ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 02.10.2020
Просмотров: 2630
Скачиваний: 7
осторожны и скудны; для мыслей необходимо время, решения назревают с трудом.
Комбинацию простого замедления психического темпа со склонностью к
депрессивным аффектам мы называем мрачным типом темперамента, который (с
психотическим уклоном) непосредственно примыкает к картине депрессии с
задержкой. Между гипоманиакальным и мрачным типами располагается вся
совокупность чисто циклоидных темпераментов. Лица со средним настроением и
темпом, которые находятся между обоими полюсами, составляют большинство.
Нам остается лишь немного сказать о психомоторной сфере циклоидов. И здесь, как и в
интрапсихических актах, нет более сильных задержек, порывистости, угловатости.
Психомоторная сфера проста, адекватна раздражению, мимика и движения
закругленны, плавны и естественны, но только с той разницей, что гипоманиакальный
обнаруживает быстрые и обильные движения, депрессивный — медленные и скудные.
Общее впечатление от моторной сферы и психического темпа гипоманиакального
лучше всего характеризуется словом «подвижный», таковое депрессивного — лучше
всего словом «довольный» («behabig»), причем слово «довольный» включает в себя
представление о пикническом телосложении вместе с замедленным темпом и
добродушным настроением.
Циклоидные варианты
Строение тела и характер
Кречмер, Эрнст
Известные боязливость и застенчивость свойственны некоторым циклоидно-
депрессивным натурам, но означенные качества не особенно часто отмечаются в
моей статистике. Боязливость и застенчивость сочетаются тогда со скромностью и
склонностью к чувству недостаточности и ими же психологически мотивируются,
вот почему у этих людей она большей частью умеренна, не бросается в глаза и
легко преодолевается. Резкие степени нелюдимости и застенчивости у вполне
взрослых, у которых уже обычно наступает типичная моторная неподвижность и
задержка в ходе мыслей, согласно нашим наблюдениям, стоят вне
конституционально депрессивных рамок в циклоидном смысле и, вероятно,
объясняются шизоидными конституциональными налетами.
То же самое касается случаев, при которых депрессивная совестливость принимает
характер педантичного узкосердечия или навязчивости, а обычная религиозность
переходит в систематическое мудрствование, богатство идей — в причуды
изобретателя и гневливое самосознание — в постоянные жалобы или параноидное
состояние. Шизоидные налеты в наследственности и строении тела идут нередко
параллельно с этим, и психозы, которые возникают на такой конституциональной
почве, обнаруживают иногда признаки шизофренической симптоматологии, хотя
их главным образом надо считать маниакально-депрессивными. Также, если
внимательно отнестись, и в более редких атипических формах маниакально-
депрессивного помешательства, и в некоторых случаях меланхолии с
ворчливостью, недовольством, ипохондрическими параноидными идеями, с
двигательными симптомами можно изредка констатировать посторонние
конституциональные налеты шизоидного или иного характера. Мы еще не
выдвигаем определенных положений в этом направлении, так как не имеем
достаточного количества наблюдений. Впрочем, и Гофман пришел к аналогичным
результатам на основании своих исследований о наследственности.
В области характерологии наша статистика вместе с психологическим сравнением
отдельных качеств дает нам определенные подсказки. Качества, которые мы в
шизоидной группе встречаем очень часто в типичной форме, а в циклоидной,
напротив, изолированно, мы будем вначале объяснять шизоидными компонентами,
особенно там, где они выступают в рамках циклоидной личности. Таким путем мы
получим предварительные данные для клиники и для исследования о
наследственности, не устанавливая догматов для каждого отдельного случая и
сознавая, прежде всего, что не все характерологическое должно непременно
находиться только в циклоидных и шизоидных формах или в комбинации обеих,
хотя пока и было бы целесообразно возможно шире пользоваться этими двумя
группами.
Что же касается конституциональной депрессии, то мы все больше и больше
удаляемся от центра циклоидной группы, когда в меланхолическую мягкость
вплетаются черты сухости, ипохондрической ненависти к миру и к людям,
нервозности, непостоянства настроения (но не мягкого циклического колебания
настроения), бледности аффекта, ворчливого недовольства, пессимизма, мрачной
замкнутости и угрюмости. Именно для такого типа резко выраженное расстройство
настроения вовсе не является прототипом конституциональной депрессии
циклоидного характера, скорее, оно стоит ближе к шизоидным формам, чем к
циклоидным. Мало того, я видел, что отдельные случаи этого рода прямо
заканчивались шизофреническим психозом. Из нашего материала можно было бы
составить непрерывный ряд случаев, в которых при постепенном ослаблении
характерных признаков одной из названных выше групп (в смысле
характерологии, строения тела и соответственных психозов) можно было бы
наблюдать постепенный переход от типичных циклоидов к типичным шизоидам.
В отношении соответствующих гипоманиакальных переходных форм наш
материал менее богат; весьма вероятно, что редкие среди гипоманьяков
опустившиеся типы, которые изображаются как крайне ленивые, грубые,
неудержимые, нетерпимые, кверулирующие, сварливые, базируются на
аналогичных конституциональных комбинациях. Это же касается небольшой
криминальной группы, которая в характерологическом отношении выпадает из
рамок остальных.
Все эти вопросы составят плодотворную и интересную область для отдельных
исследований как в клиническом смысле, так и в отношении наследственности.
Пока эта работа не будет выполнена, мы воздержимся от окончательного
суждения.
Отдельные типы
Строение тела и характер
Кречмер, Эрнст
Мы считаем излишним для себя и для читателя приводить обширную казуистику,
на которую опирается наше описание циклоидных типов личности, и для
пояснения даем лишь несколько наглядных примеров.
Живой гипоманиакальный тип
Строение тела и характер
Кречмер, Эрнст
40-летний фабрикант Квик — сын тяжелоциркулярной матери и отца такого же
темперамента, как и он сам. Этот ловкий, смелый, предприимчивый делец в 1911 г.
вместе с другими основал небольшую фабрику с первоначальным капиталом в
несколько тысяч марок, которая теперь превратилась в крупное производство с
семью отделениями. Его компаньон — сухой, вдумчивый, солидный человек; их
качества прекрасно дополняют друг друга.
При Квике не скажешь ни слова. Обязательный, всегда чистенький, любезный и с
великолепным настроением, он говорит непрерывно сам, очень быстро и много,
уклоняется в сторону, возвращаясь опять к своему предмету. Выходя за дверь, он
вспоминает, что он должен еще что-то сказать. Он ни о чем не забывает, кроме
того, что хочет забыть. Одним взглядом он улавливает обстановку комнаты до
мельчайших подробностей и по-купечески оценивает ее. Его понимание
конъюнктуры удивительно. Когда у него нет лишних денег, он фабрикует на
бумаге карбидные лампы, что приводит в отчаяние соучастника предприятия.
Последнюю зиму, когда перестало работать газовое освещение, он быстро его
исправил и заработал большие деньги. Он настойчив в том, чего домогается, и не
терпит никаких советов. Его служащие улыбаются, когда о нем говорят: они его
любят и стоят за него горой, но при этом считают сумасбродом.
Квик — маленький, кругленький человек, уверенный и довольный. Он элегантно
одет, надушен, его галстук и носовой платок красивы и изящны. По утрам он их
утюжит карманным утюжком; самое необходимое у него с собой и только лучшего
качества. Его реклама в стихах и рисунках является кричащей. Он охотно
сообщает, что не только очень много пьет, но к тому же и очень хорошо ест. Для
хорошего завтрака ему нужен фунт зернистой икры. Когда он выпивает много
вина, то становится неосмысленным, грубым, «швабом». Он пишет тогда евреям,
которых не любит, оскорбительные деловые письма, которые приходится
задерживать для сохранения престижа фирмы.
Недавно он следующим образом праздновал день рождения тещи в своем доме:
возвратившись из поездки на автомобиле в 2 часа ночи, он появился с
поздравлением перед ее кроватью, держа в одной руке два мешочка лучшей муки,
а в другой — портрет, написанный масляной краской. В 6 часов утра в его
квартире зазвучал духовой оркестр из десяти человек, заказанный им в честь тещи.
Они играли непрерывно с 6 до 10 часов: «Этот день господина», «Не забывай
меня», «Благодарите все Бога», «Смешанное попурри» и закончили «более
серьезным». После обеда, так как шел дождь и они ничего не могли заработать, им
разрешили еще раз прийти. Они играли, Квик их щедро наградил. Он был в
великолепном настроении. Народ собрался внизу на площади и аплодировал. Квик
появился на балконе и обратился к собравшимся с речью. Только он один еще был
на своем посту; его дамы лежали в постели с расстроенными нервами.
Вследствие этого празднества, далеко не подобающего для фирмы, он попадает
под наше наблюдение. Жена и компаньон огорчены и озабочены таким его
поведением. Здесь у нас он мил, обходителен, вежлив, легко со всеми знакомится и
находит себе дело. Его комната быстро украшается маленькими диванными
подушками, драпировками и безделушками. На столе находится: небольшая
коллекция его фабрикатов, электрический аппарат, который то неожиданно
освещает, то затемняет их, затем большой белый слон, внутри воспламеняющийся,
поглощающий дым и взамен этого выделяющий приятные ароматы, наконец,
платяная щетка, которая начинает издавать музыкальные звуки, как только чистят
платье, и на стене клозетная бумага, снабженная внутри музыкальным аппаратом
— при отрывании каждого листка раздается песнь: «Радуйтесь жизни, так как еще
горит лампочка».
Квик говорит о себе так: «Я весьма ценный человек, человек души. Моя жена
совсем не знает, что я для нее значу!»
Такие живые маниакальные люди представляют собой не самый часто
встречающийся тип среди более веселых циклоидных темпераментов, но наиболее
акцентированный, который выявляет характерные качества этих весельчаков, их
социальные преимущество и отрицательные стороны. Подобные случаи находятся
на крайнем полюсе при переходе от характерологически-гипоманиакального к
психотически-гипоманиакальному. Отсюда уже идут все переходы от живого,
веселого типа к тихому самодовольству, что мы сейчас же опишем. В циркулярных
семьях мы встречаем эти умеренные формы веселых, солнечных, подвижных и
добродушных людей, социально вполне терпимых и обращающих на себя
внимание не чаще, чем резко гипоманиакальные. В нашем случае
гипоманиакальное находится в благоприятном конституциональном соединении:
комбинировано с чертами решительной уверенности, что не является типично
гипоманиакальным. Это соединение делает возможным большие социальные
успехи нашего пациента, несмотря на ненормальную степень особенностей его
темперамента. Я не привожу специального примера других, более частых
соединений. и прежде всего известных типов надоедливых спорщиков и ругателей.
Подробное описание их, часто слишком выдвинутыми на первый план, можно
встретить в учебниках. Они не являются ни наиболее частым типом циклоидного
гипоманьяка, ни самым чистым. Самый чистый тип — это любезный, солнечный,
подвижный гипоманьяк, поскольку этот тип совпадает с циклоидным общим
типом, что мы увидим при изучении препсихотической личности циркулярных.
Тихий самодовольный тип
Строение тела и характер
Кречмер, Эрнст
Старый ротмистр Франц Ксавье Вюрцнер провел часть своей жизни в постоянных
маниакальных и депрессивных колебаниях настроения, временами также в
состоянии психоза. Во многом Вюрцнер в здоровые периоды походил на своего
отца, который постоянно был доволен и работал с утра до ночи, чтобы дать
хорошее воспитание детям. По вечерам он ложился на софу вместе с кошкой и
кружкой вина. Он говорил немного, внутренне был доволен собой, миролюбив и
всеми любим. Он хорошо играл на органе, имел много книг, иногда писал стихи,
которые оставлял только для себя. Он занимался также пчеловодством. Мать его
была хорошей женщиной, веселой и полной жизни, хотя и не отличалась
здоровьем и всегда носила на голове повязку. Дом был полон гостей. Никто ее не
видел недовольной. Она была мила со всеми и делала много добра. Нищие
устремлялись к ней со всей округи. Она пела уже рано утром, когда готовила кофе.
Вюрцнер должен был в 45 лет уйти на покой, так как больше не мог служить. В это
время он был, «как дикий бык, перед которым держат красный платок». Он сразу
становился бешеным. Позже он неоднократно страдал тяжелой меланхолией и
писал при этом день и ночь пятитомную поэму в стихах о войне семидесятого года.
Теперь все это прошло. На свои небольшие деньги он купил себе место в окружной
больнице и живет там как пансионер в маленькой собственной комнатке среди
стариков и инвалидов. Он чувствует себя хорошо и бодро, статен, несколько
медлителен в движениях, но с блестящими, живыми глазами. Зимой и летом он
носит на шее шерстяной платок. Он не переносит открытых окон. Утром он
убирает свою комнату, чистит и подметает ее, не нуждаясь в прислуге. «Если я
этого не смогу сделать, то знайте: старый Вюрцнер скоро погибнет».
Перед обедом он час гуляет, затем, часок поспав, как хорек, идет гулять часа на
два-три, пьет после ужина бутылку пива в хорошем, но недорогом ресторане и
спит почти всю ночь. Бутылка пива стоит 45 пфеннигов, а больше ему ничего не
надо. Он так воспитан, его отец был таков же. Он охотно делает подарки; если кто-
нибудь ему делает одолжение, он не забывает этого.
Его нельзя «вывести из равновесия», и с злыми сестрами госпиталя он ладит. Зачем
ему волноваться? Он давно уже ни с кем не ссорится. Он озлобляется лишь тогда,
когда в соседней комнате храпят и кашляют. Тогда он обращается с жалобами к
администрации госпиталя.
С юношеских лет ему каждый говорил: «Если бы был у меня ваш юмор». Он
всегда был прекрасным музыкантом. На органе и рояле он и теперь играет, охотнее
всего Бетховена и Моцарта. «Приходите опять к нам и доставьте нам
удовольствие», — говорят его односельчане, когда он бывает у них в церкви и
играет. Он очень много читает, особенно любит Жана Поля. Раньше он писал
юридические статьи, которые не публиковал, занимался физиологией, психологией
и философией. Его жизненная мудрость очень популярна. Во время войны он
написал небольшую брошюру, состоящую из собранных им 50 правил жизни,
которую на собственные средства он отправлял на фронт. Брошюра открывается
сентенцией: «Счастлив тот, кто не обжора, не пьяница, не развратник и не
бродяга». «Без моральной основы нельзя создать никакого государства» — таков
его лозунг.
Будучи студентом, Вюрцнер ровно в 10 часов возвращался домой. «Достаточно
пить до десяти». Он никогда не ходил на обед, где подавалось больше одного
блюда. «Больше не требуется. В противном случае можно впасть в распутство».
Пирог с ягодами для него выше всяких деликатесов. Суп утоляет жажду. У него не
было никаких связей, и в течение 6 семестров он блестяще сдал юридический
экзамен. Но приятное общество у него было всегда; когда Вюрцнер появлялся,
становилось весело. Когда он вступил в шахматный клуб, его сразу же захотели
сделать председателем.
В гимназии у него была своя «возлюбленная». Вообще он не питал особенных
чувств к девушкам, опасаясь, что они хотят выйти за него замуж. Он был «также
слишком страстным любителем музыки» и членом общества любителей пения. Он
отличался своеобразной боязливостью, опасался, что у него будут больная жена и
больные дети или кто-нибудь из них может умереть. Это для него было бы
невыносимо больно. Он невинно рассказывал о грубых историях в ярких
выражениях.
Теперь он стар и без должности, но работа ему необходима. Он не выносит
праздности. Если ему нечего делать, он берет свой карандаш и работает умственно.
В последнюю зиму он прочитал 12-томную научно-популярную энциклопедию.
Для длинных зимних вечеров он покупает что-нибудь из литературы, у него есть
иллюстрированный журнал, и он любит красивые картины. Для ближайшей зимы
он купил себе речи Цицерона; еще недавно он читал древнегреческих классиков.
Для своих 65 лет он ведет живую умственную жизнь.
С тех пор как Вюрцнер постарел и не стало его старых друзей, он ведет скорее
замкнутый образ жизни. Он охотно беседует с людьми, но особенно не домогается
их. Он начинает беседу с знакомыми, которых встречает во время прогулки,
вступает в разговор со старыми женщинами. Все в округе его знают. Ведь нельзя
совершенно терять юмора. Каждый весенний цветочек доставляет ему радость.
При встрече с красивыми мальчиками и девочками он отпускает какую-нибудь
реплику. В ответ они хихикают и говорят: «Наш старый ворчун сегодня в хорошем