Файл: Иванов - Трубадуры, труверы, миннезингеры.doc

ВУЗ: Не указан

Категория: Не указан

Дисциплина: Не указана

Добавлен: 04.07.2024

Просмотров: 489

Скачиваний: 0

ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.

Тот же упадок усматривает он и в обществе духовных лиц. Прелаты далеки от того, чтобы исполнять волю Божию - бодрствовать день и ночь, ходить с перепоясанными чреслами. Они забросили Божий виноградник, и в нем поселилась симония. Когда Господь войдет в него для сбора плодов. Он не найдет в нем ничего. Конечно, Он воздаст отмщение злым и накажет недостойных виноградарей за все их преступления.

Святая Церковь жалуется: с нею

Воюют все, а дети Церкви спят;

Никто из них заботою своею

Не отвратит тех бед, что ей грозят.

Хромает Суд, и Право падать стало,

Закон нетверд, и Правда несильна,

И стынет Милость, что порой пылала,

А Вера где?.. едва видна она.

Рим должен быть основою свитою,

Теперь же в нем царит продажность, зло,

И те грязны, кто должен чистотою

Своей сиять: всем хуже оттого.

Пребенду* тот получит, несомненно,

Кто принесет с собою деньги в Рим.

«Дай только нам, получишь непременно,

А денег нет - тебя мы не хотим».

* Доход, приносимый с церковного имущества.

Когда-то Франция была страной свободной,

Свободных нет во Франции людей:

Здесь и прелат, и рыцарь благородный

Уже давно забыли все о ней.

Не тронут Бога груды золотые,

Хотя б в одну все были снесены;

Слова молитв горячие, простые

И сердце чистое - одни Ему нужны.

Напомню речь Иуды Маккавея:

Все золото не даст победы нам,

Не даст ее и тот, кто всех смелее, -

Один Господь ее дарует Сам!..

Приведенные строфы из сатиры Рютбефа «Жизнь мира» хорошо характеризуют его поэзию. В этом произведении он негодует, между прочим, и на те поборы, которые совершает папа во Франции: почему не собирает он десятины в Германии, Баварии или Саксонии, во Фрисландии или в Сардинии?

Громя сильных мира сего, поэт хочет укрыться за фиктивной личностью, им же придуманной, но и ему самому, как говорит он, неизвестной. «Жизнь мира» начинается рассказом о том, как поэт гулял в одно майское утро в саду и нашел там, под боярышником, пергаментную книжку, с содержанием которой и пожелал познакомить своих читателей; автор ему неизвестен, а содержание книжки читатели узнают из самого стихотворения.


Выше мы сказали уже, что Рютбеф касался в своих произведениях и крестовых походов. Он воспевал их участников, как например, Жоффруа де Сержиня, одного из лучших рыцарей Людовика Святого, Из произведений Рютбефа, посвященных крестовым походам, особенно известно то, в котором он изображает беседу двух рыцарей по вопросу об этих предприятиях. Оно называется «Спором крестоносца и некрестоносца», и вот в чем заключается его содержание. «Однажды, - говорит Рютбеф, - я ехал верхам по своему делу, глубоко задумавшись. Недалек был день Св. Ремигия. Я думал о том, как сильно бедствуют жители Акра, у которых в настоящее время нет ни одного друга; неприятель же так близок к ним, что свободно может поражать их своими стрелами и копьями. Я так углубился в свои думы, что сбился с дороги, как это нередко случается с теми людьми, которые рассуждают сами с собой. Я наткнулся на прочный, крепко запертый дом, совершенно мне неизвестный. Внутри него находились люди, которых я и попросил впустить меня. То были четыре рыцаря, умевшие хорошо говорить по-французски. После ужина они вышли погулять в сад, расположенный вблизи леса. Я не хотел вмешиваться в их разговор, так как слышал от одного куртуазного человека следующее: иной думает, что он развлекает компанию, между тем как он только расстраивает ее, а в этом нет ничего хорошего. Двое из них предоставили разговаривать между собой двум другим, а сами начали слушать их. Я оставался совершенно один около изгороди и прислонился к ней. Среди шуток и забав они вели между собой беседу, которую я расскажу вам. Были произнесены слова «свет», «Бог», и с этого они начали свою беседу». Таково вступление, с которого начинает свое стихотворение Рютбеф. Не вникая во все подробности стихотворения, мы, за некоторыми исключениями, только в общих чертах изложим мысли, высказывавшиеся обеими спорящими сторонами. Один из собеседников возложил на себя крест и хотел принудить к тому же другого, но последний долго и упорно возражал на все его доводы.

Крестоносец: Бог вложил в тебя разум, благодаря которому ты умеешь отличать добро от зла, друзей от врагов. Если ты воспользуешься своим разумом как следует, ты получишь за это награду. Святая Земля бедствует, ей необходимо помочь. Ты хвалишься своею доблестью: докажи ее - ступай в Святую Землю.

Некрестоносец: Ты хочешь, чтобы я бросил свое имущество и оставил своих детей на попечение собакам, а сам умчался вдаль. Не думаю, чтобы это было разумно. Хорошо сказано: «береги то, что имеешь». Ты хочешь, чтобы я возложил на себя крест и, отдав сто су за сорок* (* Любопытная подробность, указывающая на размеры процентов, которые брались в таких случаях лицами, ссужавшими крестоносцев деньгами), отправился за море. Не думаю, чтобы Бог учил так безрассудно сорить деньгами, Кто сеет так, тот мало собирает; не мешало бы и запретить ему поступать таким образом.


Крестоносец: Ты родился на свет нагим, теперь ты хорошо одет. Что же сделал ты для Бога, который во сто крат возвратит то, что Ему дают? Теперь легко быть удостоенным Царства Небесного. Святые Петр и Павел заплатили за него гораздо дороже: они поплатились головой и шеей.

Некрестоносец: Дивлюсь я людям, которые испытывают великую нужду, чтобы скопить немножко денег, а потом тратят их на дорогу в Астурию* (* На поклонение мощам Св. Иакова) или в Рим. Они гонятся за приключениями. А между тем, можно угодить Богу и оставаясь на своем месте, живя своим наследственным достоянием. Безумец тот, кто идет на кабалу.

Крестоносец: Неужели ты думаешь снискать милость Божию, живя в веселье, не испытывая никаких волнений? Что же, по твоему, безумцами были святые мученики, претерпевавшие тяжкие страдания, чтобы получить искупление? Люди замыкаются в монастырские кельи, чтобы достигнуть блаженства. Не следует избегать со страхом тех бед, которые переносят ради Господа, хотя бы такой бедой была смерть.

Некрестоносец:

Сеньор, замолкните! Не дело -

Меня к безумию склонять;

Ступайте к тем, ступайте смело

Вы тех к походу призывать,

Кто помещается над нами.

Прелаты, клирики должны

Отметить врагам за Бога сами, -

Они на то вознесены.

Их жизнь - сплошные наслажденья;

Зовите их, а не меня;

Бесплодны ваши убежденья, -

Не попадусь к вам в сети я!

Прелаты все живут отлично,

У них достаточно всего;

Им совершенно безразлично,

Идет ли дождь, иль нет его,

Но дует ветер. К подчиненью

Они склонили всех людей.

Вот как идут они к спасенью

Дорогой избранной своей!

И, право, было бы неладно

Склонять их с этого пути:

Дорога эта так отрадна,

Что лучшей трудно и найти.

Крестоносец:

Оставь прелатов ты в покое,

Оставь духовных, как и я!

Взгляни на зрелище иное:

Ты посмотри на короля!

Чтоб получить блаженство рая,

Он плотью жертвует своей,

Он вдаль уходит, покидая

Своих возлюбленных детей.

Нет, не внушает опасенья


Ему томительный поход...

А тот достоин осужденья,

Кто с ним туда же не идет.

Живет он лучше нас с тобою:

Ты не забудь, что он - король,

А все же жертвует собою

Он за Того, Кто вынес боль,

Кто вынес крестные страданья,

Кто допустил, чтобы над Ним

Творили люди надруганья. –

Ему ль служить мы не хотим?

Нет, кто Ему служить не станет,

Тот слезы горькие прольет,

Тот жизнь беспутную проклянет,

Но все ж утраты не вернет!

Некрестоносец:

Нет, не покину я порога;

Хочу пожить в своем кругу.

Идите, скатертью дорога!

Идти я с вами не могу.

Скажите вашему султану,

Что он меня не устрашил,

А коль сюда придет, то стану

Я с ним бороться, что есть сил.

В его же землю не пойду я...

Не вреден здесь я никому,

И не грозит, со мной враждуя,

Никто покою моему.

Ложусь я спать довольно рано,

Люблю я выспаться вполне,

И без вражды, и без обмана

Живу я в милой стороне.

Клянусь Св. Петром! Уверен

Я в том, что лучше жить мне тут;

Вот почему я не намерен

Надеть стеснительный хомут.

Крестоносец:

Ты жить сбираешься в покое,

А долго ль жить дано тебе?

И жизнь людская что такое?

Яйцо в непрочной скорлупе.

Несчастный! всюду за тобою

Смерть ходит по твоим следам

И над твоею головою

Дубину держит здесь и там.

Она разит неотразимо;

Ей возраст жертвы нипочем;

Она ее не бросит мимо...

Скажи, ты думал ли о том?

Некрестоносец: Удивительное дело! Те люди, которые отправляются за море, обеспечивают блаженство своей души, но, возвратившись к себе домой, не слишком-то благоденствуют. Если Бог присутствует в мире, то, конечно, Он пребывает и во Франции, и нет никакой надобности искать Его где-то за морем, среди людей Ему враждебных. Ваше море так глубоко, что я имею полное основание опасаться его.

Крестоносец: Ты не боишься смерти и знаешь, что тебе суждено умереть, а между тем, питаешь страх к морю.


Безумец в полном смысле слова!

Умрет в своей постели тот,

Умрет позорно, как корова,

Кто вместе с нами не уйдет.

Коль обрету я смертью тела

Блаженство вечное души,

Во имя светлого предела

Мне все дороги хороши!

Готов я кинуться в сраженья,

Готов идти в темницу я,

И не составят преткновенья

Жена и дети для меня!

Некрестоносец: Прекрасный, дорогой сеньор! Я отказываюсь от своих слов: ты победил меня, ты устроил мне мат* (* Выражение заимствовано из любимейшей в средние века игры в шахматы); я возлагаю на себя крест.

Это произведение в высшей степени характерно. Неудачи, испытанные пылкими крестоносцами в Святой Земле, разочарования, постигшие их, сделали свое дело. Рыцари стали подвергать сердечные чувства анализу рассудка. Их духовный кругозор стал расширяться: Бог - везде, а потому и вечное блаженство можно заслужить везде. Бог не требует от них, как властный сюзерен, только ленной службы, только войны за Него: к спасению ведут многие, различные пути. Доводы, приводимые крестоносцем, так сильны, что окончание произведения является для читателя сюрпризом. Но Рютбеф был сторонником крестоносных предприятий; он был одних воззрений с Людовиком Святым, а потому и доставил победу крестоносцу над скептиком. Сам он был слишком религиозен в смысле средневековых понятий, чтобы усомниться в идее крестовых походов.

Религиозность Рютбефа выразилась и в других его произведениях. В общем, однако, эти произведения нельзя отнести к разряду удачных. Исключения составляют только отдельные строфы, дышащие свежестью и грацией, которые могут произрастать только на почве глубокой, горячей веры, на которую сомненье не наложило ни одного пятна. Прислушайтесь к следующим стихам, в которых наш трувер воспевает Богородицу.

Тебе мы молимся, когда

Бушуют бури и волненья;

Ты - наша ясная звезда,

Ты - якорь нашего спасенья,

Корабль, желанная страна!

Тебе любовь, Тебе служенье:

Всесовершенна Ты Одна.

Ты - наш цветок и украшенье;

Ты, голубица без пятна,

Приносишь пленным утешенье.

Ты - замок крепкий и скала,

Ты не боишься нападений: