Файл: Стоппард Том - Розенкранц и Гильденстерн мертвы.doc

Тишина. Потом Гильденстерн начинает аплодировать в одиночку с плохо

скрываемой иронией.

Гильденстерн. Превосходно, превосходно. Браво. Если б еще эти глаза

могли плакать... Может, только метафор многовато, а? Подумай. Это не критика

- так, дело вкуса. Итак, вы здесь - чтобы отомстить. В переносном,

конечно... Впрочем, мы в расчете - это чтоб вы знали, кому обязаны

приглашением играть при дворе.

Розенкранц. Да, мы рассчитываем на вас, ему надо отвлечься. Мы думаем,

вы как раз то, что ему нужно. (На его лице возникает еле заметная улыбка, но

он тотчас берет себя в руки.) Что вовсе не означает обычное ваше похабство -

не следует трактовать августейших особ как людей с заурядными извращениями.

Они ничего не знают об этом, а вы ничего не знаете о них, что делает

сосуществование возможным. Итак, дайте принцу простой хороший спектакль,

понятный для всех членов семейства, - или вам придется паясничать в таверне

уже нынче вечером.

Гильденстерн. Или завтра.

Розенкранц. Или никогда.

Актер. Мы имеем право выступать здесь. И всегда имели.

Гильденстерн. Что, играли для него прежде?

Актер. Да, сэр.

Розенкранц. А что он предпочитает?

Актер. Классику.

Розенкранц. С перчиком.

Гильденстерн. А что даете нынче?

Актер. "Убийство Гонзаго".

Гильденстерн. Чудные стихи и масса трупов.

Актер. Содрано с итальянского...

Розенкранц. О чем там?

Актер. О короле и королеве...

Гильденстерн. Своих не хватает! Что еще?

Актер. Кровь - -

Гильденстерн. Любовь и риторика.

Актер. Точно. (Собирается идти.)

Гильденстерн. Ты это куда?

Актер. Могу приходить и уходить как захочу.

Гильденстерн. И знаешь все входы и выходы.

Актер. Я бывал здесь и раньше.

Гильденстерн. А мы только нащупываем почву.

Актер. Если щупать, то лучше голову - пока на плечах.

Гильденстерн. Исходишь из опыта?

Актер. Из прецедентов.

Гильденстерн. Будучи здесь не первый раз.

Актер. И знаю, откуда ветер дует.

Гильденстерн. Значит, и нашим и вашим. Неглупо. Впрочем, это норма,

учитывая, так сказать, род занятий.

Лицо актера не выражает ничего. Он снова пытается уйти, но Гильденстерн его

удерживает.

Говоря откровенно, мы дорожим вашим обществом за неимением другого. Слишком

долго были предоставлены самим себе... В итоге неуверенность, связанная с

---

чужим обществом, оказывается даже привлекательной.

Актер. Неуверенность - нормальное состояние. Вы не исключение.

Он снова пытается уйти; Гильденстерн удерживает его.

Гильденстерн. Но ради всего святого - что нам делать?!

Актер. Расслабьтесь. Реагируйте. Как все люди. Нельзя же идти по жизни,

на каждом углу задавая проклятые вопросы.

Гильденстерн. Но мы не знаем, что происходит. И что нам с собой делать.

Мы не знаем, как нам поступать.

Актер. Как? Естественно. Вы же знаете по крайней мере, зачем вы здесь.

Гильденстерн. Знаем только то, что нам говорят. А это - немного. И,

кроме того, мы не убеждены, что это - правда.

Актер. В этом никто не убежден. Все приходится принимать на веру.

Правдиво только то, что принимается за правдивое. Такова плата за

существование. Можно быть нищим, но все в порядке, пока есть такое покрытие

и пока его можно разменять. Человек основывается на предположениях. Что вы

предполагаете?

Розенкранц. Гамлет переменился, внешне и внутренне. Мы должны выяснить,

что повлияло.

Гильденстерн. Он не слишком идет навстречу.

Актер. Кто идет - в наши-то времена?

Гильденстерн. Он... э-э-э... мрачен.

Актер. Мрачен?

Розенкранц. Безумен.

Актер. В каком смысле?

Розенкранц. Ох. (К Гильденстерну.) В каком смысле?

Гильденстерн. Ну, не то чтобы безумен - подавлен.

Актер. Подавлен.

Гильденстерн. Мрачно настроен.

Розенкранц. Зависит от настроений.

Актер. Мрачных?

Гильденстерн. Безумен. И вообще.

Розенкранц. Именно.

Гильденстерн. В частности.

Розенкранц. Разговаривает сам с собой. Что

признак безумия.

Гильденстерн. Если не говорит разумные

вещи. Что он делает.

Розенкранц. Что означает обратное.

Актер. Чему?

Короткая пауза.

Гильденстерн. Думаю, я понял. Человек, разговаривающий сам с собой, но

со смыслом, не более безумен, чем человек, разговаривающий с другими, но

несущий околесицу.

Розенкранц. Или одинаково безумен.

Гильденстерн. Или одинаково.

Розенкранц. А он делает то и то.

Гильденстерн. То-то и есть.

Розенкранц. Клинически нормален.

Пауза.

Актер. Почему?

Гильденстерн. А? (К Розенкранцу.) Почему?

Розенкранц. Именно.

Гильденстерн. Именно - что?

Розенкранц. Именно почему.

---

Гильденстерн. Что именно почему?

Розенкранц. Что?

Гильденстерн. Почему?

Розенкранц. Что почему, собственно?

Гильденстерн. Почему он безумен?

Розенкранц. Понятия не имею.

Шаги.

Актер. Старик считает, что он влюбился в дочку.

Розенкранц (пораженный). О боже, это свыше моего разумения!

Актер. Нет, нет - у него нет дочки - старик считает, что он влюбился в

его дочку.

Розенкранц. Старик?

Актер. Гамлет. Влюбился в дочку старика. Старик так думает.

Розенкранц. Хо! Это уже приобретает смысл. Страсть без взаимности.

Актер порывается уйти.

Гильденстерн (полицейским тоном). Никто не выйдет из этой комнаты.

(Пауза, мягче.) Без достаточных оснований.

Актер. Почему?

Гильденстерн. Это болтание взад-вперед напоминает балаган. Теряешь

контроль над ситуацией. Отныне здесь будет царить порядок.

Актер. Мне надо учить стихи.

Гильденстерн. Проходи.

Актер уходит в боковую кулису. Розенкранц складывает ладони рупором и кричит

в противоположную сторону.

Розенкранц. Следующий!

Никого.

Гильденстерн. Чего ты ждешь?

Розенкранц. Чего-то... кого-то... Ничего.

Сидят лицом к залу.

Голоден?

Гильденстерн. Нет, а ты?

Розенкранц (задумчиво). Нет. Помнишь ту монету?

Гильденстерн. Что?

Розенкранц. Наверно, я потерял ее.

Гильденстерн. Какую монету?

Розенкранц. Не помню точно.

Пауза.

Гильденстерн. Ах, ту... смешно.

Розенкранц. Не понимаю, как это вышло.

Гильденстерн. У тебя это само получается.

Розенкранц. Да, это мой трюк.

Гильденстерн. Попробуй еще раз.

Небольшая пауза.

Розенкранц. Мы не можем себе это позволить.

Гильденстерн. Правильно. Человек должен думать о будущем.

Розенкранц. Следовало бы.

Гильденстерн. Иметь будущее. В конце концов, человек его всегда

имеет... сейчас... и сейчас... и сейчас...

Розенкранц. Без конца. Впрочем, нет, вряд ли. (Пауза.) Ты представляешь

себя когда-нибудь мертвым, по-настоящему... в ящике и с крышкой сверху?

Гильденстерн. Нет.

Розенкранц. Я, конечно, тоже... Глупо нервничать по этому поводу.

Потому что думаешь о себе в ящике как о живом, не учитывая, что ты уже

---

мертвый... а это ведь не то же самое, правда? То есть ты уже не знаешь, в

ящике ты или нет. Это ведь как если просто спать в ящике. Не то чтоб мне

нравилось спать в ящике, особенно без воздуха. Потому что если проснешься,

то ты уже мертвый, это во-первых; и что тогда делать? Тем более - в ящике.

Вот это-то мне и не нравится. Потому я и не думаю об этом...

Гильденстерн беспокойно ерзает и кутается в плащ.

Потому что тогда ты уже беспомощен, верно? Запихнутый в ящик, и ты уже там

навсегда. Даже если учесть, что ты мертв, все равно неприятная мысль.

Особенно если ты по-настоящему мертв. Вот представь - представь, что я

запихиваю тебя сейчас в ящик, - что ты предпочтешь: быть живым или мертвым?

Конечно, живым. Потому что жизнь в ящике лучше, чем не жизнь вообще.

По-моему. По крайней мере есть шанс. Лежишь себе и думаешь - ладно, по

крайней мере я жив. Кто-нибудь все-таки придет и постучит и скажет: выходи.

(Стучит кулаком по полу.) Эй ты, как тебя там! Вылезай!

Гильденстерн (вскакивает, яростно). Перестань! Ты способен свести с

ума!

Пауза.

Розенкранц. На твоем месте я бы не обращал внимания. Ты просто

подавлен. (Пауза.) Вечность - ужасная вещь. То есть где она все-таки

кончается? (Пауза, потом весело.) Два ранних христианина случайно

встретились на небесах. "Неужто я вижу Савла из Тарса? - воскликнул один. -

Ты-то что тут делаешь?" - "Тарса-Шмарса, - буркнул другой. - Ты видишь уже

Павла". (Он встает и хлопает в ладоши.) Им все равно. Рассчитывать не на

что. Можно позеленеть, пока они явятся.

Гильденстерн. Или посинеть. Или покраснеть.

Розенкранц. Христианин, мусульманин и еврей встретились однажды в

закрытом экипаже... "Зильберштейн! - воскликнул еврей. - Как зовут твоего

приятеля?" - "Его зовут Абдулла, - говорит мусульманин. - Но с тех пор как

он обратился, он мне больше не приятель". (Снова подскакивает и кричит за

кулисы.) Эй, вы, я знаю, что вы там! Давайте сюда, поболтаем! (Пауза.)

Ничего не поделаешь. Никого... (Шагает по сцене.) Где тот момент, когда

человек впервые узнает о смерти? Должен же он где-то быть, этот момент, а? В

детстве, наверно, когда ему впервые приходит в голову, что он не будет жить

вечно. Это должно бы было быть потрясающе - надо порыться в памяти. И все же

- не помню. Наверно, это никогда меня не заботило Что из этого следует? Что

---

мы, должно быть, рождаемся с предчувствием смерти. Прежде чем узнаем это

слово, прежде чем узнаем, что существуют вообще слова, являясь на свет,

окровавленные и визжащие, мы уже знаем, что для всех компасов на свете есть

только одно направление, и время - мера его. (Умолкает, потом отчаянно и

быстро.) Индус, буддист и укротитель львов встретились однажды в цирке на

индо-китайской границе... (Прерывает себя.) Они считают нас мебелью! Я этого

не потерплю! Имейте это в виду! (Он снова круто оборачивается лицом к

кулисам.) Катитесь отсюда! Все! Вход запрещен! Закрыто! (Никто не входит, он

переводит дух.) Так-то лучше...

Тотчас же после его слов в глубине сцены возникает большая процессия,

возглавляемая Клавдием; за ним - Гертруда, Полоний, Офелия. Клавдий,

поравнявшись с Розенкранцем, берет его под руку и сразу же начинает беседу:

текст см. "Гамлет", акт III, сцена 1. Гильденстерн все еще стоит лицом к

публике, пока Клавдий, Розенкранц и остальные проходят в глубь сцены и

поворачивают назад.

Гильденстерн. Смерть, сопровождаемая вечностью... худшее, что есть в

обоих мирах. Это и вправду ужасная мысль.

Он оборачивается и направляется в глубь сцены, чтобы принять участие в

разговоре. Гертруда и Розенкранц выходят на передний план.

Гертруда. Он хорошо вас принял?

Розенкранц. Как истый джентльмен.

Гильденстерн (вернувшись как раз вовремя, чтоб вступить в беседу). Но и

с большой натянутостью тоже.

Розенкранц (лжет, сознает, что лжет, и даже не старается это скрыть;

может быть, даже подмигивает Гильденстерну). Скуп на вопросы, но непринужден

в своих ответах.

Гертруда.

Вам удалось его развлечь?

Розенкранц. Мадам,

Случилось так, что мы перехватили

В дороге некоих актеров; это

Ему сказали мы, и он как будто

Обрадовался даже; здесь они

И, кажется, уже приглашены

Играть пред ним сегодня.

Полоний. Это верно:

И он через меня шлет просьбу вашим

Величествам послушать и взглянуть.

Клавдий

От всей души; и мне отрадно слышать,

Что к этому он склонен. Продолжайте

Свои усилья, поощряйте в нем

Вкус к этим развлеченьям.

Розенкранц. Да, милорд.

---