Файл: Использование результатов ОРД в качестве информации в процессе доказывания (Теоретические положения оперативно-розыскной деятельности).pdf

Оперативно-розыскные данные могут дополнять имеющуюся совокупность процессуальных сведений о нахождении в определенном помещении или месте, у какого-либо лица объектов, устанавливающих обстоятельства, подлежащие доказыванию по делу. Если, например, задержанный за кражу на допросе показал, что он приезжий, постоянно в городе не проживает, временно остановился у знакомых, то оснований для производства обыска в квартире знакомых в данном случае недостаточно. При получении же не вызывающего сомнений в достоверности сообщения конфиденциального источника о том, что задержанный совершил ряд краж и похищенное находится в помещении, где он временно проживает, эти совокупные фактические данные (процессуальные и оперативно-розыскные) являются достаточными для принятия решения о производстве обыска.

Таким образом, оперативно-розыскная информация, дающая достаточные основания полагать, что в каком-либо помещении (ином месте) или у какого-либо лица находятся орудия преступления, предметы и ценности, добытые преступным путем, а также другие объекты, могущие иметь значение для дела, служит основанием для производства обыска, если такая информация соответствует (не противоречит) установленным по делу обстоятельствам и не вызывает сомнений в достоверности. Аналогично оперативно-розыскная информация может использоваться для принятия решения о производстве осмотра, назначения экспертизы, получения образцов для сравнительного исследования и некоторых других следственных действий.

Применительно к такому следственному действию, как задержание подозреваемого, в качестве иных сведений, дающих основания подозревать лицо в совершении преступления, наряду с доказательствами, рассматриваются и сведения, полученные в ходе оперативно-розыскной деятельности. Таким же образом оперативно-розыскная информация о намерении противодействовать расследованию, в т.ч. путем уклонения от дознания и следствия, может быть использована для принятия решения об избрании или изменении меры пресечения.

Использование оперативно-розыскных данных непосредственно при проведении следственных действий носит в основном тактический характер. На базе оперативной информации в процессе следственных действий могут приниматься промежуточные решения, не требующие оформления в виде специального постановления (например, решение о производстве личного обыска лица, зашедшего в помещение, в котором производятся обыск или выемка).

Часть 1 ст. 11 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» декларирует юридическую возможность использования результатов оперативно-розыскной деятельности для подготовки и осуществления не только следственных, но и судебных действий. К последним относятся традиционно понимаемые процессуальные действия, проводимые в рамках судебного следствия. В связи с этим на них распространяются приведенные выше положения, относящиеся к следственным действиям. Однако использование результатов оперативно-розыскной деятельности на стадии рассмотрения уголовного дела в суде весьма ограничено, случаев представления оперативно-розыскной информации в суд фактически не бывает.

Результаты оперативно-розыскной деятельности, представляемые для подготовки и осуществления следственных и судебных действий, должны содержать сведения о лицах, скрывающихся от органов расследования и суда, о возможных источниках доказательств, лицах, которым известны обстоятельства и факты, имеющие значение для уголовного дела, о местонахождении орудий и средств совершения преступления, денег и ценностей, нажитых преступным путем, предметах и документах, связанных с обстоятельствами предмета доказывания, и о других фактах и обстоятельствах, позволяющих определить объем и последовательность проведения следственных действий, выбрать наиболее эффективную тактику их производства, выработать оптимальную методику расследования по конкретному уголовному делу.

3. Проблемы и ошибки в использовании результатов оперативно-розыскной деятельности в уголовно-процессуальной деятельности

Проблемы использования результатов оперативно-розыскной деятельности в уголовно-процессуальной деятельности на протяжении многих лет вызывают активный интерес среди ученых и практических работников. Большой вклад в развитие этого направления внесли А.В.Агутин, В.А.Азаров, И.И.Басецкий, Д.И.Бедняков, В.М.Бозров, В.Г.Бобров, С.В.Бородин, Д.В.Гребельский, Е.А.Доля, О.Д.Жук, В.И.Зажицкий, В.П.Кувалдин, В.В.Лунев, В.А.Лукашев, В.С.Овчинников, М.П.Поляков, С.А.Шейфер, А.Ю.Шумилов и другие ученые^[38].

В зависимости от их позиции относительно вопроса использования результатов оперативно-розыскной деятельности их можно разделить на три группы. К первой из них относятся сторонники полного отрицания такой возможности. Так, например, Е.А.Доля полагает, что «результаты оперативно-розыскной деятельности ни при каких обстоятельствах не могут рассматриваться и использоваться в качестве доказательств по уголовному делу, даже если будет осуществлена их проверка в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством» и тут же предлагает ввести в уголовно-процессуальный кодекс норму следующего содержания: «Результаты ОРД могут быть использованы в доказывании по уголовным делам после их ввода в уголовный процесс в соответствии с требованиями настоящего Кодекса»^[39]. И.Л.Петрухин считает, что оперативно-розыскные данные необходимо исключить из системы доказательств в связи с невозможностью соблюдения при их получении предусмотренных законом необходимых процессуальных гарантий^[40].

Представители второй группы неоднозначно высказываются по рассматриваемому вопросу. Так, например, наиболее активный разработчик законодательных предложений, касающихся упорядочения использования результатов оперативно-розыскной деятельности в уголовном процессе, В.И.Зажицкий утверждает, с одной стороны что «фактические данные, выявленные при соблюдении требований законодательства Российской Федерации об оперативно-розыскной деятельности, могут являться доказательствами по уголовному делу при условии, если будут установлены посредством процессуальных источников…»^[41]. С другой стороны, он же высказывается о том, что «результаты оперативно-розыскной деятельности не являются доказательствами по уголовному делу».

В третьей группе находятся те, кто допускает придание результатам оперативно-розыскной деятельности доказательственного значения. Д.И.Бедняков обращает внимание на то, что «процессуальная деятельность без применения непроцессуальных методов была бы невозможной, а непроцессуальная деятельность без последующего использования результатов – бесцельна»^[42]. За использование результатов оперативно-розыскной деятельности в качестве доказательств высказался также В.М.Бозров^[43].

Противоречивость взглядов ученых, а также отсутствие четкого решения денного вопроса законодателем отрицательно отражается на практике правоприменения.

Вместе с тем для следователей и оперативных работников подразделений, специализирующихся на борьбе с организованной преступностью, давно стало очевидным фактом то, что без использования результатов оперативно-розыскной деятельности невозможно установить весь круг обстоятельств, подлежащих доказыванию, а также всех участников преступлений. На это указывает и проведенное мною изучение 100 находившихся в производстве следователей следственной службы Управления ФСКН России по Приморскому краю в 2010 году уголовных дел. По 89 уголовным делам в качестве доказательств были использованы материалы, которые были добыты в результате оперативно-розыскной деятельности. При этом, по уголовным делам на организованные преступные группы и группы лиц по предварительному сговору данный показатель составляет 100%. На вопрос о том, при каких условиях материалы оперативно-розыскной деятельности могут использоваться в качестве доказательств, интервьюируемые следователи ответили:

- когда это не повлечет разглашения приемов и методов их получения и не приведет к расшифровки лиц их проводивших – 76%;

- если получение таковых не связано с применением мер принуждения к гражданам или с вторжением в их законные права и интересы – 18%;

- 6% опрошенных заявили, что материалы ОРД вообще не могут быть использованы в доказывании, а остальные затруднились ответить на данный вопрос.

О.Б.Жук также считает, что специфика уголовного преследования организаторов, руководителей и участников преступных сообществ (организаций) заключается в необходимости широкого использования результатов оперативно-розыскной деятельности в процессе доказывания^[44]

Ст. 10 Федерального закона Российской Федерации «Об оперативно-розыскной деятельности» тоже определяет: «Результаты оперативно-розыскной деятельности могут быть использованы для подготовки и осуществления следственных и судебных действий, проведения оперативно-розыскных мероприятий по выявлению, предупреждению, пресечению и раскрытию преступлений, выявлению и установлению лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших, а также для розыска лиц, скрывшихся от органов дознания, следствия и суда, уклоняющихся от исполнения наказания и без вести пропавших». Однако уголовно-процессуальный закон до сих пор эту проблему не разрешил.

Одним из основных недостатков закона «Об оперативно-розыскной деятельности» является то, что он недостаточно дифференцирует познавательно-удостоверительные и разведывательные действия не содержит необходимых правил производств, отдельных оперативно-розыскных действий, направленных на получение доказательственной информации, не определяет, кто и как должен производить, какие имеют при этом права иные участники, как документировать ход и результата их производства. В силу этого имеющаяся возможность получения доказательств не всегда превращается в действительность. Рассмотрим данные сложности на примере.

К материалам уголовного дела в качестве вещественного доказательства приобщена аудиокассета № 492, на которой зафиксирован телефонный разговор между подсудимым Пасько Г.М. и свидетелем Такао Дзюн. Прослушивание данного телефонного разговора проводилось на основании постановления председателя Приморского краевого суда от 08.01.1997 года, копия которого приобщена к материалам дела (том 18 л.д. 222). Между тем, анализ содержания указанного постановления, оригинал которого исследован в судебном заседании, показывает, что оно не отвечает требованиям закона. В данном случае, постановление подписано не председателем суда, а его заместителем Ковзаном Ю.К. Это обстоятельство также подтверждается и сообщением, поступившим из Приморского краевого суда (том 18 л.д. 218). Согласно ч. 4 ст. 9 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности», по результатам рассмотрения указанных материалов судья разрешает проведение соответствующего оперативно-розыскного мероприятия…, либо отказывает в его проведении, о чем выносит мотивированное постановление. Таким образом, постановление, на основании которого производилось прослушивание телефонных разговоров, вынесено с нарушением закона.

Даже если признать законным постановление председателя Приморского краевого суда от 08.01.1997 года, то этим судебным решением были ограничены конституционные права гражданина Японии Такао Дзюн. Первое, имеющееся в материалах дела судебное разрешение на прослушивание телефонных разговоров в отношении Пасько Г.М. датировано 09 апреля 1997 года. Использование в качестве доказательства вины Пасько записанной на аудиокассету № 492 фонограммы его телефонного разговора от 28 февраля 1997 года нарушает его право на тайну телефонных переговоров, гарантированное Конституцией РФ. Поскольку на тот момент органы ФСБ РФ, осуществлявшие оперативно-розыскную деятельность, не располагали судебным решением, ограничивающим права Пасько, то использование фонограммы разговора в качестве доказательства по его уголовному делу недопустимо. По мнению защиты оперативно-розыскным мероприятием, в ходе которого были получены все вышеуказанные факсимильные сообщения, являлось снятие информации с технических каналов связи. Между тем, в материалах дела отсутствует соответствующее судебное решение, на основании которого проводилось это оперативно-розыскное мероприятие. Таким образом, факсимильные сообщения получены с нарушением требований Закона «Об оперативно-розыскной деятельности», что исключает их использование в качестве доказательств по уголовному делу.

Для решения данной проблемы в законе об оперативно-розыскной деятельности следовало бы выделить отдельный раздел, в котором непосредственно бы регламентировались специальные познавательно-коммуникативные и удостоверительные действия, направленные на получение доказательственных фактических данных. Регламентируемые в данном разделе действия должны носить гласный характер и служить средством легализации негласной информации до начала уголовного процесса. Они должны обеспечивать не только получение информации, но и ее закрепление, т.е. надлежащую фиксацию и удостоверение, приспособление для последующего использования в доказывании. Оперативно-разведывательные действия: снятие информации с каналов связи, негласное проникновение в жилое помещение и визуальный его осмотр, получение сообщений от осведомителей и пр., не подлежат огласке, а результаты не могут использоваться в качестве доказательств в силу конфиденциальности источника и способа их получения.

В рамках оперативно-розыскной деятельности, которая служит порой единственным средством выявления преступлений (например, хищений, совершаемых путем нарушения технологических операций и недовложением определенного вида сырья в полуфабрикаты, изготовление наркотических средств и др.), было бы оправданным, на мой взгляд, проведение экспертных исследований. Закон может предоставить органам оперативно-розыскной юрисдикции право назначения экспертизы. Ее форма должна стать универсальной и единой как для стадии выявления преступления, так и для иных стадий уголовного процесса, включать в себя все гарантии достоверности выводов эксперта, заложенные в уголовно-процессуальном законе.