Файл: Пеноуз Роджер. Тени разума. В поисках науки о сознании.doc

Даже если мы не считаем возможным рассматривать все­ленную всего лишь как компьютер, к точке зрения нас могут подтолкнуть более практические, операционные соображения.

Предположим, что перед нами управляемый компьютером робот, который отвечает на вопросы так же, как это делал бы человек. Мы спрашиваем его, как он себя чувствует, и обнаруживаем, что его ответы полностью соответствуют нашим представлениям об ответах на подобные вопросы разумного существа, действи­тельно обладающего чувствами. Он говорит нам, что способен к осознанию, что ему весело или грустно, что он воспринимает красный цвет и что его волнуют вопросы «разума» и «собствен­ного я». Он может даже выразить озадаченность тем, следует ли ему допустить, что и других существ (в частности, людей) нужно рассматривать как обладающих сознанием, сходным с тем, на обладание которым претендует он сам. Что помешает нам пове­рить его утверждениям о том, что он ощущает, любопытствует, радуется, испытывает боль, особенно если учесть, что о других людях мы знаем ничуть не больше и все же считаем их обладаю­щими сознанием? Мне кажется, что операционный аргумент все же обладает значительной силой, хотя его и нельзя считать ре­шающим. Если все внешние проявления сознательного разума, включая ответы на непрекращающиеся вопросы, действитель­но могут быть полностью воспроизведены системой, управляе­мой исключительно вычислительными алгоритмами, то мы имеем полное право допустить, что в рамках рассматриваемой ситуации такая модель должна содержать и все внутренние проявления разума (включая собственно сознание).

Принимая или отвергая такой вывод из вышеприведенного рассуждения, которое в основе своей составляет суть так называ­емого теста Тьюринга, мы тем самым определяем свою при­надлежность к тому или иному лагерю — именно здесь проходит граница между позициями .Согласно , любого управляемого компьютером робота, который после достаточно большого количества заданных ему вопросов ведет себя так, словно он обладает сознанием, следует фактически считать обладающим сознанием. Согласно , робот вполне может вести себя точно так же, как обладающий сознанием человек, при этом реально не имея и малой доли этого внутреннего качества. И сходятся в том, что управляемый компьютером робот может ве­сти себя так, как ведет себя обладающий сознанием человек, же, напротив, не допускает и малейшей возможности того, что когда-либо может быть реализована эффективная модель обла­дающего сознанием человека в виде управляемого компьютером робота. Таким образом, согласно , после некоторого достаточно большого количества вопросов реальное отсутствие сознания у робота так или иначе проявится. Вообще говоря, является в го­раздо большей степени операционной точкой зрения, нежели , и в этом отношении она больше похожа на , чем на Так что же представляет собой позиция ? Я думаю, что — это, вероятно, именно та точка зрения, которую многие полагают «научным здравым смыслом». Описываемый ею искусственный интеллект еще называют слабым (или мягким) ИИ. Подобно , она утверждает, что все физические объекты этого мира должны вести себя в соответствии с некоторыми научными принципами, которые, в принципе, допускают создание вычислительной моде­ли этих объектов. С другой стороны, эта точка зрения уверен­но отрицает мнение операционистов, согласно которому любой объект, внешне проявляющий себя как сознательное существо, непременно обладает сознанием. Как отмечает философ Джон Серл, вычислительную модель физического процесса никоим образом не следует отождествлять с самим процессом, проис­ходящим в действительности. (Компьютерная модель, например, урагана — это совсем не то же самое, что и реальный ураган!) Со­гласно взгляду , наличие или отсутствие сознания очень сильно зависит от того, какой именно физический объект «осуществляет мышление» и какие физические действия он при этом совершает. И только потом следует рассмотреть конкретные вычисления, которых требуют эти действия. Таким образом, активность био­логического мозга может вызвать осознание, а вот его точная электронная модель вполне может оказаться на это неспособной. Это различие, по , совсем не обязательно должно оказаться различием между биологией и физикой. Однако крайне важным остается реальноематериальное строение рассматриваемого объекта (скажем, мозга), а не просто его вычислительная актив­ность.

Позиция , на мой взгляд, ближе всех к истине. Она подра­зумевает более операционный подход, нежели , так как утвер­ждает, что существуют такие внешние проявления обладающих сознанием объектов (скажем, мозга), которые отличаются от внешних проявлений компьютера: внешние проявления сознания невозможно должным образом воспроизвести вычислительными методами. Свои основания для такой убежденности я приведу несколько позже. Поскольку , как и , не отвергает позиции физикалистов, согласно которой разум возникает в результате проявления активности тех или иных физических объектов (на­пример, мозга, хотя это и не обязательно), следовательно, под­разумевает, что не всякую физическую активность можно долж­ным образом смоделировать вычислительными методами.

Допускает ли современная физика возможность существо­вания процессов, которые принципиально невозможно смодели­ровать на компьютере? Если мы надеемся получить на этот во­прос математически строгий ответ, то нас ждет разочарование. По крайней мере, лично мне такой ответ неизвестен. Вообще, с математической точностью здесь дело обстоит несколько запу­таннее, чем хотелось бы). Однако сам я убежден в том, что подобные невычислимые процессы следует искать за предела­ми тех областей физики, которые описываются известными на настоящий момент физическими законами. Далее в этой книге я вновь перечислю некоторые весьма серьезные — причем имен­но физические — доводы в пользу того, что мы действительно нуждаемся в новом взгляде на ту область, которая лежит между уровнем микроскопических величин, где господствуют квантовые законы, и уровнем «обычных» размеров, подвластным класси­ческой физике. Хотя, надо сказать, далеко не все современные физики единодушно уверены в необходимости подобной новой физической теории.

Таким образом, существуют, как минимум, две различные точки зрения, которые можно отнести к категории . Одни сто­ронники утверждают, что наше современное физическое по­нимание абсолютно адекватно, следует лишь обратить в рамках традиционной теории более пристальное внимание на некото­рые тонкие типы поведения, которые вполне могут вывести нас за пределы того, что целиком и полностью объяснимо с помо­щью вычислений (некоторые из таких типов мы рассмотрим ни­же — например, хаотическое поведение (§ 1.7), некоторые тон­кости непрерывного действия в противоположность дискретному (§ 1.8), квантовая случайность). Другие же, напротив, полагают, что современная физика, в сущности, не располагает должны­ми средствами для реализации невычислимости требуемого типа. Далее я представлю некоторые веские, на мой взгляд, доводы в пользу принятия позиции именно в этом, более строгом, ее варианте, который предполагает создание фундаментально новой физики.

Кое-кто попытался было объявить, что эти соображения от­правляют меня прямиком в лагерь сторонников точки зрения , поскольку я утверждаю, что для отыскания хоть какого-то объ­яснения феномену сознания нам придется выйти за пределы из­вестной науки. Однако между упомянутым строгим вариантом и точкой зрения есть существенная разница, в частности, на уровне методологии. В соответствии с , проблема осмыслен­ного осознания носит, в сущности, научный характер, даже если подходящей наукой мы пока что не располагаем. Я всецело под­держиваю эту точку зрения; я полагаю, что ответы на интересую­щие нас вопросы нам следует искать именно с помощью научных методов — разумеется, должным образом усовершенствованных, пусть даже о конкретной природе необходимых изменений мы, возможно, имеем на данный момент лишь самое смутное пред­ставление. В этом и состоит ключевая разница между , на­сколько бы похожими не казались нам соответствующие мнения относительно того, на что способна современная наука.

Определенные выше точки зрения представляют собою крайности, или полярные точки возможных позиций, кото­рых может придерживаться тот или иной индивидуум. Я вполне допускаю, что кому-то может показаться, что их собственные взгляды не подходят ни под одну из перечисленных категорий, а лежат где-то между ними либо противоречат некоторым из них. Безусловно, между такими, например, крайними точками зрения, как , можно разместить множество различных промежуточных точек зрения (см. [343]). Существует даже мне­ние (весьма, кстати, широко распространенное), которое лучше всего определяется как комбинация (или, быть может, и ), — предусматриваемая им возможность еще сыграет нема­ловажную роль в наших дальнейших размышлениях. Согласно этому мнению, мозг действительно работает как компьютер, од­нако компьютер настолько невообразимой сложности, что его имитация не под силу человеческому и научному разумению, ибо он, несомненно, является божественным творением Господа — «лучшего в мире системотехника», не иначе!

1.4. Физикализм и ментализм

Я должен сделать здесь краткое отступление касательно использования терминов «физикалист» и «менталист», обыч­но противопоставляемых один другому, в нашей конкретной ситуации, т. е. в отношении крайних точек зрения, обозначенных нами через .Поскольку являет собой полное отрицание физикализма, сторонников безусловно следует считать менталистами. Однако мне не совсем ясно, где провести границу между физикализмом и ментализмом в случае с тремя другими позициями Я полагаю, что приверженцев следует обыкновенно считать физикалистами, и я уверен, что подавля­ющее их большинство согласилось бы со мной. Однако здесь скрывается некий парадокс. В соответствии с ,материальное строение мыслящего устройства считается несущественным. Все его мыслительные атрибуты определяются лишь вычислениями, которые это устройство выполняет. Сами по себе вычисления суть феномены абстрактной математики, не связанные с конкрет­ными материальными телами. Таким образом, согласно , сами мыслительные атрибуты не имеют жесткой связи с физически­ми объектами, а потому термин «физикалист» может показаться несколько неуместным. Точки зрения , напротив, требуют, чтобы при определении наличия в том или ином объекте подлин­ного разума решающую роль играло реальное физическое стро­ение рассматриваемого объекта. Соответственно, вполне можно было бы утверждать, что именно эти точки зрения, а никак не , представляют возможные позиции физикалистов. Однако такая терминология, по-видимому, вошла бы в некоторое противоречие с общепринятым употреблением, где более уместным считается называть «менталистами» сторонников , поскольку в этих случаях свойства мышления рассматриваются как нечто «реаль­ное», а не просто как «эпифеномены», которые случайным обра­зом возникают при выполнении определенных типов вычислений. Ввиду такой путаницы, я буду избегать использования терминов «физикалист» и «менталист» в последующих рассуждениях, ссы­лаясь вместо этого на конкретные точки зрения , определенные выше.