ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 02.10.2020
Просмотров: 2632
Скачиваний: 7
настроении».
Он совершенно не боится смерти, твердо держится своей религии: «Я не монах и
не ханжа». С юных лет он каждое воскресенье ходит в церковь как «верующий в
Бога человек». Однако внешним формам он не придает значения. Вюрцнер не
любит подстрекательства: «К чему это горячие головы нападают друг на друга?»
Если кто-нибудь не верит, он ничего не имеет против этого. Это дело каждого.
Нельзя еще знать, кто прав.
Сам он стоит на следующей точке зрения: «Если есть Бог, то я счастлив на этом
пути, если же его нет, мне это не может повредить».
Уклон в оппортунизм, который, так сказать, лежит в плоскости циклотимических
темпераментов, ярко выявляется в последнем изречении Вюрцнера. И у этого
довольного, веселого старого господина в характерной боязни неприятных
переживаний (по его мнению, в связи с браком) мы можем ясно распознать
депрессивный остаток на фоне настроения. С циклотимической стороны
темпераменты вроде Вюрцнера составляют ближайшую переходную стадию к
типу художника жизни.
Радостная детская веселость и психическая разносторонность Вюрцнера идут от
гипоманиакальной стороны, но уже в комбинации с известной созерцательной
флегматичностью в более пожилом возрасте и с тяжеловесностью у него
замечается, кроме того, особая отзывчивость на печальные стороны жизни, что
характерно для перехода в депрессивную сторону. В своей общительности он
являет тип обходительного отшельника, который не ищет людей, но радуется,
когда они к нему приходят. Его легкую склонность к ипохондрическому
чудачеству нужно, вероятно, рассматривать как известную добавку.
Опишем теперь темперамент с депрессивной окраской.
Меланхолический тип
Строение тела и характер
Кречмер, Эрнст
Юлиус Гютле, который с юношеских лет страдал легкими циклическими
расстройствами настроения, на 50-м году заболел периодическими депрессиями.
Как человек он во многом напоминает нашего славного машиниста. У него
широкая крестьянская голова, красивый красный нос, на его маленьких глазах, на
каждой складке круглого, доверчивого лица написаны преданность и
добросердечие. Он сам, разумеется, придерживается иного взгляда, он себя считает
«неловким человеком», неуклюжим парнем: в нем еще сказывается крестьянское
происхождение и над ним, пожалуй, смеются втихомолку. Он в своей жизни уже
совершил несколько глупостей, за которые его следовало бы наказать.
С юных лет он любил книгу, в 17 лет читал Шекспира, а в молодые годы писал
стихи. В школе и на государственном экзамене он получил блестящий аттестат,
кроме того, он был прилежен и совестлив. В студенческие годы у него была
солидная связь; он уже тогда был религиозен, но не хотел сделаться теологом.
Внешняя жизнь, которая привела его к высокому посту, была тиха и проста.
Начальники ценили его. В канцелярии он добродушно покрикивал, но не хотел
никому причинять зла. Он требовал аккуратности и добросовестности, но не был
мелочен со своими подчиненными, в конторе не очень следил за дисциплиной, но
только желал, чтобы работа шла успешно.
В своей правильно протекающей жизни чиновника он чувствовал себя хорошо, но
плохо переносил перемены ситуации: ему трудно было заменять других, он
привык делать все сначала. Благодаря этому ему было особенно тяжело во время
войны, когда после привычной канцелярии в министерстве он должен был сразу
заменять окружных чиновников и выполнять трудные и сложные дела военного
хозяйства. Он чувствовал себя на этом посту неуверенным, не справлялся с делом,
видел все в мрачном свете, стал мудрствовать, и таким образом постепенно
развилась его первая депрессия.
Он никогда не был человеконенавистником, легко отзывался на радость и горе
других, посещал небольшой ресторан, где уютно проводил время со своими
добрыми старыми друзьями, иногда даже шутил. Он чувствовал себя неловко в
большом обществе и когда к нему холодно относились. Если же с ним ласково
беседовать, то можно сразу заслужить его полное доверие.
Его только мучит внутреннее чувство, что он по ошибке и не по праву попал в
министерство. Он, собственно, несколько ограничен, но только другие этого не
замечают.
Глава 10. Шизоидные
темпераменты. Общая часть.
Строение тела и характер
Кречмер, Эрнст
Циклоидные люди — прямые, несложные натуры, чувства которых в естественной
и непритворной форме всплывают на поверхность и в общем вполне понятны
каждому. Шизоидные люди за внешним скрывают еще и нечто глубинное.
Язвительно-грубая, или ворчливо-тупая, или желчно-ироническая, или
моллюскоподобно-робкая, бесшумно скрывающаяся — такова внешность. Без нее
мы видим человека, который стоит на пути как вопросительный знак, мы ощущаем
нечто шаблонное, скучное и неопределенно проблематичное. Что скрывается за
этой маской? Она может быть ничем, пустотой мрака — аффективной тупостью. За
безмолвным фасадом, который слабо отражает угасающее настроение, — ничего,
кроме обломков, зияющей душевной пустоты или мертвящего дыхания холодной
бездушности. Мы не можем по фасаду судить, что скрывается за ним. Многие
шизоидные люди подобны римским домам и виллам с их простыми и гладкими
фасадами, с окнами, закрытыми от яркого солнца ставнями, но где в полусумраке
внутренних помещений идут празднества.
Цветы шизофренической внутренней жизни нельзя изучать на крестьянах, здесь
нужны короли и поэты. Бывают шизоидные люди, относительно которых после
десятилетней совместной жизни нельзя сказать, что мы их знаем. Робкая, кроткая,
как ягненок, девушка служит в течение нескольких месяцев в городе, она
послушна, нежна со всеми. Однажды утром находят троих детей убитыми в доме.
Дом в пламени, она не расстроена психически, она знает все. Улыбается без
причины, когда признается в преступлении. Молодой человек бесцельно проводит
свои молодые годы. Он так вял и неуклюж, что хочется растолкать его. Он падает,
когда садится на лошадь. Он смущенно, несколько иронически улыбается. Ничего
не говорит. В один прекрасный день появляется томик его стихотворений, с
нежнейшим настроением; каждый толчок, полученный от проходящего
неуклюжего мальчишки, перерабатывается во внутреннюю трагедию; ритм строго
выдержан и отличается стилем.
Таковы шизоидные люди. Аутизмом называет это Блейлер, жизнью в самом себе.
Нельзя знать, что они чувствуют; иногда они сами этого не знают; или же только
неопределенно ощущают, как несколько моментов в расплывчатой форме
одновременно проникают друг в друга, переплетаются друг с другом и находятся в
предчувственном мистическом взаимоотношении; или же самое интимное и самое
пошлое сочетается у них с цифрами и номерами. Но все, что они чувствуют,
банальность ли это, прихоть, низость или сказочные фантазии, — все только для
них одних, ни для кого другого.
В шизофреническом цикле нам труднее отделить здоровое от больного,
характерологическое от психотического. Циркулярные психозы протекают
волнами, которые набегают и уходят и опять выравниваются. Почти одно и то же
наблюдается в картине личности до и после психоза. Шизофренические психозы
протекают толчками. Что-то перемещается во внутренней структуре. Все строение
может рушиться внутри, или же появляются некоторые уклоны. Но в большинстве
случаев сохраняется нечто, что уже больше не восстановляется. В легких случаях
мы называем это постпсихотической личностью, в тяжелых — шизофреническим
слабоумием; между тем и другим нет никаких границ. Но мы часто не знаем,
закончился ли психоз. Люди, которые в течение десятилетий исполняли свои
служебные обязанности как оригинальные и недружелюбные личности, могут нам
случайно открыть, что они таили в себе фантастические бредовые идеи, — и здесь
нет границ. Кроме того, что представляет собой оригинальность и что является
бредовой системой? Наконец, особенно ясно меняется человек в период полового
созревания. И шизофрения падает преимущественно на этот период. Должны ли
мы таких людей, которые в это время сильно изменились, рассматривать как
психотические личности или считать их никогда не болевшими шизоидами? Этот
вопрос очень важен для родственников шизофреников. В период полового
развития шизоидные черты характера находятся в полном расцвете; однако в
легких случаях нам неизвестно, стоим ли мы перед развитием шизофренического
психоза, наступил ли уже психоз, есть ли психологические продукты
закончившегося приступа или, наконец, все это лишь бурное и причудливое
половое развитие шизоидной личности. Ведь нормальные аффекты периода
полового развития — робость, неповоротливость, сентиментальность, патетическая
эксцентричность, напыщенность — находятся в тесном родстве с некоторыми
чертами темперамента у шизоидов.
Короче говоря, мы можем выделить препсихотическое, психотическое,
постпсихотическое и непсихотическое, но не в состоянии психологически
расчленить шизоидное. Только сопоставив все, мы получим правильное
представление.
К этому присоединяется дальнейшая методологическая трудность. Шизоидный
человек обнаруживает лишь свою психическую поверхность также, как это делает
шизофренический душевнобольной. Поэтому клиницисты в dementia praecox в
течение многих лет ничего не видели, кроме аффективной тупости, странности,
дефективности и умственной неполноценности. Это было необходимой
предварительной стадией, на которой уже давно застряло исследование. Лишь
Блейлер нашел ключ к шизофренической внутренней жизни и открыл доступ к
удивительным богатствам психологического содержания; пока здесь, вероятно,
сделано очень мало. Ведь ключ к шизофренической внутренней жизни — это
одновременно ключ (и единственный ключ) к большим областям нормальных
человеческих чувств и поступков.
Ясно, что при таком положении вещей и о шизоидной характерологии путем
грубого статистического метода, прибегая к исследованию родственников
шизофреников, мы можем установить лишь часть психических данных: главным
образом шизоидную поверхность, а из глубины лишь более редкие, часто шаткие,
психологически совершенно неточные черты. О внутренней жизни шизоидных
темпераментов мы можем получить целостное представление из автобиографий
даровитых, образованных шизоидов и прежде всего из объективных
психологических документов, каковые нам оставили шизоидные и
шизотимические гении, особенно поэты. О более глубокой характерологии
шизоидов можно будет судить на основании отдельных тонких психологических
анализов.
Развитие жизни шизоидов
Строение тела и характер
Кречмер, Эрнст
Циклоидные люди сохраняют через все маниакально-депрессивные колебания
основные симптомы темперамента от колыбели до могилы. Биологически
действующее начало, создающее шизофрению и шизоидную личность, есть нечто,
что уже заранее заложено и наступает с известной последовательностью в
определенном периоде жизни и затем действует дальше. Порядок в тяжелых
случаях следующий; с самого раннего детства имеется налицо шизоидная
личность, в период полового созревания развивается шизофренический психоз,
после него остается специфическое слабоумие или постпсихотическая личность,
которая, даже если оставить в стороне грубые дефекты, отличается от
препсихотической более ярким проявлением шизоидных симптомов.
Этот типичный ход может варьировать в своем временном появлении. Мы
находим иногда шизоидов, которые производят впечатление, будто они испытали
шизофренический психоз до рождения: уже в раннем детстве они столь
слабоумны, упрямы, недружелюбны, необходительны, каковыми делается
большинство шизоидных людей, перенесших тяжелый психоз. Врожденное
асоциальное слабоумие такой шизоидной окраски может, благодаря своим
кататоническим толчкам, в более позднем возрасте обнаружить несомненную
принадлежность к шизофреническому циклу. Все эти разрушительные
дефективные состояния врожденного или приобретенного характера — независимо
от того, принимают ли они окраску криминальной антиобщественности или
ворчливости, странности, тупости, нелепости,— имеют типичный отпечаток
шизофренической психологии; но для характерологии они дают так мало
материала, что мы, несмотря на их частоту, лишь вкратце упоминаем о них, тем
более что они подробно описаны в учебниках психиатрии.
Если в упомянутых случаях появление шизофренического действующего начала
было слишком рано, то нередко наблюдается обратный случай — его запоздание.
В моем материале имеется небольшое количество очень интересных
шизофреников, у которых в их детские годы нельзя было обнаружить никаких
признаков препсихотической шизоидной личности, и они их родными
воспринимались как живые, довольные, добродушные и веселые. Здесь психоз
времени полового развития или наступает внезапно, или же препсихотический
шизоид запаздывает при хронических изменениях личности в период полового
созревания; эти изменения стабилизируются в течение всей жизни, застывают в
рамках характерологического, а также могут заканчиваться шизофреническим
психозом. И в детстве шизоиды после короткого расцвета всех их психических
качеств могут переживать этот надлом личности в период полового развития, но
без психоза. Для психологии гениального творчества такой расцвет
продуктивности и неожиданное прекращение ее, особенно у писателей, весьма
важен (я припоминаю, например, здорового, но в физическом и психическом
смысле классического шизотимика Уланда). Наконец, существует несколько
редких случаев, когда шизоидные частичные компоненты наследственного
предрасположения могут выявиться поздно, например в период инволюции, когда
у людей, ранее веселых, цветущих, добродушных, после 40 лет появляются черты
недоверия, ипохондрии, отчужденности и угрюмого человеконенавистничества.
Мы уже коснулись этого процесса поздней смены доминант при описании
конституциональных стигмат.
Психэстетическая пропорция
Строение тела и характер
Кречмер, Эрнст
Из шизоидных качеств характера, наблюдаемых на поверхности, выделены из
нашего материала следующие:
1) необщителен, тих, сдержан, серьезен (лишен юмора), чудак,
2) застенчив, боязлив, тонко чувствует, сентиментален, нервен, возбужден, друг
книги и природы;
3) послушен, добродушен, честен, равнодушен, туп, глуп.
Наша статистика отражает, прежде всего, препсихотические личности, ставшие
позже душевнобольными. По ним мы, вероятно, можем судить об основных чертах
шизоидных темпераментов, но временами нам придется дополнять их чертами,
характерными для шизофренических психозов и постпсихических личностей,
причем часто отсутствуют возможность и надобность отделять эти постоянно
переходящие друг в друга случаи.
Мы расчленили наиболее частые шизоидные черты на три группы. Черты группы 1
— самые частые, так как они красной нитью проходят через всю шизоидную
характерологию, а также через группы 2 и 3. Они объединяют, кроме лишенной
юмора серьезности, которая обнаруживает слабое участие в диатетической
(циклоидной) шкале темпераментов, главным образом то, что Блейлер называет
аутизмом. Группы 2 и 3 известным образом противоположны друг другу, они
образуют такую же контрастную пару, как у циклоидов качества веселых, живых
гипоманьяков и тяжеловесных, мрачных меланхоликов. Группа 2 дает
всевозможные оттенки психической чрезмерной чувствительности, от
мимозоподобной тонкости чувств до гневной возбужденности. Группа
3 обнаруживает, наоборот, признаки известной психической нечувствительности,
тупости, понижения способности к самопроизвольным актам. Она приближается к
тому полюсу, который Крепелин при очень тяжелых психотических случаях
называет аффективным отупением.
Если мы хотим кратко охарактеризовать шизоидные темпераменты, то должны
сказать: шизоидные темпераменты находятся между полюсами раздражительности
и тупости, так же как циклоидные темпераменты находятся между полюсами
веселости и печали. При этом необходимо особо выделить симптомы чрезмерной
психической раздражительности, так как им как интегрирующему составному
элементу общей шизоидной психологии слишком мало придавалось значения,
между тем симптомы тупости уже давно оценены.
Только тот владеет ключом к пониманию шизоидных темпераментов, кто знает,