Файл: В.doc

("Трахинянки", "Филоктет"), либо излагали достаточно тривиальные мысли: "Что

случилось, того не избегнуть" (ЭК.). Что по своей философской глубине эти

высказывания сильно уступали тому изображению человеческих страстей,

прозрений и заблуждений, которое только что прошло перед потрясенным

зрителем, ясно каждому непредубежденному читателю. Эти несколько стихов - не

больше, чем закрепление достигнутой к финалу трагедии разрядки, своего рода

формула, показывающая, что все узлы развязались и действие драмы кончилось.

Придавать этой формуле какое-нибудь мировоззренческое значение - напрасный

труд.

Не найдем мы никакой идейной глубины и в другом назначении корифея, -

комментировать происходящий на его глазах обмен монологами или репликами

между действующими лицами. Вот Креонт излагает перед Гемоном свои взгляды на

детей и их взаимоотношения с отцами, и корифей резюмирует: все это весьма

разумно. Затем в ответ отцу Гемон уважительно, но твердо опровергает все

доводы Креонта, и корифей снова заключает: и это верно. Иногда соображения

корифея могут быть и более весомы: так, его тревожит безмолвный уход Иокасты

(в "Царе Эдипе") и Евридики (в "Антигоне"), и он обращает на это внимание

соответственно Эдипа и вестника; в первом случае Эдип игнорирует

предостережение корифея, во втором - вестник признает его справедливость, -

результат один и тот же. Правда, Эдипа слова корифея заставляют занестись

еще выше в мечтах о своем происхождении, и эта его надежда резко

контрастирует в глазах зрителя с известной ему правдой о рождении Эдипа, -

реплика корифея вносит свой вклад в ту атмосферу двусмысленности, которой

окутано все расследование Эдипа, и таким образом сам корифей выступает как

одно из действующих лиц драмы, отнюдь не наделенное судейскими полномочиями.

Может быть, однако, задача "нравственной цензуры" возлагается на хор в его

полном составе? Попробуем проверить и это представление.

Заметим прежде всего, что хор обычно составляется не из каких-то

абстрактных представителей народа, а из лиц, достаточно тесно связанных с

героями трагедии.

Ближе всего эта связь в "Аяксе", где позорный поступок главного

действующего лица и его ожидаемое самоубийство могут самым непосредственным

образом отразиться на положении саламинских воинов, приведенных им под Трою.

---

В "Электре" и "Трахинянках" участь главной героини не связана так близко с

судьбой хора, составленного из ее подруг - местных женщин, но в силу

естественной женской солидарности они достаточно близко принимают к сердцу

все повороты действия, а в "Электре" к тому же явно разделяют с девушкой ее

жажду мести. В "Царе Эдипе" и в "Антигоне" хор состоит из фиванских старцев,

и хотящий там, ни здесь он не замешан непосредственно в события,

происходящие в доме фиванских царей, его традиционная лояльность по

отношению к своим владыкам вызывает в нем глубокую заинтересованность в их

судьбе, опасения за них, радость и сочувствие. Роль хора в "Филоктете" -

достаточно служебная: составляющие его мирмидонские воины явились на Лемнос,

сопровождая своего молодого предводителя Неоптолема, и их дело - следовать

его приказам. Впрочем, и здесь они поддерживают Неоптолема в его

благожелательном отношении к больному Филоктету и проникаются к нему

сочувствием. Самая широкая дистанция, своего рода полоса отчуждения

пролегает поначалу между хором и героем в "Эдипе в Колоне": в запятнанном

невольными преступлениями чужестранце селяне из Колона видят угрозу

благочестивой неприкосновенности священной для них рощи Евменид. Но стоит

афинскому царю Фесею признать справедливость притязаний Эдипа на последнее

упокоение в этой самой роще, как хор занимает по отношению к страннику явно

сочувственную позицию, пытаясь защитить его от насилия со стороны Креонта,

радуясь возвращению ему захваченных дочерей и соболезнуя им в потере отца.

Как видим, уже самый выбор хора во всех трагедиях Софокла исключает

возможность с его стороны осуждения героев, занимающих, как правило, более

высокое социальное положение и соединенных с хором нитями вполне объяснимой

привязанности. О чем же может петь в таких условиях хор?

Возьмем для ответа на этот вопрос самую раннюю из дошедших трагедий

Софокла - "Аякса" и самую позднюю - "Эдипа в Колоне". Интервал между ними,

вероятно, в полстолетия, и, сравнивая роль хора в них, мы, может быть,

найдем какую-нибудь эволюцию в его положении. К тому же, как мы уже

отмечали, хор в "Аяксе" теснее всего связан с главным героем, хор в "Эдипе в

Колоне" больше всего ему противостоит. Итак, чем заняты мысли хора в этих

трагедиях?

Вступительные анапесты корифея в "Аяксе" содержат своего рода сюжетную

---

параллель к прологу: там зритель уже слышал разговор Афины и Одиссея, видел

самого безумствующего Аякса; здесь он видит его подданных, озабоченных

разнесшимися по лагерю слухами, и вдобавок слышит из уст корифея рассуждение

отвлеченного характера о том, как зависть преследует людей выдающихся и как

мало значит толпа, лишенная храброго предводителя. В примыкающей к анапестам

небольшой лирической партии хор ищет причину поведения Аякса, высказывая

обычную в греческой поэзии мысль, что впасть в безумие человек способен толы

в том случае, если его послало враждебное божество. Получив затем от

Текмессы подтверждение своим опасениям, хор в очередной паре строф предвидит

серьезные последствия происшедшего и для Аякса и для себя. Далее следует

подробный рассказ Текмессы о событиях минувшей ночи и появление прозревшего

Аякса, мечтающего о своей скорой смерти. Корифей, как обычно, комментирует

все происходящее в немногословных репликах, служащих своего рода мостиками

между монологами. Наконец, оставив свое завещание сыну, Аякс удаляется в

шатер. Наступает время для хоровой песни - первого стасима. Содержание его -

воспоминания о родном Саламине, усталость от многолетней осады Трои,

сожаление об Аяксе и его престарелых родителях, которым суждено пережить

сына.

Короткий 2-ой эписодий составляет знаменитая "обманная" речь Аякса,

дающая хору основание надеяться на его выздоровление. Соответственно второй

стасим полон радостного возбужденья; саламинские ратники призывают Пана и

Диониса, Аполлона и Ареса, и самого Зевса даровать благой исход планам

Аякса. Радостная песнь хора создает резкий контраст к следующему за ней

рассказу вестника, - Аяксу грозит сегодня смертельная опасность.

Разделившись на две половины, хор отправляете на розыски Аякса, но успевает

только к печальной развязке. Хор, естественно, оплакивает участь погибшего

героя и сочувствует его близким, а в возникающем затем споре Менелая с

Тевкром корифей недвусмысленно принимает сторону последнего.

Наконец, в третьем стасиме хор снова высказывает свою тоску по родине и

утомление от безнадежной осады Трои и порицает того, кто первым в Элладе

подал пример жестокой войны, - достаточно частое для древнегреческой мысли

убеждение, что все блага и горести человеческого рода имели когда-то своего

---

"первооткрывателя".

Если мы захотим теперь одним словом определить роль хора в "Аяксе", это

будет соучастие - постоянное, ни на минуту не прекращающееся сознание своей

тесной связи с главным героем и лирический комментарий к его и к своей

судьбе, далекий от каких бы то ни было попыток осуждать Аякса.

Структура партий хора в последних трагедиях Софокла существенно

меняется, - в первую очередь это касается парода, который из замкнутого

хорового целого превращается в коммос - лирическую партию участием с актера.

Так обстоит дело в "Электре" и в "Филоктете"; так построен парод и в "Эдипе

в Колоне". Хор аттических старцев, появляясь с тревожной мыслью о

чужестранце, посмевшем осквернить своим присутствием рощу Евменид, скоро

встречает его самого, и парод складывается из лирических строф хора в

чередовании с репликами Эдипа и Антигоны. Содержание его - самое конкретное:

сначала хор требует, чтобы слепец вышел за пределы священной рощи; затем,

узнав его имя, хочет и вовсе изгнать Эдипа из своей земли.

Следующая партия хора, отделенная от предыдущей примерно тремя сотнями

стихов, - снова небольшой коммос (510-548): хор хочет узнать от самого

Эдипа, справедливы ли идущие о нем слухи, и убеждается в их основательности.

После сцены Эдипа с Фесеем хор исполняет, наконец, свою первую

самостоятельную партию, знаменитый первый стасим - прославление Афин. Всю

любовь к родной стране, впитанную с молоком матери и крепнущую в человеке с

каждым десятилетием его жизни, вложил Софокл в эти две пары строф, отнюдь не

лишних и по ходу действия трагедии: для просветленной смерти прощенного

богами Эдипа трудно найти более благодатное место, чем святая роща в Колоне,

место почитания Диониса и Персефоны, Афины и Посидона.

В сцене Эдипа с Креонтом хор активно вмешивается в защиту скитальца:

вкрапленный в речевую ткань небольшой коммос задерживает Креонта, давая

время подоспеть Фесею. И когда афинский царь отправляется выручать дочерей

Эдипа, хор в своем втором стасиме мысленно сопровождает афинскую рать,

призывая ей на помощь могущественных богов.

Третий стасим на первый взгляд не находится в такой непосредственной

связи с содержанием трагедии, как предыдущий: здесь хор размышляет о тяготах

неотвратимо приближающейся к человеку старости; звучат и мрачные мотивы

("высший дар - нерожденным быть"), столько раз использованные в

---

доказательство пессимизма Софокла. Не следует, однако, забывать, что этот

стасим, во-первых, сложен девяностолетним поэтом, а, во-вторых, - и это

самое главное, - завершается эподом, обращенным к судьбе Эдипа: в него

отовсюду бьют волны страданий, и для него смерть - желанное избавление.

Таким образом, и третий стасим оказывается достаточно закономерно включенным

в содержание и смысл трагедии о последнем дне царя Эдипа.

В полной мере приложима эта оценка и к очередному коммосу (1447-1499):

при виде сверкающих молний и при ударах грома хор испытывает вполне

объяснимый страх, но и надежду, что эти знамения - признак исполнения

пророчества, ранее сообщенного Эдипом: его могила будет вечно служить

защитой аттической земле.

Подобно тому, как во втором стасиме хор мысленно следил за путем

афинского войска, так теперь в последнем, четвертом стасиме хор напутствует

Эдипа мольбой к подземным владыкам: пусть они ласково встретят страдальца и

даруют ему вечный покой. Впрочем, остается еще заключительный коммос, в

котором главное место занимают сольные арии оплакивающей отца Антигоны, а

хор добавляет к ним только краткие слова сочувствия и утешения.

Отличается ли по своему назначению роль хора в "Эдипе в Колоне" от его

роли в "Аяксе"? Едва ли мы найдем существенную разницу, - и в последней

трагедии Софокла хор такое же действующее лицо, принимающее самое близкое

участие в судьбе невинного страдальца, как и в "Аяксе". Оценка Аристотеля

остается, по-видимому, справедливой для всего творчества Софокла.

Однако, возразит нам, может быть, читатель, есть ведь в дошедших до нас

трагедиях хоровые партии и отвлеченного содержания, явно несущие в себе

осуждение человеческой гордыни, - как, например, 1-ый стасим в "Антигоне"

или 2-ой - в "Царе Эдипе". Не слышен ли здесь в полную меру "глас народный"?

Чтобы дать ответ на этот вопрос, нельзя вырывать отдельно взятую хоровую

песнь из общего контекста трагедии, - надо посмотреть, каково ее назначение

в содержании драмы, в развитии действия.

Первый стасим "Антигоны" (332-375) звучит в тот момент, когда (хор

находится в состоянии удивления, граничащего со страхом: в Фивах творится

что-то непостижимое. Не успел царь отдать приказ, запрещающий хоронить

Полиника, как тело уже оказалось погребенным, причем на земле не осталось

следа ни от ноги человека, ни от колесницы (249252), - хор даже склонен

---