Файл: antologiya-issledovaniy-kultury.doc

==467

Динамика культуры

заложенных в паттерне возможностей, а когда пространства для его дальнейшего развертывания начинает становиться все меньше, его ценность начинает убывать. Далее развитие может постепенно пойти по нисходящей, а достигнутые результаты будут сохраняться как институты, но уже не развивающиеся, а просто воспроизводящиеся; качество атрофируется. Или же, если энергия в поле культуры еще велика, ограничения, накладываемые на себя растущим или достигшим кульминации паттерном, воспринимаются им как путы, и он предпринимает попытку их разрушить. Такого рода попытки могут вызвать конфликты, которые рано или поздно сглаживаются.

Примером напряжения, ведущего к разрушению паттерна, является поздняя греческая скульптура. После того как образец сложился и его основные возможности в период расцвета были исчерпаны, пришел период проявления сильных чувств и полного спокойствия, вялого идеализма, стандартизованного символизма и реализма, почти такого же, как у нас сейчас. Во времена Фидия и даже Праксителя таких противоречивых течений не было. Аналогичным образом средневековая философия за 50 лет, прошедших после смерти Фомы Аквинского, распалась на негативистский скептицизм Оккама и мистицизм. Примерно в то же время в критическую фазу (по сравнению с кульминацией, достигнутой в XIII в.), вступила готическая архитектура, а чуть позднее она начала превращаться в «пламенеющий» архитектурный стиль. Современная философия достигла зенита в мышлении Канта; Гегель и его современники критиковали или разрабатывали его философию, но в установленных ею границах; Шопенгауэр выступил с предрассудками и догматизмом; следующие одно или два поколения развивали философию Конта, Маркса, Ницше. Все европейские изящные искусства примерно с 1880 г. — а если говорить строже, с 1900 г. — проявляли все возрастающие симптомы того, что можно назвать разложением образца: возбужденные ритмы и диссонанс в музыке, свободный стих в поэзии, бессюжетные романы, кубизм, абстракционизм и сюрреализм в скульптуре и живописи.

Эти замечания о современном состоянии дел приводятся мною не как суждения с точки зрения какого-то абсолютного эстетического стандарта, а как более или менее объективные описания феноменов. Когда музыкой правит созвучие, гармония может быть как простой, так и утонченной, но в любом случае действуют какие-то правила. Диссонансы же неисчислимы, и если они свободно допускаются, то уже не может быть никакой гармонической модели или же она сохраняется как фон для

==468

А. Крёбер. Конфигурации развития культуры

эффектов диссонанса. Свободный стих открыто признается всеми как революционная дезинтеграция метра и ритма. Если уж мы пририсовываем дереву руки и врисовываем в человека шестерню, то с таким же успехом мы можем водрузить очки на горы или сотворить любые другие комбинации. По правде говоря, святой Перуджино на облаке столь же противен природе; но он представляет традиционное верование, иначе говоря, подлинный и живой образец культуры, а не чью-то произвольную комбинацию. Разница — в ответственном или безответственном отношении к той или иной форме.

Не следует подвергать современные искусства цензуре. Гармония, ритм, симметрия могут использоваться до тех пор, пока не станут механическими и тупыми. Тогда приходится выбирать, воспроизводить ли их бездумно или взбунтоваться против них Из этих двух возможностей бунт — не обязательно худшая. В последние полвека разрушители шаблонов проявляли гораздо больше энергии и воображения, нежели его хранители, все еще странствующие тропами вековой давности. И потому такая экстравагантность, как линия горизонта, проведенная перед деревом, удар по клавишам пианино всей пятерней, строки стихов, начинающиеся с маленьких букв и наполненные невнятицей, не следует принимать за порок или сумасшествие. Отчасти — это рвение революционера, которому нужно сначала все разрушить, невзирая на его значимость, чтобы потом приступить к восстановлению; отчасти — это реакция на ту обстановку, в которой (при том, что принятые образцы утратили свою свежесть) безудержное новаторство ошеломляет и вознаграждается, и те, кто проницательнее, используют эту ситуацию. Главное же, что западный XX век все еще может писать на манер Гете и сочинять музыку на манер Бетховена, но то, что никто не осмеливается это делать, означает, что он (западный XX век. — Ред.) не может достичь качества, свойственного этим мастерам. Иначе говоря, возможности тех конфигураций, в которых творили Гёте и Бетховен, явно исчерпали себя. Если это так, то имеет ли хоть какое-то значение, выбирают их последователи бунт и разрушение или спокойную атрофию, ведущую к одряхлению? За революцией, по крайней мере, может последовать новый рост, а к худу ли это или к добру, никто предсказать не может.

Примеры противоположных процессов, когда шаблоны отмирают путем все более и более угасающего их воспроизведения, также многочисленны. Например, греческая, латинская и санскритская литература, китайская скульптура после династии Тан, японская скульптура после правления Камакура, греческая и арабская наука.

==469

Динамика культуры

§114. Пульсация развития

Иногда в развитии паттерна наблюдается остановка, после которой развитие возобновляется, сам же паттерн при этом непременно несколько видоизменяется. Я назвал это импульсами развития. Второй толчок может быть сильнее, первый в таком случае можно истолковывать как его предварение, или предвестие. Или же второй толчок может быть слабее; в этом случае он определялся мною как отголосок, или возрождение. Остановки, или паузы, в развитии могут происходить как до, так и после кульминационного периода Такой тип конфигурации представляет нам латинская литература. Она получает первый, предварительный импульс, под прямым влиянием греков, характеризующийся ярким драматическим мастерством. Он приходится примерно на период до и после 200 г. до н. э., скажем на 240-120 гг. Далее следует полувековой промежуток низкого уровня развития. Затем, с 70 г. до н. э. до 10 г. н. э., — пик развития, достигающий апогея в творчестве Вергилия, — это годы распада Республики и начала правления Августа. Поздние годы его правления и последующие несколько десятилетий, с 10 до 50 г. н. э., опять относительно бесплодны; в большинстве обзоров этот факт опускается, словно он был постыдным, или же упоминается лишь вскользь, будто он совсем незначителен. Далее, со времен Нерона до правления Траяна — скажем, с 50 до 120 г., — вновь создается качественная литература. Итак, мы имеем перед собой периоды развития, которые принято называть «ранним», «золотым» и «серебряным» веками, эти названия стали употребляться как формула описательной классификации и использовались даже тогда, когда не проводилось четкого выделения импульсов развития, перемежающихся периодами торможения. Бесспорно, что латинская литература являла собою единый процесс развития. Но столь же очевидно и то, что в ее развитии наблюдались три основных импульса, несколько отличающихся по содержанию и форме, по тематике и технике письма, четко отграниченных друг от друга во времени периодами, в течение которых качество литературных произведений было невысоким.

Другие паузы развития в европейской науке имеют место после Ньютона (грубо говоря, в первой половине XVIII в.); в аттической драме со времен Аристофана до появления новой комедии; между гомеровской и постгомеровской поэзией; в индийской философии около VI в. от Рождества Христова Итальянская музыка также представляет нам ряд

К оглавлению

==470

А. Крёбер. Конфигурации развития культуры

отклонений в развитии, производящих впечатление того же самого феномена

Можно установить градацию таких пауз, разделив их на продолжительные и короткие; тем не менее в любом случае они будут неотъемлемой составной частью единого процесса культурного роста. Продолжительные интервалы затишья, равно как и разграничиваемые ими толчки (или периоды субразвития), бывают нескольких типов. Простейший тип представлен Древним Египтом, который начал создавать свои базисные паттерны в условиях относительной изоляции или, говоря точнее, в условиях медленного проникновения внешних влияний. Его развитие, явно под воздействием внутренних факторов, приостанавливалось 3 раза'. После каждой паузы развитие возобновлялось. Добавлялись какие-то новые элементы, кое-что изменялось, но, согласно всем имеющимся данным, направление развития в основе своей оставалось тем же: прежние паттерны либо возрождались заново, либо слегка расширялись. Если факты и в самом деле таковы, как они описываются, то пример Египта, несомненно, уникален непреклонной жесткостью своей конфигурации; вместе с тем он служит и примером крайнего типа прерывного развития.

Между прочим, именно в век вероятного зенита египетской конфигурации — в районе 1400 г. до н. э. — наблюдались типичные симптомы бунтарства и попыток разрушения успешно утвердившихся шаблонов. «Реформы Эхнатона», более подробно рассмотренные в §101, провалились, и это означает, что культура предпочла пребывать взаперти у своих паттернов, нежели разрушить их и начать все заново. По аналогии можно предположить, что при ином обороте событий успешная реформация не остановилась бы на том, что входило в планы окружения Эхнатона, а продолжалась бы вплоть до полного распада старых образцов; чем бы она в конце концов завершилась — может быть, реконструкцией прежнего образца, может быть, нового комплекса национальных паттернов или же чем-то иным, — вопрос праздный.

В Месопотамии не только поддерживались более интенсивные контакты с внешним миром, но и жили рядом несколько народов, в результате чего ее конфигурации воспроизводились не столь простым образом. Фактически они были неустойчивыми и достаточно замысловатыми, если исходить из исторических данных — по меньшей мере доступных для таких неспециалистов, как я, — которые недостаточны для того, чтобы ясно распознать ход развития целостной конфигурации или даже отдельных ее национальных составляющих.