Файл: Kulturologia.doc

с одной стороны, он направлен на изменение реальности, имеет целью создать такой образ действительности, который совпадал бы с ценностными ожиданиями носителей мифологического сознания;

с другой — миф чрезвычайно озабочен сокрытием собственной идеологичности, то есть он стремится сделать так, чтобы его воспринимали как нечто естественное, само собой разумеющееся.

Барт особо подчеркивает, что миф — это не пережиток архаического сознания, а огромная часть современной культуры. Миф сегодня реализует себя в рекламе, кино, телевидении и т. д.

А. Белый. Представление о «цельном мировоззрении», в котором нет антиномии научного и художественного мышления, точного и гуманитарного знания. Белый связывал с понятием «символизм», с категорией символа. Само, слово «символ» Он «производил» от глагола «сюмбалло» (crupaX/Lm - греч.), выбирая из множества значений последнего - «соединяю» («вместе сбрасываю» с выделением химической энергии, пресуществляющей хлор и натрий в третье, новое вещество: в соль). Символизм, подчеркивал Белый, - «осуществленный до конца синтез, а не только соположение синтезируемых частей («сюнтитэми» - сополагаю); в соположении количества не выявляют еще своих новых качеств»**. Проблему связи, соединения в конкретном синтезе - не только количественном или качественном, но качественно-количественном - Белый назвал проблемой символизма, а самую связь - символом.

В. 43. Этика и культура по работам Швейцера.

Альберт Швейцер (1875-1965) – теолог, философ, музыкант, врач.

Книга «Культура и этика» вышла в 1923 году. Посвятил её нравственному прогрессу человечества, возрождению культуры, защите гуманизма. Служению этим целям посвящена у него философия культуры. Величайшим злом современности Швейцер считал угрозу мировой термоядерной войны.

«Благоговение перед жизнью отбрасывает чисто индивидуалистическое и духовное понимание культуры».

«Благоговение перед жизнью не позволяет человеку пренебрегать интересами мира».

Анализируя состояние современной европейской культуры, Швейцер задался вопросом, почему мировоззрение, основанное на жизнеутверждающем начале, из первоначально нравственного превратилось в безнравственное. Он приходит к выводу, что идеи этого мировоззрения были благородны, но не глубоки.

Идеей, объемлющей и жизнеутверждение и этику, стала швейцеровская концепция «благоговения перед жизнью», памятником которой стала выстроенная в Ламбарене практически его собственными руками больница.

О мыслящем человеке:

«Он ощущает другую жизнь как часть своей. Благом считает он сохранять жизнь, помогать ей; поднимать до высшего уровня жизнь, способную к развитию. Это и есть главный абсолютный принцип этики».

Швейцер прагматично замечал: «Личный пример – не просто лучший метод убеждения, а единственный».

Этическое таит в себе высшую правду и высшую целесообразность».

Значительное место уделено в книге истории этических идей и критическому анализу этических систем (со времён Древней Греции до конца 19в.) с точки зрения провозглашённой Швейцером этики активного самосовершенствования и благоговения перед жизнью.

Этический пафос пронизывает и протест Швейцера против «гротескного прогресса» современного западного общества, враждебного подлинной этической культуре, утратившего этические идеалы, завещанные ему Просвещением и рационализмом 18 века.

Творчество Швейцера – не желание устранить тайну, а попытка её понять. Понять всю огромную непростоту мира и человека, не редуцируя их к простым объясняемым величинам. Исходный посыл протестантской этики Швейцера – отношение к миру как непознаваемой тайне культуры.

Любая мысль человека, не отвечающая критериям научной рациональности, и в современном информационном обществе продолжает рассматриваться «как незаконная комета в кругу расчисленных светил».

Еще в начале прошлого века Швейцер усомнился, что выше научной истины ничего нет. Блестящий знаток Баха, он не доверял психологии как науке о душе и настаивал на том, что человек — это тайна, о которой науке нечего сказать. Только теперь мы понимаем всю важность мысли Швейцера о том, что переживание даёт для постижения мира гораздо больше, чем научное знание об этом мире.

До конца своих дней Швейцер был убеждён, что даже с помощью философии полного постижения тайны Бытия не достичь никогда: для человека навсегда останется загадкой его жизнь с чувством благоговения перед жизнью в мире, в котором созидающая воля одновременно действует как разрушающая воля, а разрушающая — как созидающая. И, тем не менее, культура, согласно Швейцеру, даёт человеку бесценную способность понимания метафизического единства с миром. Человек, у которого спокойная совесть, никогда не почувствует этой внутренней связи.

Для человека же, живущего только заботами о себе, ценящего только собственную жизнь, мир закрыт, и философствование о мире кажется ему непрактичной и бесполезной тратой времени. Поэтому, любой из людей обладает высокой культурой и духовностью лишь тогда, когда он исполнен внутреннего побуждения помогать всякой жизни, которой он может помочь, и удерживается от того, чтобы причинить живому какой-либо вред. И если человек в своём духовном напряжении доходит до понимания единства со всем живым, то это означает, что в каждой живой клетке он обнаруживает элементы своей жизненной силы. И тогда, причиняя вред или убивая любое живое создание, человек тем самым убивает частичку самого себя.

Единство человека с миром, понимаемое Швейцером как культурная таинственная связь всех форм жизни, фактически означает признание равенства всех форм жизни. Этой идее Швейцера сегодня просто нет цены. Сегодня мы лучше, чем когда-либо, понимаем крайнюю сомнительность утверждений, что человек — вершина эволюции, венец творения, и что сама жизнь человека есть высшая ценность. Напротив, человек — не господин природы, а её часть. И когда мы в своей истории пытаемся разрушить эту связь, тогда природа отвечает человеку тем же.

Здоровое психическое состояние человека — когда он имеет Небо. И если человек теряет Небо, он теряет свою причастность к Высокому. А не имеющий Неба — гибнет.

46. Культура в условиях техногенной цивилизации. Массовая культура. (м. Хайдеггер, к. Ясперс, х. Ортега-и-Гассет)

Мартин Хайдеггер – немецкий философ - оказал значительное влияние на совр. философию и гуманитарную науку в целом.

Работы 1936-1950-х X. посвящает исследованию генезиса и критике метафизики (»Время картины мира» (1938), «Слова Ницше «Бог мертв» (1943), «Поворот» (1949), «Вопрос о технике» (1953) и др.). Выстроенная иерархия в пользу трансцендентального мира вечных сущностей задает тон всему последующему западноевропейскому рационализму с его акцентом на сущее как таковое и «забвении» бытия в пользу сущего. Наиболее ярко метафизическое основание проявляется в пределах Нового времени, в установке на опредмечивание сущего (операция пред-ставления). Пред-ста-вить - значит, по X., поместить перед собой сущее как нечто противо-стоящее, сделать его предметом и тем самым удостовериться в нем. Порочность метафизики не только в «забвении» бытия, но и в невозможности увидеть сущность (истину) сущего, на которое метафизика и нацелена, так как место истины занимает достоверность представления, а идеалом усмотрения становится точность и строгость естествознания. Метафизика изменяет существо человека, который в Новое время освобождается от всякой связанности с бытием и превращается в субъекта, в такое сущее, которое всему сущему задает меру и предписывает норму. Подобное превращение, по X., ведет к эгоцентризму, антропологизму и самообожествлению. Другим неизбежным следствием развертывания метафизики становится отчуждение человека от самого себя и бездомность, которая является судьбой всего западноевропейского мира. Сущность метафизики обнаруживает себя во всех областях культуры: в науке, религии, искусстве, языке и в технике, главной силе современной эпохи. Существо техники «постав» (Gestell) состоит в установке «выводить действительное из его потаенности способом по-ставления его как состоящего-в-наличии». Все сущее опредмечивается для поставляющего производства, втягивается в техническое распоряжение. Человек изначально сам стоит внутри сферы «постава», поэтому «постав» правит и человеком: когда человек редуцирует себя до поставщика «наличного состояния», он сам воспринимается только в качестве последнего. Захваченный «поставом» человек упускает себя, не может встретиться с самим собой и услышать голос бытия.

Карл Ясперс (1883—1969) — выдающийся немецкий философ, психолог и психиатр, один из основателей экзистенциализма. Ясперс придерживается принципа историзма, который приобрел у него аксиологический характер: для всемирной истории постулируются универсальный смысл и смысловая связь времен. Вера Ясперса в возможность общечеловеческой коммуникации в пространстве и во времени поверх всех культурных барьеров связана с его исключительно интимным и прочувствованным ощущением философской традиции как братства мыслителей всех времен. По Ясперсу, пока человек философствует, он ощущает свою связь с сокровенно-открытой цепью свободно ищущих людей. Наличие этой связи времен гарантируется особым “осевым временем”, выявившим универсальный смысл истории. Чтобы спасти человеческую сущность, находящуюся в XX в. на грани гибели, мы должны обновлять свою связь с “осевым временем” и возвращаться к его изначальности, подыскивая новые средства для неизменно утрачиваемой и вновь обретаемой истины. Трудам Ясперса свойственны идеи глубокого гуманизма и озабоченность: как спасти человечество от тоталитаризма — этой главной опасности XX в., ввергающей людей в кровавые революции и истребительные войны".

Хосе́ Орте́га-и-Гассе́т — испанский философ и социолог.

В центре внимания Ортега-и-Гассета стояли социальные проблемы. В своих работах «Дегуманизация искусства» (1925) и «Восстание масс» (1929) учёный впервые в западной философии изложил основные принципы доктрины «массового общества», под которым он понимал духовную атмосферу, сложившуюся на Западе в результате кризиса буржуазной демократии, бюрократизации общественных институтов, распространения денежно-меновых отношений на все формы межличностных контактов.

Складывается система общественных связей, внутри которой каждый человек чувствует себя статистом, исполнителем извне навязанной ему роли, частицей безличного начала — толпы.

Ортега-и-Гассет критикует данную духовную ситуацию «справа», считая её неизбежным результатом развязывания демократической активности масс и видит выход в создании новой, аристократической элиты — людей, способных на произвольный «выбор», руководствующихся только непосредственным «жизненным порывом» (категория, близкая ницшеанской «воле к власти»).

Рационализм Ортега-и-Гассет считает своеобразным интеллектуальным стилем «массового общества». Он призывает вернуться к до-научным формам ориентации в мире, к древней, ещё не расчленённой «любви к мудрости».