ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 04.09.2024
Просмотров: 163
Скачиваний: 0
потрясенный... его кровосмесительным браком с его матерью... теряет разум...
производя при дворе переполох и замешательство... своими метаниями... меж
горчайшей меланхолией и диким безумием... попытками самоубийства (поза) и
убийством (закалывает Полония)... наконец он предстает перед своей матерью и
в довольно двусмысленной сцене (объятие - с элементами эдипова комплекса)
умоляет ее признать вину и раскаяться... (Вскакивает, продолжая говорить.)
Король (Он выталкивает вперед отправителя-короля), мучимый виной, мучимый
страхом, решает отослать своего племянника в Англию... и доверяет эту миссию
двум улыбчивым подчиненным... придворным... двум шпионам... (отворачивается,
чтобы соединить в одну группу отправителя-короля и двух актеров в плащах;
эти двое кланяются, принимая от короля пакет)... вручив им письмо для
передачи английскому двору!.. И вот они отбывают - на борту корабля...
Два актера, шпионы, встают по бокам актера, а все трое начинают
раскачиваться в унисон: движение корабля; потом актер отделяется от них.
...и они прибывают...
Один из шпионов прикрывает глаза ладонью, разглядывая горизонт...
...причаливают... и предстают перед английским королем. (Поворачивается на
180 градусов.) Английский король...
Перемена головного убора превращает актера, игравшего только что убитого
короля, в английского короля.
...Но где же принц? Куда он пропал? Сюжет усложнился - волею судьбы и
интриги в руках у них оказывается письмо, обрекающее их на гибель!
Шпионы вручают английскому королю письмо; английский король прочитывает его
и приказывает их казнить. Актер срывает с них плащи, готовя их к экзекуции.
Предатели, погоревшие на своей же хитрости, или жертвы богов - мы никогда
этого не узнаем!
До сих пор пантомима шла плавно и безупречно, но тут Розенкранц делает шаг
вперед, и все останавливается. Обстоятельством, заставившим Розенкранца
вмешаться, оказывается тот факт, что под плащами оба шпиона одеты в костюмы,
абсолютно аналогичные костюмам самих Розенкранца и Гильденстерна. Несколько
неуверенно Розенкранц приближается к "своему" шпиону. Он в недоумении,
почему именно костюм кажется ему знакомым. Останавливается и задумчиво
ощупывает ткань...
Розенкранц. Хм, если это не - -! Стоп, погоди, не отвечай - это было
уже столько лет тому - но где именно? Мы знакомы, не так ли? Я никогда не
забываю лиц (всматривается в лицо шпиона)... то есть твоего-то я прежде не
видел. На минуту мне показалось, что - нет, мы прежде не встречались, верно?
Да, боюсь, ты ошибаешься. Боюсь, ты принял меня за кого-то другого.
Гильденстерн тем временем приближается к другому шпиону, напряженно наморщив
лоб.
Актер (к Гильденстерну). Вы знакомы с этой пьесой, сэр?
Гильденстерн. Нет.
Актер. Бойня - целых восемь трупов. Это у нас получается лучше всего.
Гильденстерн (с силой, накапливавшейся во время пантомимы и комментария
к ней). Ты! Что ты знаешь о смерти?
Актер. Что актерам это удается лучше всего. Они должны выдать все, на
что их талант способен, и их талант - умирание. Они умирают героически,
комически, иронически, медленно, быстро, отвратительно, очаровательно и,
наконец, на котурнах. Лично мое амплуа несколько более общее. Я извлекаю из
мелодрамы суть, которой там часто и нет; но иногда, несмотря на это,
проскальзывает тонкий луч света, который, если под определенным углом,
может, так сказать, пронзить покров смертности.
Розенкранц. И это все, на что они способны, - умирать?
Актер. Нет, нет - они еще красиво убивают. Некоторые убивают даже
красивей, чем умирают. Остальные лучше умирают, чем убивают. Это труппа.
Розенкранц. Который из них который?
Актер. Почти никакой разницы.
Гильденстерн (страх, насмешка). Актеры! Механики дешевых мелодрам! Это
не смерть! (Спокойней.) Вы кричите, давитесь, ползаете на четвереньках - но
ни у кого это не рождает ощущения смерти - никого не застает врасплох, чтоб
в мозгу у них что-то прошептало: "Однажды и ты будешь умирать". (Упрощая.)
Вы умираете столько раз; как же вы рассчитываете, что они поверят в смерть
подлинную?
Актер. Как раз наоборот, это единственный вид смерти, в который они
верят. Они у меня вышколены. У меня однажды был актер, которого приговорили
к виселице за кражу овцы - или барана, - не помню точно. Так я испросил
разрешения повесить его по ходу пьесы - пришлось малость изменить фабулу, но
я посчитал, что так будет эффектней. Вы, может быть, не поверите, но это не
выглядело убедительно. Поколебать их недоверие невозможно, - и когда публика
начала глумиться и швырять помидоры - все кончилось катастрофой! - он ничего
другого не делал, только плакал - совсем не по роли - просто стоял там и
плакал... Нет, больше никогда...
В прекрасном настроении он снова возвращается к пантомиме: два шпиона
ожидают казни от его руки, актер вытаскивает из-за пояса свой кинжал.
Публика знает, чего она хочет, и только этому она согласна верить.
(Шпионам.) Показывайте!
Шпионы умирают, не спеша, но убедительно. Свет начинает меркнуть, и, пока
они умирают, Гильденстерн говорит.
Гильденстерн. Нет, нет, нет... все совсем не так... этого не сыграешь.
Факт смерти не имеет ничего общего с тем... как мы это видим... как это
происходит. Это не кровь и не вопли и падение тел - смерть состоит не в
этом. Просто дело в том, что человек больше не появляется, и все, - сейчас
вы его видите, сейчас - нет, и правда только в том, что в эту минуту он
здесь, а в следующую уже нет, и он больше не вернется - просто уход,
скромный и необъявляемый, - отсутствие, становящееся весомым по мере того,
как оно длится и длится, - пока, наконец, совсем не придавит.
Два шпиона лежат на сцене, еле видимые. Актер выходит вперед и накрывает их
тела плащами. Розенкранц медленно аплодирует.
Затемнение.
Секунда тишины, потом сильный шум, крики: "Король встает!", "Прекратить
представление!" - и возгласы: "Свет! Свет! Свет!" Когда несколькими
секундами позже начинает светлеть, становится ясно, что это - восход
солнца. Сцена пуста, если не считать двух персонажей, лежащих примерно в тех
же позах, что и казненные шпионы. Когда становится совсем светло,
выясняется, что это спокойно спящие Розенкранц и Гильденстерн; Розенкранц
приподнимается на локтях и, щурясь, смотрит в зал. Затем - произносит.
Розенкранц. Это, должно быть, восток, там. Теперь наверняка.
Гильденстерн. Ничего не наверняка.
Розенкранц. Нет, это точно. Там солнце. Восток.
Гильденстерн (глядя вверх). Где?
Розенкранц. Я видел, оно вставало.
Гильденстерн. Нет... все время было светло, только ты открывал глаза
очень медленно. Лежи ты лицом в другую сторону, там тоже был бы восток.
Розенкранц (поднимаясь). Ты само недоверие.
Гильденстерн. Ну, я не раз попадался.
Розенкранц (глядя поверх публики). Похоже на правду.
Гильденстерн. Их интересует, что мы предпримем.
Розенкранц. Добрый, старый восток.
Гильденстерн. И стоит нам пошевелиться, как они обрушатся со всех
сторон со своими путаными инструкциями, сводя с ума идиотскими замечаниями и
перевирая наши имена.
Розенкранц собирается что-то возразить, но прежде чем он раскрывает рот:
Клавдий (за сценой). Эй, Гильденстерн!
Гильденстерн еще лежит. Небольшая пауза.
Друзья мои, сходите за подмогой.
В безумстве Гамлет умертвил Полония
И выволок из комнат королевы.
Поладьте с ним, а тело отнесите
В часовню. И, прошу вас, поскорее.
Идем, Гертруда, созовем друзей,
Расскажем им все то, что мы решили...
Розенкранц и Гильденстерн не шевелятся.
Гильденстерн. Н-ну...
Розенкранц. Вот именно...
Гильденстерн. Ну-ну.
Розенкранц. Именно, именно. (Кивает с фальшивой убежденностью.) Найдите
его. (Пауза.) И так далее.
Гильденстерн. Вот именно.
Розенкранц. Ну. (Небольшая пауза.) Н-да, это уже шаг вперед.
Гильденстерн. Он тебе не понравился?
Розенкранц. Кто?
Гильденстерн. Боже правый, надеюсь, по нам будет пролито больше слез.
Розенкранц. Но все же это шаг вперед, правда? Уже нечто конкретное -
разыщите его. (Озирается, не двигаясь.) С чего бы начать? (Делает один шаг в
сторону кулисы и останавливается.)
Гильденстерн. Да, это шаг вперед.
Розенкранц. Ты думаешь? Он же может быть где угодно.
Гильденстерн. Отлично - ты идешь в эту сторону, я - в ту.
Розенкранц. Ладно.
Идут к разным кулисам. Розенкранц останавливается.
Нет.
Гильденстерн останавливается.
Ты иди в ту, а я - в эту.
Гильденстерн. Отлично.
Идут навстречу друг другу. Расходятся. Розенкранц останавливается.
Розенкранц. Погоди минутку.
Гильденстерн останавливается.
Я думаю, надо держаться вместе. Может, он небезопасен.
Гильденстерн. Разумно. Я пойду с тобой.
Гильденстерн идет к Розенкранцу, минует его. Розенкранц останавливается.
Розенкранц. Нет, я пойду с тобой.
Гильденстерн. Ладно.
Они поворачивают, идут через сцену к другой кулисе.
Розенкранц останавливается. Гильденстерн тоже.
Розенкранц. Я пойду с тобой, но в мою сторону.
Гильденстерн. Отлично.
Опять поворачивают и идут через сцену. Розенкранц останавливается.
Гильденстерн тоже.
Розенкранц. Слушай, мне пришло в голову. Если мы оба уйдем, он может
прийти сюда. Глупо получится, а?
Гильденстерн. Прекрасно - я остаюсь, ты - идешь.
Розенкранц. Правильно.
Гильденстерн идет в центр сцены.
Минутку.
Гильденстерн поворачивается и идет, пятясь, к Розенкранцу, который двигается
к авансцене; расходятся. Розенкранц останавливается.
Послушай.
Гильденстерн останавливается.
Надо держаться вместе. Он может быть небезопасен.
Гильденстерн. Разумно.
Гильденстерн подходит к Розенкранцу. Замирают ненадолго в своих
первоначальных положениях.
Так, наконец-то мы куда-то идем.
Пауза.
Конечно, он может не прийти.
Розенкранц (легко). О, он придет.
Гильденстерн. Пришлось бы кое-что объяснять.
Розенкранц. Придет. (Легким шагом идет в глубь сцены.) Не волнуйся -
можешь верить мне на слово. (Вглядывается за кулису, пораженно.) Идет.
Гильденстерн. Как?
Розенкранц. Просто идет.
Гильденстерн. Один?
Розенкранц. Нет.
Гильденстерн. А кто с ним?
Розенкранц. С ним старик.
Гильденстерн. Тоже идет?
Розенкранц. Нет.
Гильденстерн. Не идет?
Розенкранц. Нет.
Гильденстерн. О, удачно, лучше не могло быть. (И внезапно
воодушевляется - он готов действовать.) Загоним его в капкан.
Розенкранц. Какой капкан?
Гильденстерн. Стань здесь. Нельзя дать ему уйти.
Ставит Розенкранца лицом туда, откуда должен появиться Гамлет. Становится
рядом с ним, несколькими шагами ближе к авансцене; таким образом они
перекрывают одну сторону сцены, стоя лицом к противоположной. Гильденстерн
расстегивает ремень, Розенкранц - тоже. Они связывают свои ремни и берутся
за концы. Штаны Розенкранца начинают сползать вниз. Из противоположной
кулисы появляется Гамлет, медленно волоча тело Полония. Он идет в глубину
сцены, поворачивает к выходу в ту же кулису, из которой появился,
несколькими метрами левее (правее).
Розенкранц и Гильденстерн, держащие свои ремни натянутыми как струна,
смотрят на него в некотором замешательстве. Гамлет удаляется, волоча тело.
Они ослабляют ремни.
Розенкранц. Ну, обошлось.
Гильденстерн. Что могут сделать два человека?