Файл: Товстоногов_Репетирует и учит.pdf

лать с удовольствием. Дурное настроение, на котором настаивает Чехов, может не получиться. Давайте попробуем определить, о чем он думает?

ГЕННАДИЙ Т. Он думает, зачем столько потратил на портвейн. ВЛАДИМИР Ш. Он думает, как покончить с этим.

ЮРИЙ Ш. Он думает: зачем я опять пришел сюда, опять пустая трата времени, даю себе слово больше никогда не приходить.

ВЯЧЕСЛАВ Г. Все не нравится. Она. Вино. Антресоли.

ГЕННАДИЙ Т. Я тоже говорю об этом: стоят ли затраты такой связи?

ТОВСТОНОГОВ. Вот это уже что-то. Это уже те побудители, которые могут вызвать дурное расположение.

ВЯЧЕСЛАВ Г. По действию Колпаков проклинает себя, ее, всю жизнь. КАЦМАН. Вы можете это сыграть, Георгий Александрович?

ТОВСТОНОГОВ. «Проклинать» — это не действие. Это может быть частью внутреннего монолога, но что делать — пока не знаю.

КАЦМАН. И не кажется ли, что «надо кончать» и «проклинает» сталкивает их впрямую? «Проклинать» предполагает некую физическую активность. А у Чехова по результату они отды-

251

хают, ждут, когда спадет жара... Мне кажется, он думает: «Боже мой, как я опустился! Неужели это я? Как я мог?»

ТОВСТОНОГОВ. Но это, Аркадий Иосифович и есть «проклинание себя». И не исключается: «Надо кончать!» Суть столкновения та же.

ГЕОРГИЙ Ч. Скажите, а почему он не может думать о Моте, которая ему стала, с недавнего времени, нравится больше? Почему обязательно «надо кончать?»

ТОВСТОНОГОВ. Потому, голубчик, что если в моих мыслях есть Мотя, это никак не поможет мне придти к дурному расположению духа! Наоборот, все прекрасно! У меня появится перспектива, а, следовательно, некий актив! А мое существование должно быть пассивным.

ВАСИЛИЙ Б. Он ищет способ расторгнуть эту связь. ТОВСТОНОГОВ. Нет, это очень активное действие. ВАСИЛИЙ Б. Но действие и должно быть активным!

ТОВСТОНОГОВ. Правильно, только неверно активизированное действие разрушает атмосферу, которую рисует автор. Если я буду искать способ расторгнуть связь, то не усижу на месте. По закону продуктивности я начну ходить по комнате, искать, к чему придраться, пристраиваться к Паше, как бы сказать ей помягче и, наконец, впрямую: «Пора кончать!» Вот что такое на деле — искать способ порвать!

КАЦМАН. Разрешите, Георгий Александрович, спросить режиссеров: то, что я хористка, играет какую-нибудь роль?

Послышалось общее «да».

КАЦМАН. Тогда я хочу спросить вас: где, кроме первого куска я могу проявить свою профессию? Дальше у меня такой возможности не будет. Так может, мне это сделать здесь? Скажите, мы когда-нибудь пели вместе с Колпаковым? Как начиналась наша связь? Георгий Александрович, вы мне когда-нибудь подпевали?

ТОВСТОНОГОВ. Подпевал.

КАЦМАН. А как считают режиссеры, фальшиво подпевал Колпаков или чисто?

— Видимо, фальшиво, — сказали режиссеры. КАЦМАН. Как, Георгий Александрович, вас устраивает?

ТОВСТОНОГОВ. Фальшиво, естественно, мне петь легче. Но вообще буду петь так, как необходимо по условиям сцены.

КАЦМАН. Значит, со мной все-таки проще. Мне приблизительно есть что делать. ТОВСТОНОГОВ. Если хористка будет петь, и мне на площадке станет жить немножко лег-

че: она меня будет раздражать. Ранее прелестно-божественный голосочек, теперь для меня отвратителен. К тому же она хористка, а не солистка. То, что раньше казалось ангельским, стало трескучим и раздражительным.

ВЛАДИМИР В. А у меня предложение. У Чехова это не написано, но мы по-моему вправе повернуть, как нам нужно. Можно ли сделать так, что она, сняв халат, причесывается?!

КАЦМАН. Голая, что ли?

ВЛАДИМИР В. Ну, не совсем голая. Она в сорочке, а халат лежит рядом. ТОВСТОНОГОВ. Что это означает с точки зрения действия?

ВАЛЕРИЙ Г. Ну, созерцает.

ТОВСТОНОГОВ. Абстракция. Бездейственная абстракция. Он уже тысячу раз ее созерцал. ВЛАДИМИР В. Она встала с постели и еще не успела надеть халат. А он смотрит на этот ха-

лат. Смотрит долго.

ТОВСТОНОГОВ. При чем тут халат? Что это нам дает? ВЛАДИМИР В. Во-первых, это нам дает расстроившийся дуэт...

КАЦМАН. Какой дуэт? Они же у вас не поют.

ВЛАДИМИР В. Кто сказал, что не поют? Они при этом поют. И дуэт расстраивается. КАЦМАН. А какой смысл в том, что Колпаков долго смотрит на халат? ВЛАДИМИР В. А что, нужен какой-то особый смысл?

252

ТОВСТОНОГОВ. Вы концентрируете зрительское внимание на взгляде Колпакова. Если мы смотрим вместе с Колпаковым на халат, то дальше в этом должен быть какой-то смысл. Как-то должно сюжетно проявляться. Как чеховское ружье, которое должно когда-то выстрелить.

ВАЛЕРИЙ Г. Он наблюдает за ней.

ТОВСТОНОГОВ. И только? Жаль. Только мы вошли в верное русло, попали в область теплого течения, как вы, Владимир, выбросили нас на берег.

НОВЫЙ АСПИРАНТ. И все-таки, в расстроившемся дуэте есть своего рода метафоричность. ТОВСТОНОГОВ. Да, мне кажется, это близко к искомому. Расстроившийся дуэт — любовь, превращенная в будни, которые, являясь нормой для нее, ему обрыдли. Только как перевести «об-

рыдло» на язык действия — остается проблемой нерешенной.

ВАЛЕРИЙ Г. А что, если он рассматривает иллюстрации в журнале и сравнивает Пашу с различными женщинами на картинках?

ТОВСТОНОГОВ. Вот вам пример, где фантазия ничем не ограничена. Ну, рассматривает журналы, а, может, картины на стенах. А может, раскладывает пасьянс. Фантазия должна быть ограничена рассказом автора.

ВАЛЕРИЙ Г. Но Колпаков сравнивает этих женщин с Пашей, и все дамы из журнала выигрывают. Отсюда и дурное расположение духа.

ТОВСТОНОГОВ. Умозрительный иллюстративный прием. Чего добивается Колпаков по действию?

ВАСИЛИЙ Б. Чтобы она оставила его в покое.

ТОВСТОНОГОВ. А, по-моему, прямо противоположное, обратное вашему определению. Скажите, он уже решил порвать с ней?

ВАСИЛИЙ Б. Не думаю. ВАЛЕРИЙ Г. Нет.

ТОВСТОНОГОВ. А раз он не решил, что же он хочет? (Пауза.) Не будь прихода жены, он бы еще прожил с хористкой в течение пяти месяцев?

ОБЩЕЕ. Да.

ТОВСТОНОГОВ. Ну, так? Как вы думаете, если бы Паша посмотрела на Колпакова, и он поймал ее взгляд, что бы он сделал?.. А не кажется ли вам, что Колпаков бы... улыбнулся?!

Значит, что же он стремится сделать?..

Он стремится сохранить былую форму взаимоотношений!

ТЕАТРОВЕД. Скажите, Георгий Александрович, а разве Колпаков не может ковырять спичкой в зубах и в то же время подпевать ей?!

ТОВСТОНОГОВ. Вы ощущаете разницу между действием и приспособлением? Действие сознательно, приспособление — даже если оно и физическое — подсознательно. Первое — что? Второе — как? Мы сейчас ищем психофизическое действие, а вы подсказываете физическое приспособление. Если я вычищаю зубы спичкой, чтобы скрыть, что она мне надоела, обрыдла, значит, по логике я вряд ли ей буду подпевать. Мне захочется, в конце концов, сказать: «А не заткнешься ли ты со своей гитарой?» Важно, чтобы физические приспособления проявили психофизическое действие. Понимаете? Мало найти физическое приспособление, надо определить его психофизи-

ческую основу. Вернее, надо сначала найти психофизическое действие, а потом уже искать, как его выразить. Если я пытаюсь изо всех сил сохранить форму, если я хочу, чтобы она поверила, что по-прежнему приятна мне, тогда мне мало просто ковырять в зубах и петь. Характер физических приспособлений должен проявлять главное: чего я хочу и что делаю. А какое у нее действие?

ВАРВАРА Ш. Как бы чего не забыть в ритуале.

ТОВСТОНОГОВ. А что можно в нем забыть? На то он и ритуал, чтобы быть автоматиче-

ским.

ВЯЧЕСЛАВ Г. Заинтересовать ее. ТОВСТОНОГОВ. Чем?

253

ВЯЧЕСЛАВ Г. Если человек начинает петь, то тем самым он хочет обратить на себя внима-

ние.

ТОВСТОНОГОВ. Как все переменилось... То я — Колпаков — не знал, что мне делать, а все знал Аркадий Иосифович. Теперь я знаю, а он — нет. Что же делать исполнителю роли Паши? Все-таки, о чем она думает? Если бы заставить ее произнести внутренний монолог вслух, что мы бы услышали?

ЮРИЙ Ш. Сейчас произойдет разрыв.

ТОВСТОНОГОВ. Разве? А зачем все предрешать? Смотрите, какой должен быть ход рассуждений. Зачатки того, что произойдет, должны быть уже здесь. А как вы думаете, мне удается усыпить бдительность хористки? Колпакову удается ее обмануть? О чем она думает?

Я уже знаю, о чем думать. Все, к чертовой матери, надо кончать. ЮРИЙ Ш. А она думает: какой все-таки у нее прекрасный мужчина!

ТОВСТОНОГОВ. Это она уже знает около года! Мы договорились: он стремится сохранить форму взаимоотношений. С действием Колпакова я согласен. Чтобы в конце рассказа, он мог плюнуть в нее, возможность этого плевка должна крыться уже здесь. Он только делает вид продолжения любовных будней. А для нее это действительно будни, где все обычно и прекрасно. Ей надо создать полную беззаботность. Вот найдите, каким образом этого можно достигнуть?

Для того чтобы у меня было дурное расположения духа, которое я скрываю, на меня со стороны Паши должен быть оказан некий напор, иначе мне нечего будет скрывать. В чем напор? В каком качестве он должен проявиться?

КАЦМАН. Я все-таки убежден, что Паша должна быть с Колпаковым связана. ТОВСТОНОГОВ. Конечно! Скажите, она чувствует, что у него плохое настроение? ГЕННАДИЙ Т. Выгодней, что сейчас она ничего не подозревает! По-моему, важно, чтобы у

нее не было ни тени волнения по поводу его состояния. Он делает вид, что все прекрасно, она считает, что все именно так. Но если желание, его волевой импульс может быть действием, потому что сохранить видимость прежних отношений — можно сыграть, то ее действие мы не определили. «Она считает, что все прекрасно» — это некое состояние.

ТОВСТОНОГОВ. Разве она не чувствует, что с ним что-то не так? Другое дело, что она не понимает почему, что произошло? Может быть, плохое вино, жара, лень.

ГЕННАДИЙ Т. Неужели она это видит?

ТОВСТОНОГОВ. Видит, но не понимает истинной причины. Отсюда ее действие...

ГЕННАДИЙ Т. Разгадать, что с ним? ТОВСТОНОГОВ. Вряд ли она сможет разгадать.

ВЯЧЕСЛАВ Г. Она хочет создать более благостную, благоприятную обстановку. ТОВСТОНОГОВ. Аркадий Иосифович прав. Паша должна быть связана с Колпаковым. Соз-

дать благостную обстановку — близко, но не цепляет самого Колпакова, что-то вокруг, но не цепляет самого его. Действие Паши — вывести Колпакова из дурного состояния.

ЮРИЙ Ш. Не кажется ли вам, что действие: вывести из дурного состояния при такой жаре, да еще после обеда с вином слишком неправдоподобно активное?

ТОВСТОНОГОВ. А я не исключаю обстоятельства сытного обеда, вина, жары, и, кстати, любовной близости, которая их утомила. Через преодоление этих препятствий она и пытается выполнить свое действие!

ВЯЧЕСЛАВ Г. А как это соотносится со сквозным — спасти Колпакова?

ТОВСТОНОГОВ. Впрямую! Абсолютно впрямую! Вывести из этого состояния — часть

сквозного действия — сохранить его для себя!

Видите, как мы теперь связаны? У нас не только индивидуальные действия, а и конфликт. И мне кажется, первое событие надо назвать не «Будни колпаковского разврата», «Идиллия» в кавычках! То есть такая идиллия, которая его уже не радует, хотя она делает все возможное, чтобы вывести его из плохого состояния.

ВАСИЛИЙ Б. А она только сегодня почувствовала неладное?

254

ТОВСТОНОГОВ. Сегодня особенно. Она все еще приносит ему физическую радость в постели, но с некоторых пор увидела, что для него и это плохо, и это неладно.

ВАСИЛИЙ Б. И надо вернуть привычную обстановку?

ТОВСТОНОГОВ. Конечно! Взяла гитару, запела. А у него ни с того, ни с сего икота. Паша может встать, принести соду.

КАЦМАН. Нет, мне не хочется никуда ходить.

ТОВСТОНОГОВ. А вот через «не хочу»! Запомните самое главное! Назвать действие — еще ничего не определить! Необходимо найти препятствия, мешающие осуществлению действия. Если эти препятствия не выведены наружу, актеру нечего играть. Длительность связи, жара, обед, постель — сама атмосфера препятствует реализации действия. Паша может все делать абсолютно лениво, тем не менее, конфликт должен прочитываться непременно.

ВАРВАРА Ш. А если б не пришла жена, в перспективе он мог бы заснуть? ТОВСТОНОГОВ. Как перспектива — да.

ВАРВАРА Ш. А гулять?

ТОВСТОНОГОВ. Это ей хочется прогуляться. Пока он вздремнет, она переоденется, и будет уговаривать его пройтись по мосту. Согласится ли он — не знаю. А сейчас, сценически очень выгодно можно построить кусок. У него началась икота, она, хлопая домашними шлепанцами, поплелась к комоду, достала соду, рассыпала по пути, подвинула ему стакан...

КАЦМАН. Я за содой не пойду. Мне лень. Я хочу сидеть и не двигаться, мне жарко...

ТОВСТОНОГОВ. Тогда я попрошу режиссера снять вас с роли. Вы очень капризны. И, помоему, напрасно капризничаете. Я предлагаю вам сценически выгодный ход: после того, как любовник рыгнул, лениво встать и, шлепая тапочками, поплестись к комоду, достать соду, стакан, рассыпать... Это создает некую ритуальность...

КАЦМАН. Но лень... Целая акция: пойти, насыпать, принести вам. Это меня выбивает из атмосферы жары, переполненного желудка. Спеть я еще могу. Но куда-то идти? В этих обстоятельствах?

ТОВСТОНОГОВ. Именно в этих обстоятельствах вы и пойдете. Вы пели романс, а я рыгнул! И романс прервался! А, принеся соду, запоете дальше! Смотрите, что получается? Беспрерывность отношений! Закрученность, как у пластинки граммофона!

КАЦМАН. Убедили, Георгий Александрович! Несмотря на жару, пойду. Если я чувствую, что с Колпаковым что-то не так, не то, я все сделаю, чтобы вернуть его расположение!

НОВЫЙ АСПИРАНТ. Простите, но мне кажется, вы предлагаете Паше какое-то вялое действие. Не помню кто, но кто-то из великих сказал: «Задание актеру надо давать предельно активное! Если активности нет, оно сценически бессмысленно!» А тут?

ТОВСТОНОГОВ. Этим великим был Немирович-Данченко. Он требовал не только обнаружить природу конфликта и найти препятствия и преодолевающие их приспособления. Он всегда искал максимального заострения предлагаемых обстоятельств, доведения их до логического предела! Разве вы не видите, что и мы идем по этому пути? Предлагаемый вариант решения — прямая иллюстрация его пожелания!

Все обстоятельства должны быть доведены до крайнего предела! — Это закон, открытый Немировичем-Данченко. — Если нельзя обстоятельства заострить до максимума, значит, они неверно отобраны. Но иногда режиссеры, в желании активизировать ситуацию, растягивают пружину обстоятельств, опускающих автора на уровень примитивного лобового конфликта. Самая распространенная ошибка — поиск открытого, прямого столкновения. Скажем, Колпаков рвет, а хористка не дает порвать отношения. Вроде бы какая активность, только вся тонкость чеховских обстоятельств летит в тартарары. И никакой скуки, о которой пишет Чехов, не будет.

По результату сидят два человека и, вроде бы, скучают. А наша задача: вскрыть природу