ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 15.09.2020
Просмотров: 5932
Скачиваний: 284
участка, стимулировали активное образование новых поселений.
Одно-двухдворное поселение «выставлялось» за рубеж обитаемо-
го сельского мира для распашки новых участков среди леса;
отсюда и названия: выставки, починки, займище, новины.
Однако процесс вторичного освоения земель не мог продол-
жаться бесконечно и в середине XVI в. достиг своего предела. Вы-
ставление починков и заимок, ведение работ по расчистке леса и
образование новых деревень привели к появлению абсолютно мак-
симального за всю историю центра и севера числа населенных
пунктов (например, в относительно небольшом ярославском уезде
их было около тысячи). Сократились леса, разделявшие поля сосед-
них владений, пахотная земля часто достигала самых границ владе-
ния вотчины, что приводило к уничтожению межевых знаков и к
столкновениям на меже. Межевые планы этого периода выглядят
как мелкая россыпь деревушек, разделенных лоскутным одеялом
полей, выгонов и сенокосов, между которыми кое-где сохрани-
лись «барашки» кустарников и куртинки рощ и перелесков.
В эту же эпоху в российской провинции появляются новые и
весьма влиятельные силы, изменившие сам характер освоения.
Объединение земель вокруг Москвы и становление централизо-
ванного государства вызвали к жизни появление нового класса
«служивых» людей». Последовавшее за этим «испомещение» госу-
даревых слуг, т.е. наделение их землями, положило конец как хо-
зяйственной инициативе крестьян, так и свободному развитию
сельских территорий. Помещики быстро закрепились в старых цен-
трах землевладений, однако число таких центров оказалось недо-
статочным, отсюда быстрое увеличение числа сел в первой поло-
вине XVI в. В селе устраивалось господское
усадьбище,
куда свози-
лись натуральные платежи, а прилегающие к селу угодья были
местом выполнения крестьянского издолья. Следующим шагом
помещика было устройство в селе церкви для обеспечения неза-
висимости от погоста как культового центра.
Одновременно идет активное освоение территории силами
монастырей, причем наибольшую роль монастыри играли в рай-
онах со сложным геополитическим положением. Примером
может служить территория древнего Угличского уезда, долгое
время служившая предметом распри между Дмитрием Донским
и Михаилом Тверским; здесь на землях Кадского, Улейминского
и Угличского
станов
насчитывалось около дюжины монастырей.
Монастыри сыграли значительную роль в становлении
прогрессивных методов хозяйствования и часто служили
центрами распространения новых растений и даже форм
культурного ландшафта. Есть все основания полагать, что
первые широколиственные аллеи, копанные пруды, капустники,
аптекарские гряды, формы малой архитектуры получали
«прописку» сначала за монастырскими стенами и уже оттуда
попадали в «мир».
312
Вторичное освоение заметно увеличило воздействие человека
на ландшафты. Сведение лесов и распространение пашни на цен-
тральные сводовые части моренных возвышенностей и равнин
привели к изменению плановой структуры ландшафта и транс-
формации отдельных его компонентов (почв, рельефа, биоты).
Дальнейшее распространение получил дерновый процесс, менялся
рисунок почвенного покрова, активнее «заработали» процессы
плоскостного смыва и линейной эрозии. Шлейфы смытых с верх-
них частей склонов плодородных иловатых фунтов опустились к
подножьям отдельных холмов, появились первые овраги.
Началась систематическая эксплуатация лесных ресурсов, выз-
ванная резко увеличившимися потребностями в строевой древе-
сине и дровах. В результате постепенно уничтожались наиболее
яркие экземпляры древостоя, что положило началу медленному
но неуклонному процессу перерождения лесных растительных
сообществ: исчезновению коренных ельников, корабельных («маш-
товых») сосновых лесов.
Возникли и закрепились местные различия в характере степени
освоенности земель. Конкретные природные свойства ландшафтов
(механический состав, водный и воздушный режим почв) заметно
влияли на рисунок освоения. Четкое различение земель, (главным
образом по условиям рельефа и типам почв) выражалось в нормах
выделов, полагавшихся в «соху» (т.е. на одну крестьянскую семью):
«доброй» земли — 800 четвертей, «средней» — 1000, «худой» —
1200, таким образом на каждой ступени «шкалы качества» размер
угодий возрастал на 20%.
И, разумеется, могущество человека в те далекие времена было
далеко не беспредельным. Конец XVI в. ознаменовался похолода-
нием климата настолько резким, что он получил название «малого
ледникового периода». В сочетании с жесточайшим политическим
и экономическим кризисом Русского государства (опричнина и
разорительные Ливонские войны Ивана III) это привело к
массовому запустению земель.
Многие сотни деревень превратились в пустоши, десятки сел —
в селища. Сравнение данных межевых книг середины и 90-х годов
XVI в. свидетельствуют об увеличении площадей, покрытых ку-
старником и лесом, появлении обширных болотных массивов; так
единожды и с трудом освоенное пространство возвращалось в «ди-
кое» состояние.
Характерно, что при ухудшении природных условий на терри-
ториях центра и севера России (которые и поныне входят в зону
«неустойчивого земледелия»), из пахотного клина прежде всего
выпадали все слабодренированные участки с затрудненным отво-
дом атмосферных осадков и избытком грунтового увлажнения. При
существовавшей технике бороться с набиравшими силу процес-
сами оглеения и заболачивания было практически невозможно.
313
Другой причиной забрасывания ранее окультуренных земель
была трудность сохранения плодородия почв. Для поддержания
высоких агрокультурных свойств пашни требовалось вносить
около 1,5 тыс. пудов навоза на десятину, тогда как подавляющее
большинство крестьянских хозяйств более 600 пудов вывести не
могло. Подъем следующей волны освоения происходил уже в
иных социальных и природных условиях, поэтому начавшееся
возобновление захватывало иные урочища, а зарастающий лесом
участок пашни мог и вовсе не вернуться в хозяйственный
оборот. Рост поместного и вотчинного землевладения,
свертывание крестьянской инициативы, закрепощение крестьян
уже не стимулировали прежних темпов расселения. Начиналась
борьба феодалов за рабочие руки, получил распространение
насильственный своз крестьян. Крестьянский двор становится
многолюдным, а деревня многодворной; во много раз возрастает
расстояние между деревнями, достигая 8—12 верст.
Межевые планы, выполненные на одну и ту же территорию
(Копринскую волость под Рыбинском) с разрывом чуть более в
полстолетия (1590—1595 гг. и 1625—1660 гг.), показывают рази-
тельные перемены: очевиден факт заболачивания и вторичного
залесения многих участков, появление мельниц на водотоках,
отмеченных в предыдущий период как «ручьи», общее уменьше-
ние селений с 68 до 38 и соответственно увеличение пустошей
с 71 до 124.
Следовательно, мозаика освоенных и неосвоенных земель
различных
исторических
эпох
определялась
сложным
сочетанием как природных обстоятельств, так и социальных
факторов; поэтому ландшафт хранит в своем облике черты не
только естественной, но и социальной истории.
7.4.
Реки и речные долины в культурном
ландшафте России
7.4.1.
Водяные мельницы и традиции регулирования
речного стока
Красивая речка возле вашей дачи, несущая свои воды среди
ровно скошенных лугов, — это не «дикая природа», как может
показаться приехавшему на воскресный пикник горожанину. Ма-
лые реки и речные долины России — фрагмент культурного ланд-
шафта страны, имеющий давнюю
1
и весьма интересную историю.
С момента славянского расселения в начале II тысячелетия
сами реки и ландшафты речных долин подвергаются заметным
изменениям. Исторически вся система славянского расселения
была тесно связана с реками: наиболее старыми и укорененными
в лан-
314
дшафте
были
прибрежные
поселения,
наследовавшие
древнесла-вянские либо финно-угорские селища (рис. 7.6).
Реки средневековой Руси не только обеспечивали человека
чистой водой и (отчасти) пропитанием, но и связывали между
собой разбросанные по широким просторам равнин поселения.
По скованным льдом рекам пролегали единственно надежные
дороги («зимники»). По рекам же проходили и древнейшие
водные пути, имевшие не только местное, но и межрегиональное
значение. Небольшие деревянные суда поднимались вверх по
течению рек и перетаскивались волоком из верховьев одной
речной системы в истоки другой — откуда судно уже
сплавлялось вниз по реке.
Усиливается и сельскохозяйственное воздействие человека на
реки. В XIII — XIV вв. животноводство на территории России
включало в себя уже все современные отрасли и, естественно,
нуждалось в кормовой базе. Заготовка кормов велась на
обширных сенных угодьях, из которых «наволоки» и «пожни»
речных пойм считались наилучшими. Уже в XIV—XV вв. в
долинах
малых
рек
проводились
довольно
сложные
мелиоративные работы: спрямлялись излучины, с помощью
дренажных канав сбрасывались излишки воды из притеррасья,
осушались старицы и межгривные понижения. Долинные луга
наших рек и речек — итог многолетнего воздействия двух
мощных
экологических
и
почвообразующих
факторов:
сенокошения и выпаса, «работавших» на фоне сознательного
регулирования поемности (т.е. уровня и срока стояния вод на
пойме) и аллювиальное™ (т.е. характера отложений) реки.
Техническим инструментом такого регулирования были плотины
водяных
мельниц.
Если посмотреть на старые карты, то мы увидим, что извили-
стые линии речных русел во многих местах испещрены попере-
чными черточками — так топографы обозначали плотины. К со-
жалению мельница считались настолько обыденным явлением
сельской жизни, что ее не всегда помечали землемеры и
топографы, переписчики населенных мест уездов и волостей.
Однако специально проведенная реконструкция позволяет
утверждать, что еще в конце XVIII в. на территории
современной Московской губернии существовало более 600
мельниц, в Тверской — около 1000 и даже в пределах
относительно невеликой Ярославской — более 200.
Необходимость возведения плотин на реках требовала
умения учитывать многие природные факторы, в частности
разнообразие типов руслового процесса на конкретных участках
рек порождало и разнообразие вариантов устройства плотины.
Такого рода опыт мог быть накоплен русскими «водяными
людьми» только в ходе повседневной жизни и деятельности на
берегах рек, в занятиях лесосплавом, судоходством, при
строительстве каналов.
Следует понимать, что под названием «плотина» («затвор»,
«запруда») скрывается множество разнообразных, более или ме-
315
нее удачных технических решений по созданию резервуара «коп-
леной воды». Прибегая к довольно грубому обобщению, можно
считать, что на юге Русской равнины в условиях скульптурных
равнин и эрозионных плато плотины обычно перегораживали глу-
боко врезанную балку с ручьем, суходол с весенним стоком или
маленькую речку. Так возникал водоем типа запруды, накаплива-
ющий воду весной, ниже которого располагалась мельница. Ча-
стые засухи, эфемерность летнего стока, прохождение весной после
таяния снега огромной массы воды, которая не могла быть ис-
пользована, делали этот вариант, по-видимому, не слишком на-
дежным. Поэтому в этих регионах с конца XVIII в. и на всем про-
тяжении XIX в. численно преобладали ветряные мельницы, коих
в отдельных крупных селениях насчитывалось до 40 — 50 штук. На
реках лесной зоны Европейской России с их более стабильным
стоком были построены многие сотни плотин, значительно изме-
нивших облик долинных ландшафтов.
Изучение мельничных мест (многие из которых до сих пор со-
храняются на наших малых реках в качестве «бродов» сельских
грунтовых дорог) позволяет утверждать, что мельничные плоти-
ны ставились с необычайным искусством. Слишком узкие, как и
слишком широкие, реки по понятным причинам мало подходили
для установки плотин. Чаще всего использовались водотоки ши-
риной 20 — 50 м с падением не менее 0,2 м на 1 км течения.
При постановке мельниц весьма тонко учитывались особенности
руслового процесса (рис. 7.7). Мельницы ставили на крыльях
слабоизогнутой излучины малой речки, в устье ручья — совсем
малого притока средней реки. Также удобными считались участки
рек с двумя рукавами, разделенными пойменным островом или
маленьким осередком; в этом последнем случае одна из проток
использовалась как рабочая, а другая — как регулировочная, что
облегчало задачу управления стоком. На излучинах мельницы раз-
мещались в начале перекатных участков между крыльями излу-
чин, на разветвленных участках — несколько ниже узла разветв-
ления, также на перекате. Целые каскады — до восьми мельниц —
были приурочены к сравнительно коротким отрезкам долин со
значительным уклоном, там, где река переходила с одного вы-
сотного уровня на другой (например, с холмистой возвышенности
на озерную низменность).
Водохранилища («запруды»), возникавшие при мельницах,
многократно увеличивали площадь водного зеркала сети
малых рек и заметно влияли на режим стока, делая его, по сути,
управляемым. И в те времена люди понимали, что за весну
через поперечное сечение русел малых рек проходит до 80 %
общего объема годового стока, а летом река может
превратиться в ручей, а то и вовсе пересохнуть.
Многочисленные мельничные пруды были единственным
способом хоть как-то «запасти» часть воды и расходовать
