Файл: antologiya-issledovaniy-kultury.doc

==655

Методы интерпретации культуры

Однако наиболее серьезное критическое возражение состоит в том, что факты совершенно не таковы, какими их изобразил Мак-Леннан, хотя он мог этого и не знать. В частности, как отметил Лоуи³, утверждение, что в отношениях между примитивными народами нормой является непрекращающаяся вражда и что в них почти повсеместно доминируют убиение девочек и полиандрия, не соответствует действительности. Не соответствует действительности и то, что у подавляющего большинства диких народов господствует матрилинейность, что все австралийские аборигены матрилинейны, что родство обязательно определяется общностью крови, что древние общества не знают институтов брака и семьи, и т.д. Эти заблуждения во многом снизили силу макленнановских аргументов.

В новаторском исследовании Мак-Леннана ясно обозначились как сильные, так и слабые стороны применения сравнительного метода в широких масштабах Сила метода заключалась главным образом в том, что он позволил автору отделить общее от частного и благодаря этому разработать классификации, имевшие большое значение для развития социальной антропологии. Это способствовало поиску общих причин формирования институтов одного и того же типа в различных обществах, разбросанных по всему земному шару, в их числе были экзогамия, тотемизм, матрилинейность, брак посредством символического похищения и его связь с экзогамией. С другой стороны, сравнительный метод использовался прежде всего для построения исторических гипотез, истинность или ложность которых, ввиду отсутствия документальных исторических данных, было невозможно установить с достаточно высокой степенью вероятности. Этот метод позволил достичь потрясающих результатов в сравнительной филологии, сравнительной юриспруденции и сравнительной мифологии. Однако это произошло благодаря тому, что сравнительный метод использовался, — подобно тому как это делалось в дарвинистской биологии, — для получения таких объяснений, которые связывали сходства с общим происхождением, а исследования ограничивались институтами тех народов, которые имели общие социальные и культурные истоки; в результате, даже в том случае, когда полученные выводы невозможно было доказать, они обладали очень высокой степенью вероятности. Именно вдохновение, навеянное этими исследованиями, побудило историка Фримена выразить оптимизм по поводу использования сравнительного метода⁴. Гипотезы МакЛеннана, как я уже говорил, со временем рухнули под напором этнографических фактов. Как показывают его дневниковые записи (было бы интересно сравнить их с более поздними дневниками Фрэзера), знания о примитивных народах, имевшиеся в то

==656

Э. Эванс-Причард. Сравнительный метод в социальной антропологии

время, были недостаточными и слишком скудными, чтобы на их основе можно было строить какие-то обобщения, тем более такие, какие пытался сделать он. Кроме того, как показали последующие сравнительные исследования, проводившиеся в мировом масштабе, ни ученому-одиночке, ни даже команде ученых не под силу осуществить надлежащий контроль за обширными этнографическими данными, относящимися к огромному числу разнородных культур и обществ А это становится все более трудновыполнимым, поскольку этнографический материал увеличивается, возрастая как в объеме, так и в сложности.

Далее необходимо обратиться к Герберту Спенсеру, вклад которого в развитие сравнительного метода был весьма значительным, хотя впоследствии совершенно игнорировался. Его книга «Описательная социология» («Descriptive Sociology»), состоящая из восьми частей, выходила в свет в 1873-1881 гг., после чего ее публикация прекратилась, ибо едва не привела автора к финансовой катастрофе. Замысел Спенсера состоял в том, чтобы показать, каким образом социальные феномены соотносятся друг с другом, посредством распределения данных обо всех обществах по таблицам, имеющим разные заголовки; это должно было обеспечить возможность быстрого сравнения. Результаты данной процедуры, относящиеся к некоторым из рубрик, были представлены в двухтомном труде «Принципы социологии» («The Principles of Sociology») (18821883). Спенсер потратил огромные усилия на то, чтобы продемонстрировать, что все общества можно разделить на два класса: военные (к коим он питал отвращение) и промышленные (к которым он относился одобрительно). Военные общества характеризуются тем, что совместные действия навязываются силой, а отношения между людьми соответствуют общественному положению. В промышленных же обществах взаимодействие устанавливается на добровольной основе, а социальные отношения являются договорными. Со столь простой типологией вряд ли можно согласиться, и если даже само такое различие допустимо в качестве модели идеального типа, оно, тем не менее, нуждается в уточнении. Учитывая это, я осмеливаюсь заявить, что попытка Спенсера продемонстрировать наличие соответствий (это одно из его излюбленных слов) — с одной стороны, между военным типом общества и полигинией, угнетенным положением женщины и всевозможного рода церемониальностыо (почтительными манерами, титулами, эмблемами и т.д.), а с другой стороны, между промышленным типом и моногамией, высоким статусом женщины и относительным отсутствием церемониальное™ — не привела ни к чему значительному. Там, где факты явно

==657

Методы интерпретации культуры

противоречили его утверждениям, он всегда находил какуюнибудь маленькую защитную формулу. Спенсер считал, что данные, доставляемые выборкой из пятидесяти двух народов, подтверждают его гипотезу о том, что телесные наказания являются по происхождению знаками подчинения; что, следовательно, должна существовать связь между масштабами применения и строгостью таких наказаний и типом социума; и что эти наказания характерны не для простых, а для так называемых сложных общес1в, обладающих военной организацией и политическим аппаратом (с сопутствующей ему субординацией). В тех случаях, когда факты не укладывались в эту формулировку, как, например, это было с бушменами и австралийскими аборигенами, он прибегает к доводу, что эти народы, дескать, выпали из более высокого социального состояния. Как бы мы ни восхищались трудолюбием Спенсера и его интеллектуальной собранностью, такого рода выводы представляют собою, мягко говоря, упрощения. Спенсеровские классификации основываются на грубых качественных оценках, отягощенных к тому же зачастую неуместными биологическими аналогиями; соответствия же, устанавливаемые на основе плохо проверенных и однобоко подобранных данных, сомнительны и маловероятны, а кроме того, отличаются настолько широким и общим характером, что никому так до сих пор и не удалось ими воспользоваться. Эти данные были распределены по таблицам в монументальном труде «.Описательная социология». Насколько мне известно, никто с тех пор не пользовался ими в сравнительных исследованиях и не считал возможным найти им хоть какое-то применение, как ввиду курьезности системы классификации, так и ввиду скудности этнографической информации, имевшейся в то время. Один из томов, посвященный Африке, в 1930 г. был осовременен моим старым другом Эмилем Тордеем; работа должна была продолжаться и дальше, однако была прервана по настоянию наследников Спенсера. Данная серия материалов так и осталась невостребованным источником информации.

Тайлор остро чувствовал слабые стороны прежней антропологии. В своей знаменитой лекции 1888 г. «О методе изучения развития институтов в приложении к законам брака и родства» («On a Method of Investigating the Development of Institutions; applied to Laws of Marriage and Descent»), опубликованной спустя 23 года после книги Мак-Леннана, он говорит, что антропология никогда не сможет снискать признания среди уважающих себя ученых до тех пор, пока не примет более строгий метод анализа, позволяющий представлять иссле-

==658

Э. Эванс-Причард. Сравнительный метод в социальной антропологии

довательские результаты в количественном — или, как еще говорят, скорее неудачно, статистическом — выражении (чего не было ни у Мак-Леннана, ни у Спенсера). Тайлор поставил себе цель показать, что развитие институтов может быть изучено при помощи классификации и таблиц. Он внимательно изучил литературу о правилах заключения брака и отсчета происхождения, принятых приблизительно у трех с половиной сотен разных народов, и распределил эти народы по таблицам, с тем чтобы установить так называемые «связи», или

— как обычно принято их называть — корреляции (у Спенсера они фигурировали как «соответствия»). Иначе говоря, если при наличии данного обычая в достаточно большом числе случаев параллельно обнаруживаются и другие специфические обычаи, то маловероятно, чтобы такое совпадение было лишь случайностью. Тайлор полагал, что таким образом мы можем формулировать универсальные причинные объяснения. Применив такую процедуру, Тайлор, в частности, обнаружил, что обычай «избегания» связан с формами совместного проживания, а с ними обоими связан обычай «текнонимии»' (на обычай переименования женщины в честь первенца он не обратил внимания). В той же манере Тайлор трактовал и другие обычаи: левират (он не проводил никакого различия между левиратом и наследованием вдовы брата), куваду, брак посредством похищения, экзогамию и классификационные системы терминологии родства. Красной нитью через все исследования Тайлора проходило стремление доказать, что все общества неизменно проходят путь от «матриархальных» институтов к «патриархальным».

Против способа использования Тайлором сравнительного метода имеются серьезные возражения; к тому же, он поднимает ряд проблем, которые нелегко разрешить. Когда появляются факты, противоречащие представленным утверждениям, — к примеру, когда существует одновременно патрилокальность и обычай избегания мужем родителей своей жены, как, впрочем, обычно и бывает, — Тайлор пытается обойти это затруднение тем же способом, каким это до него делал МакЛеннан, что, на мой взгляд, совершенно не состыковывается с его концепцией связей. Он говорит, что это пережиток (для него это понятие «геологическое») стадии матрилокальности. Но ведь он сам утверждал, что способ совместного проживания является константой, а избегание — переменной. Поэтому хотелось бы получить объяснение, отчего же с изменением константы не изменяется одновременно и переменная и

" Присвоение родителю имени ребенка. — Прим. перев,

==659

Методы интерпретации культуры

почему то, что в одних обществах сохраняется, не сохраняется в других. Более того, поскольку он прежде всего хотел показать, что все общества переходят от «матриархальной» системы к «патриархальной», то необходимо кое-что отметить и в этой связи' во-первых, некоторые из наиболее ярких примеров матриархального принципа — наяров, минангкабау и ирокезов — нельзя отнести к числу самых примитивных народов, а во-вторых, представляется сомнительным, существовал ли вообще в истории хоть один явный случай такого перехода, за исключением последнего времени, когда все родственные узы устремились к разрушению, как это произошло в современной городской и промышленной среде. Поэтому, как в свое время указывал Галтон, необходимо знать, насколько сопоставляемые обычаи независимы друг от друга, ибо они могут вести свое происхождение из одного общего источника и быть копиями с одного и того же оригинала; так обстоит дело, скажем, с распространением английского языка и парламентской системы. Кроме того, как отмечал в то время Флауэр, очевидно, что данный метод всецело зависит от эквивалентности единиц сравнения. Относится ли, например, «моногамия» у цейлонских веддов к тому же типу, что и «моногамия» в Западной Европе? Эквивалентен ли исламский «монотеизм» «монотеизму» пигмеев? Следующее затруднение возникает в связи с тем, какие группы следует выделять для занесения в таблицы. В частности, следует ли рассматривать австралийских аборигенов как одну группу или как множество групп? Или же: следует ли считать китайцев и англичан отдельной единицей, эквивалентной в качестве таковой, скажем, пенанской орде? У меня никогда не было уверенности в том, что «более чем случайные» соответствия, устанавливаемые Тайлором в подобного рода вопросах, имеют то значение, которое он им приписывал. Далее возникает вопрос, не являются ли корреляции, которые он, как ему казалось, установил, корреляциями между разъединенными частями, а не конкретными феноменами, т. е. не разрушил ли он целостности, по крайней мере в некоторых случаях, и не продемонстрировал ли тем самым, что сочетаются друг с другом выделенные им элементы этих целостностей? Если бы его исследования показали, что области произрастания бананов «более чем случайно» совпадают с областями распространения кувады, а левират «более чем случайно» сочетается с моносиллабическими языками', то тогда были бы поставлены реальные проблемы. Будь это так, мы могли бы сказать, что вправе ожидать