Файл: Сборник входят следующие стихотворения Ты помнишь В нашей бухте сонной Cижу за ширмой.doc

Золотистою долиной

Ты уходишь, нем и дик.

Тает в небе журавлиный

Удаляющийся крик.
Замер, кажется, в зените

Грустный голос, долгий звук.

Бесконечно тянет нити

Торжествующий паук.
Сквозь прозрачные волокна

Солнце, света не тая,

Праздно бьет в слепые окна

Опустелого жилья.
За нарядные одежды

Осень солнцу отдала

Улетевшие надежды

Вдохновенного тепла.
29 августа 1902

« Я вышел в ночь – узнать, понять…»

Я вышел в ночь – узнать, понять

Далекий шорох, близкий ропот,

Несуществующих принять,

Поверить в мнимый конский топот.
Дорога, под луной бела,

Казалось, полнилась шагами.

Там только чья‑то тень брела

И опустилась за холмами.
И слушал я – и услыхал:

Среди дрожащих лунных пятен

Далёко, звонко конь скакал,

И легкий посвист был понятен.
Но здесь, и дальше – ровный звук,

И сердце медленно боролось,

О, как понять, откуда стук,

Откуда будет слышен голос?
И вот, слышнее звон копыт,

И белый конь ко мне несется…

И стало ясно, кто молчит

И на пустом седле смеется.
Я вышел в ночь – узнать, понять

Далекий шорох, близкий ропот,

Несуществующих принять,

Поверить в мнимый конский топот.
6 сентября 1902, С.‑Петербург

Экклесиаст

Благословляя свет и тень

И веселясь игрою лирной,

Смотри туда – в хао с безмирный,

Куда склоняется твой день.
Цела серебряная цепь,

Твои наполнены кувшины,

Миндаль цветет на дне долины,

И влажным зноем дышит степь.
Идешь ты к дому на горах,

Полдневным солнцем залитая;

Идешь – повязка золотая

В смолистых тонет волосах.
Зачахли каперса цветы,

И вот – кузнечик тяжелеет,

И на дороге ужас веет,

И помрачились высоты.
Молоть устали жернова.

Вегут испуганные стражи,

И всех объемлет призрак вражий,

И долу гнутся дерева.
Всё диким страхом смятено.

Столпились в кучу люди, звери.

И тщетно замыкают двери

Досель смотревшие в окно.
24 сентября 1902

« Явился он на стройном бале…»

Явился он на стройном бале

В блестяще сомкнутом кругу.

Огни зловещие мигали,

И взор описывал дугу.
Всю ночь кружились в шумном танце,

Всю ночь у стен сжимался круг.

И на заре – в оконном глянце

Бесшумный появился друг.
Он встал и поднял взор совиный,

И смотрит – пристальный – один,

Куда за бледной Коломбиной

Бежал звенящий Арлекин.
А там – в углу – под образами,

В толпе, мятущейся пестро,

Вращая детскими глазами,

Дрожит обманутый Пьеро.
7 октября 1902

« Свобода смотрит в синеву…»

Свобода смотрит в синеву.

Окно открыто. Воздух резок.

За желто‑красную листву

Уходит месяца отрезок.
Он будет ночью – светлый серп,

Сверкающий на жатве ночи.

Его закат, его ущерб

В последний раз ласкает очи.
Как и тогда, звенит окно.

Но голос мой, как воздух свежий,

Пропел давно, замолк давно

Под тростником у прибережий.
Как бледен месяц в синеве,

Как золотится тонкий волос…

Как там качается в листве

Забытый, блеклый, мертвый колос…
10 октября 1902

« Разгораются тайные знаки…»

Разгораются тайные знаки

На глухой, непробудной стене

Золотые и красные маки

Надо мной тяготеют во сне.
Укрываюсь в ночные пещеры

И не помню суровых чудес.

На заре – голубые химеры

Смотрят в зеркале ярких небес.
Убегаю в прошедшие миги,

Закрываю от страха глаза,

На листах холодеющей книги –

Золотая девичья коса.
Надо мной небосвод уже низок,

Черный сон тяготеет в груди.

Мой конец предначертанный близок,

И война, и пожар – впереди.
Октябрь 1902

« Я их хранил в приделе Иоанна…»

Я их хранил в приделе Иоанна,

Недвижный страж,– хранил огонь лампад.
И вот – Она, и к Ней – моя Осанна –

Венец трудов – превыше всех наград.
Я скрыл лицо, и проходили годы.

Я пребывал в Служеньи много лет.
И вот зажглись лучом вечерним своды,

Она дала мне Царственный Ответ.
Я здесь один хранил и теплил свечи.

Один – пророк – дрожал в дыму кадил.
И в Оный День – один участник Встречи –

Я этих Встреч ни с кем не разделил.
8 ноября 1902

« Стою у власти, душой одинок…»

Стою у власти, душой одинок,

Владыка земной красоты.

Ты, полный страсти ночной цветок,

Полюбила мои черты.
Склоняясь низко к моей груди,

Ты печальна, мой вешний цвет.

Здесь сердце близко, но там впереди

Разгадки для жизни нет.
И, многовластный, числю, как встарь,

Ворожу и гадаю вновь,

Как с жизнью страстной я, мудрый царь,

Сочетаю Тебя, Любовь?
14 ноября 1902

« Запевающий сон, зацветающий цвет…»

Запевающий сон, зацветающий цвет,

Исчезающий день, погасающий свет.
Открывая окно, увидал я сирень.

Это было весной – в улетающий день.
Раздышались цветы – и на темный карниз

Передвинулись тени ликующих риз.
Задыхалась тоска, занималась душа,

Распахнул я окно, трепеща и дрожа.
И не помню – откуда дохнула в лицо,

Запевая, сгорая, взошла на крыльцо.
Сентябрь‑декабрь 1902

« Я к людям не выйду навстречу…»

Я к людям не выйду навстречу,

Испугаюсь хулы и похвал.

Пред Тобой Одною отвечу,

За то, что всю жизнь молчал.
Молчаливые мне понятны,

И люблю обращенных в слух:

За словами – сквозь гул невнятный

Просыпается светлый Дух.
Я выйду на праздник молчанья,

Моего не заметят лица.

Но во мне – потаенное знанье

О любви к Тебе без конца.
14 января 1903

« Потемнели, поблекли залы…»

Потемнели, поблекли залы.

Почернела решотка окна.

У дверей шептались вассалы:

«Королева, королева больна».
И король, нахмуривший брови,

Проходил без пажей и слуг.

И в каждом брошенном слове

Ловили смертный недуг.
У дверей затихнувшей спальни

Я плакал, сжимая кольцо.

Там – в конце галлереи дальней

Кто‑то вторил, закрыв лицо.
У дверей Несравненной Дамы

Я рыдал в плаще голубом.

И, шатаясь, вторил тот самый –

Незнакомец с бледным лицом.
4 февраля 1903

« Всё ли спокойно в народе?..»

– Всё ли спокойно в народе?

– Нет. Император убит.

Кто‑то о новой свободе

На площадях говорит.
– Все ли готовы подняться?

– Нет. Каменеют и ждут.

Кто‑то велел дожидаться:

Бродят и песни поют.
– Кто же поставлен у власти?

– Власти не хочет народ.

Дремлют гражданские страсти:

Слышно, что кто‑то идет.
– Кто ж он, народный смиритель?

– Темен, и зол, и свиреп:

Инок у входа в обитель

Видел его – и ослеп.
Он к неизведанным безднам

Гонит людей, как стада…

Посохом гонит железным…

– Боже! Бежим от Суда!
3 марта 1903

« Отворяются двери – там мерцанья…»

Отворяются двери – там мерцанья,

И за ярким окошком – виденья.

Не знаю – и не скрою незнанья,

Но усну – и потекут сновиденья.
В тихом воздухе – тающее, знающее…

Там что‑то притаилось и смеется.

Что смеется? Мое ли, вздыхающее,

Мое ли сердце радостно бьется?
Весна ли за окнами – розовая, сонная?

Или это Ясная мне улыбается?

Или только мое сердце влюбленное?

Или только кажется? Или все узнается?
17 марта 1903

« Я вырезал посох из дуба…»

Я вырезал посох из дуба

Под ласковый шепот вьюги.

Одежды бедны и грубы,

О, как недостойны подруги!
Но найду, и нищий, дорогу,

Выходи, морозное солнце!

Проброжу весь день, ради бога,

Ввечеру постучусь в оконце…
И откроет белой рукою

Потайную дверь предо мною

Молодая, с золотой косою,

С ясной, открытой душою.
Месяц и звезды в косах…

«Входи, мой царевич приветный…»

И бедный дубовый посох

Заблестит слезой самоцветной…
25 марта 1903

« Ей было пятнадцать лет. Но по стуку…»

Ей было пятнадцать лет. Но по стуку

Сердца – невестой быть мне могла.

Когда я, смеясь, предложил ей руку,

Она засмеялась и ушла.
Это было давно. С тех пор проходили

Никому не известные годы и сроки.

Мы редко встречались и мало говорили,

Но молчанья были глубоки.
И зимней ночью, верен сновиденью,

Я вышел из людных и ярких зал,

Где душные маски улыбались пенью,

Где я ее глазами жадно провожал.
И она вышла за мной, покорная,

Сама не ведая, что будет через миг.

И видела лишь ночь городская, черная,

Как прошли и скрылись: невеста и жених.
И в день морозный, солнечный, красный –

Мы встретились в храме – в глубокой тишине:

Мы поняли, что годы молчанья были ясны,

И то, что свершилось,– свершилось в вышине.
Этой повестью долгих, блаженных исканий

Полна моя душная, песенная грудь.

Из этих песен создал я зданье,

А другие песни – спою когда‑нибудь.
16 июня 1903, Bad Nauheim

« Светлый сон, ты не обманешь…»

Светлый сон, ты не обманешь,

Ляжешь в утренней росе,

Алой пылью тихо встанешь

На закатной полосе.
Солнце небо опояшет,

Вот и вечер – весь в огне.

Зайчик розовый запляшет

По цветочкам на стене.
На балконе, где алеют

Мхи старинных баллюстрад,

Деды дремлют и лелеют

Сны французских баррикад.
Мы внимаем ветхим дедам,

Будто статуям из ниш:

Сладко вспомнить за обедом

Старый пламенный Париж,
Протянув больную руку,

Сладко юным погрозить,

Сладко гладить кудри внуку,

О минувшем говорить.
И в алеющем закате

На балконе подремать,

В мягком стеганом халате

Перебраться на кровать…
Скажут: «Поздно, мы устали…»

Разойдутся на заре.

Я с тобой останусь в зале,

Лучик ляжет на ковре.
Милый сон, вечерний лучик…

Тени бархатных ресниц…

В золотистых перьях тучек

Танец нежных вечерниц…
25 февраля 1904