Файл: Иванов - Трубадуры, труверы, миннезингеры.doc

Роланд безутешно рыдает над своим почившим другом. «Сир, товарищ! - говорит он. - Ты был так отважен на свое несчастье! Мы жили с тобой вместе и дни, и годы. Ни ты не сделал мне никакого зла, ни я не оскорбил тебя. Когда ты умер, мне становится горько, что я еще живу».

Глядит Роланд на друга своего:

Он недвижим, он нем, он страшно бледен.

Ужели он не встанет никогда?

Ужель навек уста его закрылись?

Ужель навек его замолкли речи?

Ужели нет его? И долго, долго

Стоял Роланд в тупом оцепененьи,

На хладный труп товарища взирая...*

* Эти прекрасные стихи всецело принадлежат поэту Алмазову - в оригинале их нет, но они так хорошо определяют настроение минуты, что мы решились поместить их здесь.

Но живых призывает к себе жизнь, пока и для них не настанет пора вечного упокоения. Роланд снова кидается в битву. Из всего отряда остались в живых только трое: архиепископ Турпин, храбрый рыцарь Готье и сам Роланд. Они разят врагов, но вот пал смертельно пораженный Готье, упал на землю и доблестный Турпин.

Когда Турпин почуял, что на землю

Повергнут он, что дротика четыре

В него вонзились, вновь вассал отважный

Вскочил проворно, бросился к Роланду

И так сказал: «Нет, я не побежден;

Пока хоть искра жизни в нем таится,

Не должен сдаться доблестный вассал!»

Архиепископ бьется снова, бьется отважный Роланд. Ему хочется узнать, слышит ли его Карл, и для этого он снова начинает трубить в свой рог. Издалека отзывается ответный звук: Карл услышал его! Слышат звон далекого рога и мавры, и ужас объемлет их, но все же им хочется убить Роланда; пока будет жив этот герой, не иметь им мира! И вот четыреста отборных витязей нападают на Роланда и Турпина. Отчаянно бьются они, враги напрягают все силы, но тщетно... Роландов щит расколот, кольчуга его разорвана, его конь пал... Не могут неверные погубить Роланда и обращаются в позорное бегство: все ближе слышится звон французских рогов, все громче раздается их победный крик.

Оставшись свободным, Роланд пошел на помощь к тяжко раненному архиепископу Турпину: он снял с него блестящий панцирь и крепкий шлем, разрезал мечом его платье, перевязал его тяжкие раны; потом бережно он снес его на зеленый луг, положил его там и с нежностью сказал ему:

«прекрасный

И знатный вождь! прошу я разрешенья

Пойти искать друзей погибших трупы,

Снесу я всех сюда на луг зеленый,

У ваших ног их рядом положу!»

В ответ Турпин: «Ступайте, путь свободен.

Хвала Творцу! за нами поле битвы!»

Как сказал Роланд, так и сделал: бродя по горам и долинам, он отыскивал трупы товарищей и поочереди клал их к ногам Турпина. Архиепископ благословил их. Вид павших товарищей, вид бездыханного трупа бесценного друга Оливье снова поразили Роланда: он горько заплакал, его чело покрылось бледностью, он лишился чувств и упал на землю. Теперь настала очередь Турпина служить ему. Архиепископ поднялся, взял Олифант, наполнил его водой из протекавшего вблизи ручья и пошел к Роланду, чтобы оживить его. Но он не мог дойти до своего друга и пал в изнеможении от своих тяжелых ран.

Роланд очнулся, увидал архиепископа, подошел к нему... Архиепископ был мертв. Сам Роланд чувствует, что близок миг его собственной кончины.

И взял Роланд свой рог и меч заветный

(Чтоб упрекнуть его никто не мог).

Идет Роланд - насколько пролетает

Из самострела брошенный свинец.

Пришел Роланд к земле испанских мавров,

Взошел на холм; два дерева прекрасных

Стояло там, близ них четыре глыбы

Из мрамора блестящего стояли.

Упал ничком Роланд на мураву,

Лежит Роланд, - уж близок час кончины.

Долго следил за ослабевшим от ран Роландом один испанский мавр, лежа среди мертвых тел, сам притворившись мертвым. Увидев, что Роланд снова упал на землю, он быстро подскочил к нему: «Ты побежден, - воскликнул он, - племянник Карла; я отнесу этот меч в Аравию!» Роланд очнулся, почувствовал, что кто-то тащит его драгоценный меч, увидал мавра, ударил его по голове своим рогом и убил его. Но вот в уме Роланда мелькнула тревожная мучительная мысль: что станется с его мечом, когда его не станет? Он ужаснулся при мысли, что его славный меч может достаться врагам. И он решился поломать его о серый камень. Долго ударял он им по камню, прощаясь с ним, как с лучшим другом, и не мог сломать его. Тогда он оплакал его, как оплакивают дорогого незабвенного мертвеца. Но силы стали изменять ему.

Почуял граф, что близок час кончины;

Чело и грудь объял смертельный холод...

Бежит Роланд... и вот под сенью ели

На мураву зеленую он пал.

Лежит ничком, к груди своей руками

Прижал он меч и зычный Олифант,

Он лег лицом к стране испанских мавров,

Чтоб Карл сказал своей дружине славной,

Что граф Роланд погиб, но победил.

В своих грехах он просит отпущенья

И к небу он перчатку протянул.

Почуял граф, что дольше жить не будет;

Он на холме лежит лицом к испанцам

И бьет он в грудь слабеющей рукой:

«О Боже! дай в грехах моих прощенье,

Во всех грехах, и малых, и великих,

Что я со дня рожденья совершил!»

И к небу он простер свою перчатку,

И ангелы слетаются к нему.

Ангелы, спустившиеся с горних высот на землю, снова воспарили в небесную высь и унесли с собой душу Роланда в райские обители.

После этого поэма воспевает мщенье, о чем мы уже говорили выше. Марсилий видит, что над его головой нависли грозные тучи; он чует новую и страшную войну с Карлом. Он зовет к себе на помощь эмира, царствовавшего в Египте и Вавилоне. Эмир собирает огромные силы и приезжает в Испанию.

Огромны силы диких африканцев,

И по волнам плывут их корабли,

С вершины мачт карбункулы сверкают,

И фонари, и светочи горят;

Все море свет великий озаряет,

И ночью вид прекрасен волн морских.

Эмир объявляет царям, герцогам и графам, сопровождающим его в качестве вассалов, что намерен ввести их во Францию. Он посылает посольство к Марсилию, чтобы известить его о своем прибытии в Испанию. Если Марсилий почтит его, он отправится в саму Францию и сорвет с головы Карла его золотую корону; Карл может спастись, отрекшись от христианской веры и покорившись ему. Когда послы прибыли к Марсилию, его супруга, Брамимонда, сказала им в ответ на их приветствие, в котором упоминались имена богов Тервагана и Аполлона. «Вещали вы бессмысленные речи; все боги наши - трусы; в Ронсевале они вчера нас предали врагам...» Царица испытывает глубокую горесть, так как в битве пал ее сын, а царь Марсилий лишился правой руки. Сам Марсилий относится к послам иначе: он готов подчиниться эмиру, отдает ему все владения, посылает к нему ключи от Сарагосы, лишь бы только он защитил его от Карла. Получив от Марсилия ключи от Сарагосы и изъявления покорности, эмир возликовал.

Глаза сверкнули грозно.

Он встал: «Скорей на берег выходите, -

Воскликнул он, - садитесь на коней,

И если старый Карл не обратится

Сейчас же в бегство, царь испанских мавров

Жестоко ныне будет отомщен.

За кисть руки, которой он лишился,

Ему я Карла голову пришлю».

Между тем Карл прибыл в Ронсевальское ущелье. Горько заплакал он, увидев трупы верных французов. Горе его достигло высшей степени, когда он нашел труп своего племянника Роланда. Он приподнял его с земли и страстно прижал к своей груди. Горе его было так велико, что он лишился чувств, а очнувшись, долго не мог свыкнуться с мыслью о том, что Роланда не стало. Наконец, по совету одного из приближенных, Карл приказал собирать трупы погибших воинов.

Их всех сложили в общую могилу.

Довольно было в славном войске Карла

Епископов, монахов и аббатов;

Они дают погибшим отпущенье,

Затем они, как должно, трупы их

И ладаном, и миром окурили

И отошли. Что ж больше делать им?

Тела архиепископа, Роланда и Оливье были почтены особым вниманием. «Император, - читаем мы в песне, - приказывает набальзамировать Роланда, Оливье и архиепископа Турпина. Всех их он приказывает вскрыть перед собой, а сердца их завернуть в драгоценную материю и положить в гроб из белого мрамора. Потом были подняты трупы баронов, сеньоры завернули их в шкуру лося, вымыв их настоем из вина и перца». Потом их положили на три повозки, накрыли галатским штофом и повезли за собой. Едва было окончено это печальное дело, как показался нежданно-негаданно передовой полк эмира. Построив свои полки,

Сошел на луг великий император,

Лицом к востоку он простерся ниц

И в пламенной молитве просит Бога:

«О, защити меня, Отец Небесный!

Ты Иону спас, когда его пожрал

Огромный кит, владыку ниневийцев

Ты сохранил и спас его народ,

От страшных мук избавил Даниила,

Его от львов свирепых ты избавил,

Из пещи ты трех отроков исторг!

Теперь к Тебе о милости взываю:

О, дай за смерть Роланда отомстить!

Свою молитву кончил император

И, знаменьем великим осенивши

Свое чело, он сел на скакуна.

Затем в поэме следует описание битвы между французами и африканцами. Уже день клонился к вечеру, когда Карл встретился с самим эмиром. Их поединок долго оставался нерешительным. Одно время казалось, что победит эмир: такую сильную рану нанес он своему врагу... Но к Карлу слетел с неба сам Гавриил и ободрил его. Эмир был убит, и войско его обратилось в беспорядочное бегство. Войско Карла гонит их перед собой, гонит до самой Сарагосы, резиденции царя Марсилия. На вершине одной из сарагоских башен стоит царица Брамимонда:

...с нею там монахи,

Аббаты мавров (Бог таких не любит:

На голове у них тонзуры нет,

Не посвящал никто их в сан духовный!)

Вдруг Брамимонда с башни видит бегство

Язычников и, бросившись к царю,

«О государь! - воскликнула царица, -

Эмир погиб в бою позорной смертью,

Разбиты наши храбрые полки!»

Лицом к стене Марсилий повернулся;

Закрыв лицо, он горько зарыдал,

И умер с горя. Был он страшный грешник:

Его душа - добыча сатаны!

Сарагоса взята, бароны обходят с молотками и ломами мечети и синагоги и сокрушают идолов. Епископы освятили воду, чтобы окрестить неверных. Кто из них не желал креститься, тех безжалостно убивали. Но все-таки сто тысяч мавров перешли в христианскую веру и стали добрыми сынами церкви. Не приняла крещения только одна Брамимонда. Карл не желает крестить ее насильно и берет ее с собой во Францию. По дороге Карл похоронил архиепископа, Роланда и Оливье в Сен-Роменской церкви.

Прибыв в свою столицу Ахен, Карл приказал созвать всех судей, чтобы они произнесли свой приговор над изменником Ганелоном. Перед описанием суда в поэме находится эпизод невыразимой красоты, прекрасный своей простотой и глубокой задушевностью. Этот эпизод посвящен невесте погибшего Роланда, красавице Оде!* (* В издании Франциска-Мишеля она называется Альдой (Alde). Мы предпочли бы эту форму той, которую приняли русские переводчики).

Вернулся Карл из дальнего похода

И в Ахен свой престольный прибыл он;

Вошел в чертог высокий свой. Навстречу

Красавица к нему выходит Ода

И молвит: «Где Роланд, воитель славный?

Он мне клялся, что женится на мне!»