.

Ни землеройке, ни полевке. Пожалуй, здесь не проскользнуть. Накрыт гостям незваным путь.

Ивсе же к нам проникло горе. Хоть наши двери на запоре. Скончался только что сеньор. Убийца где же? Кроме шпор.

Икроме туши лошадиной. Улики, что ли, ни единой.

Ив спешке не оставил он.

Вловушку нашу завлечен? Найти убийцу не пора ли? Или нечистые украли.

Его, зловредного, у нас? Такое видим в первый раз!»

Впылу бессмысленного гнева. То вправо кинутся, то влево. Суют носы во все углы. Заглядывают под столы.

И под кровати, и под лавки. Намяв бока друг другу в давке. Бросаются во все концы. Почти на ощупь, как слепцы.

Влюбую дырку тычут палки. Рассудок потеряли в свалке. И лишь девицыну кровать.

Стараются не задевать. Вассалы не подозревали. Кто там сидит на покрывале.

Вдруг рыцарь наш затрепетал: Ни на кого не глядя, в зал. Вошла прекраснейшая дама. Она была красивой самой. Среди красавиц всей земли. Сравниться с нею не могли. Прекраснейшие христианки. И здешние и чужестранки. Была в отчаянье она.

Своею горестью пьяна. Брела, не говоря ни слова. Убить себя была готова.

Отмечен скорбью бледный лик.

Вустах прекрасных замер крик. Вошла, вздохнула, покачнулась.

Без чувств упала, вновь очнулась. Рыдая, волосы рвала.

Супруга мертвого звала.

Лежал в гробу сеньор покойный. При гробе капеллан{19} достойный. Он в облачении святом.

Как полагается, с крестом. Свеча, кропильница, кадило. Как провидение судило. Бессмертный дух покинул плоть.

Ида простит его господь. Мессир Ивэйн внимал рыданьям. Он тронут был чужим страданьем. Подобный плач, подобный крик. Не для стихов и не для книг.

Ипосреди большого зала. Придворным дамам страшно стало: Кровоточит мертвец в гробу. Алеет снова кровь на лбу — Наивернейшая примета:

Убийца, значит, рядом гдето.

Иснова в зале беготня.

Проклятья, ругань, толкотня. Так разъярились, что вспотели. Ивэйну, впрочем, на постели. Досталось тоже под шумок. Отважный рыцарь наш не мог. От палок длинных увернуться. Нельзя ему пошевельнуться. Вассалы бесятся, кричат.

А раны все кровоточат.

Мертвец как будто хмурит брови. Окрашенные струйкой крови. Сойти с ума недолго тут.

Никак вассалы не поймут. Что происходит в этом зале. Переглянулись и сказали: «Когда убийца среди нас. Его, наверно, дьявол спас. От нашей справедливой кары. Тут явно дьявольские чары!» И закричала госпожа.

От гнева дикого дрожа. Рассудок в бешенстве теряя: «Как? Не нашли вы негодяя? Убийца! Трус! Презренный вор! Будь проклят он! Позор! Позор!

Привык он действовать бесчестно. Известно было повсеместно.

Что мой супруг непобедим.

Икто бы мог сравниться с ним? Он был храбрец, он был красавец. Ты обокрал меня, мерзавец!

Я не увижу никогда. Того, кем я была горда. Того, кого я так любила. Какая только мразь убила. Возлюбленного моего? Твое напрасно торжество.

Ты нежить, погань, гад ползучий! Подумаешь, какой везучий!

Ты призрак или дьявол сам. Твоя победа — стыд и срам. Ты трус без всяких оговорок!

Эй, невидимка, призрак, морок! Сдается мне, что ты вблизи. Обманывай, крадись, грози! Тебя, мой враг, я проклинаю.

Я не боюсь тебя, я знаю: Ты по своей натуре слаб.

Ты жалкий трус, ты подлый раб. Ты притаился от испуга.

Как? Моего сразив супруга. Явиться ты не смеешь мне? Ты, присягнувший сатане.

Конечно, ты бесплотный морок! Того, кто был мне мил и дорог. Не победил бы человек.

Ты наказания избег. Хранимый силой ненавистной.

Ты мне противен днесь и присно!» Так проклинала госпожа.

Того, кто, жизнью дорожа. Почти что рядом с ней скрывался. Таился и не отзывался. Отчаяньем поражена.

Совсем измучилась она.

Ив тягостной своей печали. Вассалы верные устали. Усердно шарить по углам. Перебирая всякий хлам. Исчез преступник. Вот обида! Но продолжалась панихида.

Ипел благочестивый хор.

Уже выносят гроб во двор. За гробом челядь вереницей.

Скорбит народ перед гробницей. Плач, причитания кругом. Тогдато в горницу бегом. Девица к рыцарю вбежала: «Мессир! Как я за вас дрожала! Боялась я, что вас найдут. Искали вас и там и тут.

Как пес легавый — перепелку. Но, слава богу, все без толку!»

«Досталось мне, — Ивэйн в ответ, — Но только трусу страх во вред.

Я потревожился немножко.

Ивсетаки хочу в окошко. Или хоть в щелочку взглянуть. Каким последний будет путь. Столь безупречного сеньора. Конечно, погребенье скоро!» Ивэйну не до похорон.

К окну готов приникнуть он. Нисколько не боясь последствий. Пускай хоть сотни тысяч бедствий. Неосторожному грозят.

За ненасытный этот взгляд: Привязан сердцем и очами. Мессир Ивэйн к прекрасной даме. Навеки дивный образ в нем.

Ипостоять перед окном.

Ему позволила девица. Ивэйн глядит не наглядится. Рыдая, дама говорит:

«Прощайте, сударь! Путь открыт. Вам, сударь, в горние селенья.

С господнего соизволенья. Пускай замолкнет клевета! Вы, господин мой, не чета.

Всем тем, кто в наше злое время. Еще вдевает ногу в стремя.

Вы, сударь, веку вопреки. Душою были широки.

И основное ваше свойство — Неколебимое геройство.

Кто мог бы с вами здесь дружить? Дай бог вам, сударь, вечно жить. Среди святых, среди блаженных. Среди созданий совершенных!»

Отчаяньем поражена. Рыдает скорбная жена.

Свой несравненный лик терзает. Себя жестоко истязает.

Как будто горе все сильней. Ивэйн едва не вышел к ней. Благоразумная девица.

Ему велит остановиться.

Иговорит: «Нет, рыцарь, нет! Вы позабыли мой совет! Куда вы? Стойте! Погодите! Отсюда вы не выходите! Извольте слушаться меня! На вас надежная броня.

Невидимость — вот ваши латы. Бояться нечего расплаты. Судьба победу вам сулит. Надежда душу веселит.

В союзе с мудростью отвага. Восторжествует вам на благо. Хранимы вы самой судьбой.

Следите только за собой. За языком своим следите! Не то себе вы повредите.

Помоему, не так уж смел. Тот, кто сдержаться не сумел.

Кто, наделенный вздорным нравом. Пренебрегает смыслом здравым. Таит безумие храбрец.

Ипоступает, как мудрец.

Безумию не поддавайтесь! Предусмотрительно скрывайтесь! Не заплатить бы головой.

Вам за проступок роковой! Свои порывы побеждайте. Мои советы соблюдайте!

Соображайте сами впредь! За вами некогда смотреть.

Мне в этот час, когда придворный. В своей печали непритворной. Сеньора должен хоронить.

Чтобы себя не уронить. Чтобы не вызвать подозренье. Я тороплюсь на погребенье». Ушла. Глядит Ивэйн в окно. Что хочешь делай, все равно. Из рук навеки ускользает.

Оказывая предпочтенье. Обителям, где запустенье? Как бы не ведая стыда. Она вселяется туда. Уходит и спешит обратно. Стократно и тысячекратно. Жилья не бросит своего. Такое это божество:

Ив запустенье обитает. Убожество предпочитает. Довольная своим гнездом. Как будто в наилучший дом. Она торжественно вселилась.

Ивсей душой возвеселилась.

С высот нисходит прямо в грязь. Любовь, нисколько не стыдясь. Так что нельзя не изумиться:

Любовь небесная срамится. Разбрызгивая здесь и там.

В зловонном прахе свой бальзам. Цветет на самом скверном месте. И ей позор милее чести.

Ее стряпню изволь вкушать! И к желчи сахар подмешать. Порою пробует и даже.

Подбавить меду к черной саже. Любовь преследует царей. Подвластен каждый рыцарь ей. Смиренно служат ей монахи,{20}

Иперед нею дамы в страхе. Любовь за горло всех берет.

Изнает каждый наперед. Псалтырь Любви, псалмы святые. Читайте буквы золотые!

Мессир Ивэйн перед окном. Он помышляет об одном.

В мечтах отрадных забываясь. Ивэйн глядит не отрываясь. На несравненный этот лик. Прекрасней дама что ни миг. Идет печаль прекрасной даме., Владеет красота сердцами.

Иможно только тосковать.

Не смея даже уповать. Влюбленный думает, гадает. И сам с собою рассуждает: «Нет, я, конечно, сумасброд.

Во мне безумье верх берет. Опасней в мире нет недуга. Смертельно ранил я супруга.

Изавладеть хочу вдовой. Вот замысел мой бредовой! Казнить она меня мечтает. Какую ненависть питает. Она ко мне сегодня! Да. Однако женская вражда.

В один прекрасный день минует. Мою красавицу взволнует.

Иная пылкая мечта.

У каждой дамы больше ста. Различных чувств одновременно. Меняются они мгновенно. Нельзя надежду мне терять. Фортуне лучше доверять.

Не знаю, что со мной творится. Любви готов я покориться. Ослушник был бы заклеймен. До самого конца времен.

Все говорили бы: предатель! Так помоги же мне, создатель! Благословляю госпожу. Навеки ей принадлежу. Скорей бы мужа позабыла. Скорей бы только полюбила. Лихого своего врага.

О, как она мне дорога!

Ия врагом ее считаюсь? Оправдываться не пытаюсь. Ее супруг был мной сражен. Прекрасней нет на свете жен. Красавиц краше не бывает. Когда Любовь повелевает.

Не подчиниться — стыд и срам. Мою любовь я не предам. Любви смиренно повинуясь.

Я говорю, не обинуясь: Ей друга не найти верней.

Ипусть я ненавистен ей.

На ненависть я отвечаю. Одной любовью и не чаю. Иной награды, лишь бы мне. Служить пленительной жене. Зачем она себя терзает.

И как, безумная, дерзает.