Файл: Сборник входят следующие стихотворения Ты помнишь В нашей бухте сонной Cижу за ширмой.doc

Вновь оснежённые колонны,

Елагин мост и два огня.

И голос женщины влюбленный.

И хруст песка и храп коня.
Две тени, слитых в поцелуе,

Летят у полости саней.

Но не таясь и не ревнуя,

Я с этой новой – с пленной – с ней.
Да, есть печальная услада

В том, что любовь пройдет, как снег.

О, разве, разве клясться надо

В старинной верности навек?
Нет, я не первую ласкаю

И в строгой четкости моей

Уже в покорность не играю

И царств не требую у ней.
Нет, с постоянством геометра

Я числю каждый раз без слов

Мосты, часовню, резкость ветра,

Безлюдность низких островов.
Я чту обряд: легко заправить

Медвежью полость на лету,

И, тонкий стан обняв, лукавить,

И мчаться в снег и темноту.
И помнить узкие ботинки,

Влюбляясь в хладные меха…

Ведь грудь моя на поединке

Не встретит шпаги жениха…
Ведь со свечой в тревоге давней

Ее не ждет у двери мать…

Ведь бедный муж за плотной ставней

Ее не станет ревновать…
Чем ночь прошедшая сияла,

Чем настоящая зовет,

Всё только – продолженье бала,

Из света в сумрак переход…
22 ноября 1909

« Гармоника, гармоника!..»

Гармоника, гармоника!

Эй, пой, визжи и жги!

Эй, желтенькие лютики,

Весенние цветки!
Там с посвистом да с присвистом

Гуляют до зари,

Кусточки тихим шелестом

Кивают мне: смотри.
Смотрю я – руки вскинула,

В широкий пляс пошла,

Цветами всех осыпала

И в песне изошла…
Неверная, лукавая,

Коварная – пляши!

И будь навек отравою

Растраченной души!
С ума сойду, сойду с ума,

Безумствуя, люблю,

Что вся ты – ночь, и вся ты – тьма,

И вся ты – во хмелю…
Что душу отняла мою,

Отравой извела,

Что о тебе, тебе пою,

И песням нет числа!..
9 ноября 1907

Фабрика

В соседнем доме окна жолты.

По вечерам – по вечерам

Скрипят задумчивые болты,

Подходят люди к воротам.
И глухо заперты ворота,

А на стене – а на стене

Недвижный кто‑то, черный кто‑то

Людей считает в тишине.
Я слышу всё с моей вершины:

Он медным голосом зовет

Согнуть измученные спины

Внизу собравшийся народ.
Они войдут и разбредутся,

Навалят на спины кули.

И в жолтых окнах засмеются,

Что этих нищих провели.
24 ноября 1903

« Она пришла с мороза…»

Она пришла с мороза,

Раскрасневшаяся,

Наполнила комнату

Ароматом воздуха и духов,

Звонким голосом

И совсем неуважительной к занятиям

Болтовней.
Она немедленно уронила на пол

Толстый том художественного журнала,

И сейчас же стало казаться,

Что в моей большой комнате

Очень мало места.
Всё это было немножко досадно

И довольно нелепо.

Впрочем, она захотела,

Чтобы я читал ей вслух «Макбета».
Едва дойдя до пузырей земли,

О которых я не могу говорить без волнения,

Я заметил, что она тоже волнуется

И внимательно смотрит в окно.
Оказалось, что большой пестрый кот

С трудом лепится по краю крыши,

Подстерегая целующихся голубей.
Я рассердился больше всего на то,

Что целовались не мы, а голуби,

И что прошли времена Па оло и Франчески.
1908

Балаганчик

Вот открыт балаганчик

Для веселых и славных детей,

Смотрят девочка и мальчик

На дам, королей и чертей.

И звучит эта адская музыка,

Завывает унылый смычок.

Страшный черт ухватил карапузика,

И стекает клюквенный сок.
Мальчик

Он спасется от черного гнева

Мановением белой руки.

Посмотри: огоньки

Приближаются слева…

Видишь факелы? Видишь дымки?

Это, верно, сама королева…
Девочка

Ах, нет, зачем ты дразнишь меня?

Это – адская свита…

Королева – та ходит средь белого дня,

Вся гирляндами роз перевита,

И шлейф ее носит, мечами звеня,

Вздыхающих рыцарей свита.
Вдруг паяц перегнулся за рампу

И кричит: «Помогите!

Истекаю я клюквенным соком!

Забинтован тряпицей!

На голове моей – картонный шлем!

А в руке – деревянный меч!»
Заплакали девочка и мальчик.

И закрылся веселый балаганчик.
Июль 1905

Перед судом

Что же ты потупилась в смущеньи?

Погляди, как прежде, на меня,

Вот какой ты стала – в униженьи,

В резком, неподкупном свете дня!
Я и сам ведь не такой – не прежний,

Недоступный, гордый, чистый, злой.

Я смотрю добрей и безнадежней

На простой и скучный путь земной.
Я не только не имею права,

Я тебя не в силах упрекнуть

За мучительный твой, за лукавый,

Многим женщинам сужденный путь…
Но ведь я немного по‑другому,

Чем иные, знаю жизнь твою,

Более, чем судьям, мне знакомо,

Как ты очутилась на краю.
Вместе ведь по краю, было время,

Нас водила пагубная страсть,

Мы хотели вместе сбросить бремя

И лететь, чтобы потом упасть.
Ты всегда мечтала, что, сгорая,

Догорим мы вместе – ты и я,

Что дано, в объятьях умирая,

Увидать блаженные края…
Что же делать, если обманула

Та мечта, как всякая мечта,

И что жизнь безжалостно стегнула

Грубою веревкою кнута?
Не до нас ей, жизни торопливой,

И мечта права, что нам лгала.‑

Все‑таки, когда‑нибудь счастливой

Разве ты со мною не была?
Эта прядь – такая золотая

Разве не от старого огня?‑

Страстная, безбожная, пустая,

Незабвенная, прости меня!
11 октября 1915

« О, я хочу безумно жить…»

О, я хочу безумно жить:

Всё сущее – увековечить,

Безличное – вочеловечить,

Несбывшееся – воплотить!
Пусть душит жизни сон тяжелый,

Пусть задыхаюсь в этом сне,‑

Быть может, юноша весёлый

В грядущем скажет обо мне:
Простим угрюмство – разве это

Сокрытый двигатель его?

Он весь – дитя добра и света,

Он весь – свободы торжество!
5 февраля 1914

Россия

Опять, как в годы золотые,

Три стертых треплются шлеи,

И вязнут спицы росписные

В расхлябанные колеи…
Россия, нищая Россия,

Мне избы серые твои,

Твои мне песни ветровые,‑

Как слезы первые любви!
Тебя жалеть я не умею

И крест свой бережно несу…

Какому хочешь чародею

Отдай разбойную красу!
Пускай заманит и обманет,‑

Не пропадешь, не сгинешь ты,

И лишь забота затуманит

Твои прекрасные черты…
Ну что ж? Одно заботой боле –

Одной слезой река шумней

А ты все та же – лес, да поле,

Да плат узорный до бровей…
И невозможное возможно,

Дорога долгая легка,

Когда блеснет в дали дорожной

Мгновенный взор из‑под платка,

Когда звенит тоской острожной

Глухая песня ямщика!..
1908

« Рожденные в года глухие…»

3. Н. Гиппиус

Рожденные в года глухие

Пути не помнят своего.

Мы – дети страшных лет России –

Забыть не в силах ничего.
Испепеляющие годы!

Безумья ль в вас, надежды ль весть?

От дней войны, от дней свободы –

Кровавый отсвет в лицах есть.
Есть немота – то гул набата

Заставил заградить уста.

В сердцах, восторженных когда‑то,

Есть роковая пустота.
И пусть над нашим смертным ложем

Взовьется с криком воронье,‑

Те, кто достойней, Боже, Боже,

Да узрят царствие твое!
8 сентября 1914

Поэты

За городом вырос пустынный квартал

На почве болотной и зыбкой.

Там жили поэты,– и каждый встречал

Другого надменной улыбкой.

Напрасно и день светозарный вставал

Над этим печальным болотом;

Его обитатель свой день посвящал

Вину и усердным работам.
Когда напивались, то в дружбе клялись,

Болтали цинично и прямо.

Под утро их рвало. Потом, запершись,

Работали тупо и рьяно.
Потом вылезали из будок, как псы,

Смотрели, как море горело.

И золотом каждой прохожей косы

Пленялись со знанием дела.
Разнежась, мечтали о веке златом,

Ругали издателей дружно.

И плакали горько над малым цветком,

Над маленькой тучкой жемчужной…
Так жили поэты. Читатель и друг!

Ты думаешь, может быть,– хуже

Твоих ежедневных бессильных потуг,

Твоей обывательской лужи?
Нет, милый читатель, мой критик слепой!

По крайности, есть у поэта

И косы, и тучки, и век золотой,

Тебе ж недоступно все это!..
Ты будешь доволен собой и женой,

Своей конституцией купой,

А вот у поэта – всемирный запой,

И мало ему конституций!
Пускай я умру под забором, как пес,

Пусть жизнь меня в землю втоптала,‑

Я верю: то бог меня снегом занес,

То вьюга меня целовала!
24 июля 1908

« Встану я в утро туманное…»

Встану я в утро туманное,

Солнце ударит в лицо.

Ты ли, подруга желанная,

Всходишь ко мне на крыльцо?
Настежь ворота тяжелые!

Ветром пахнуло в окно!

Песни такие веселые

Не раздавались давно!
С ними и в утро туманное

Солнце и ветер в лицо!

С ними подруга желанная

Всходит ко мне на крыльцо!
3 октября 1901

« Петербургские сумерки снежные…»

Петербургские сумерки снежные.

Взгляд на улице, розы в дому…

Мысли – точно у девушки нежные,

А о чем – и сама не пойму.
Всё гляжусь в мое зеркало сонное…

(Он, должно быть, глядится в окно…)

Вон лицо мое – злое, влюбленное!

Ах, как мне надоело оно!
Запевания низкого голоса,

Снежно‑белые руки мои,

Мои тонкие рыжие волосы,–

Как давно они стали ничьи!
Муж ушел. Свет такой безобразный…

Всё же кровь розовеет… на свет…

Посмотрю‑ка, он там или нет?

Так и есть… ах, какой неотвязный!
15 марта 1914

« Плачет ребенок. Под лунным серпом…»

Е. П. Иванову

Плачет ребенок. Под лунным серпом

Тащится по полю путник горбатый.

В роще хохочет над круглым горбом

Кто‑то косматый, кривой и рогатый.
В поле дорога бледна от луны.

Бледные девушки прячутся в травы.

Руки, как травы, бледны и нежны.

Ветер колышет их влево и вправо.
Шепчет и клонится злак голубой.

Пляшет горбун под луною двурогой.

Кто‑то зовет серебристой трубой.

Кто‑то бежит озаренной дорогой.
Бледные девушки встали из трав.

Подняли руки к познанью, к молчанью.

Ухом к земле неподвижно припав,