ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 02.10.2020
Просмотров: 2636
Скачиваний: 7
обозначение темперамента как сангвинического и флегматичного неприменимо
для более тонких психологических анализов, так как они без резкой
дифференцировки объединяют преизбыточное и эксцентричное, циклоидное
довольство и шизоидную аффективную тупость.
Следует иметь в виду эту альтернативную эффективность некоторых шизоидов,
так как мы ее позже встретим в нормальной психологии и у гениальных людей как
страсть к пафосу и элегической мечтательности и как склонность к фанатизму в
поступках шизотимиков.
Мы говорим очень кратко, чтобы понапрасну не переходить от анализа шизоидных
темпераментов в область шизофренических расстройств мышления. Мы
подчеркиваем, что не наша задача писать психологию шизофреников, мы хотим
только осветить проблему шизофрении в связи с общим биологическим учением о
темпераментах. Клиницисту, кроме того, надо еще иметь в виду, что известные,
четко выступающие у отдельных шизоидов черты характера напоминают
некоторые стороны описания «нервного характера» и «истерического характера».
Не подлежит никакому сомнению, что существуют нервозные и истеричные
психопаты и дегенераты, которые в биологическом отношении являются не чем
другим, как шизоидами.
Это подчеркивали Блейлер и его школа, и возможно, что некоторые черты таких
шизоидов отмечены в обычном описании нервного или истерического характера.
Следует отметить, что нервозность и истерия, хотя и являются целесообразными
сборными клиническими понятиями, вовсе не представляют собой
конституциональных понятий в углубленном биологическом смысле. Существует
базедовидная, травматическая, шизоидная нервозность и т. д. Все это мы здесь не
можем рассматривать. Это задача будущих исследований, при современных
средствах они неразрешимы. Мы воздерживаемся поэтому от всякого суждения,
насколько шизоидное проникает в область нервозности, истерии, дегенеративной
психопатии, врожденного слабоумия и т. д. Мы советуем только не сливать все в
одно и не устанавливать границ. В равной степени мы не рекомендуем делать
попытки уже теперь решить вопрос, является ли шизофрения или шизотимический
конституциональный тип чем-то биологически однородным или представляет
собою лишь группу родственных между собой типов. Это же, разумеется, касается
и циклотимических конституций. Но мы чувствуем, не имея, однако,
положительных доказательств, что главная масса циклотимического круга по
своему телесному и психическому строению производит более простое и
целостное впечатление, чем это можно было бы сказать о весьма различных типах
строения тела и характера шизоидного круга; разумеется, большое внешнее
разнообразие не служит доказательством против внутреннего единства. Наша цель
— только по возможности характеризовать телесно и психически шизотимический
тип в целом, в противоположность циклотимическому; но этим мы не хотим
сказать, что шизотимическое и циклотимическое заключают в себе нечто
абсолютно однородное или что наряду с обоими группами нет других
конституциональных главных групп, которых мы пока не знаем.
Глава 11. Шизоидные
темпераменты. Специальная
часть.
Строение тела и характер
Кречмер, Эрнст
Мы приведем несколько конкретных примеров для иллюстрации теоретической
части, причем главное значение будем придавать типам темперамента, а
шизоидные концепции (идеи изобретателей и пророков и т. д.) будут иметь для нас
второстепенное значение. В равной степени мы, разумеется, не дадим никаких
особенных примеров для большой массы малоодаренных, просто вялых и тупых
шизоидов, всем известных и малоинтересных в психологическом отношении
Группа 1. Преимущественно
гиперастетические темпераменты.
Сентиментальный, лишенный
аффекта тип (препсихотический).
Строение тела и
характер
Кречмер, Эрнст
Молодой Эрих Ганнер, сын образованных родителей, уже в 15 лет перенес
тяжелую кататонию. Это был бледный, нежный, серьезный, высокий юноша, с
длинными неповоротливыми членами и с расплывчато-мечтательным лицом,
умный, как взрослый, и в то же время трогательный, как ребенок. Обычно он сидел
расслабившись, тупо и бездумно, так что его считали глупым; если кто-нибудь
вступал с ним в беседу, он смотрел удивленно и робко. Все обращали внимание на
его медлительность и обстоятельность. Если его не подталкивали, он мог утром
потратить 3 часа на одевание. Внимание родителей было направлено на то, чтобы
сделать его бодрым и быстрым, он горько плакал по этому поводу и прилагал все
усилия, чтобы угодить им. Он делал уроки до часа ночи. Он был одним из первых в
школе, хотя и работал слишком медленно. Его добросовестность и пунктуальность
граничили с педантичностью.
Он был тих и тотчас же начинал плакать, когда его бранили. Школьных товарищей
у него никогда не было. И даже с сестрами и братьями он не был близок. Когда он
попадал в общество мальчиков, то застенчиво улыбался; в грубых играх никогда не
участвовал. Товарищи часто насмехались над ним, и он очень страдал от этого. С
сестрами и братьями часто возникали ссоры вследствие особенностей его
характера. У него было горькое чувство, что он не таков, как другие. Он никогда не
отличался умением хорошо говорить. Слова ему давались с трудом. «Когда мне
приходится говорить первым, у меня такое ощущение, будто я болтаю вздор».
Он был необычайно нежен, тонок и чувствителен. Когда сделался старше, он
перестал есть мясо, так как оно от убитых животных. Он считал это
несправедливым, не мог видеть, как совершалось насилие над животными и
людьми. Даже мухи нельзя обидеть. «Две жизни для одного кушанья», — говорил
он, когда мать собиралась купить двух цыплят. Когда уходил из дому, то сильно
тосковал. Он был очень нежно привязан к матери. Позже он впал в религиозную
мечтательность; каждое воскресенье ходил в церковь, хотел сделать верующими
своих родителей и стать миссионером.
У него была любимая сестра, с которой он, особенно в молодые годы, делился
мыслями и состоял в тесной дружбе; его преждевременно пробудившийся
рассудок породил собственные идеи, преимущественно технического плана. У него
в голове были фантастические изобретения, например он придумал телегу,
двигающуюся по воде на колесах. Модель он испробовал в ванне, работал тихо и
усердно, послал даже в военное министерство свой проект. Телега действительно
двигалась, она была хорошо сконструирована. Кроме того, он довольно неплохо
рисовал и писал кистью.
Больше всего он любил фантазировать со своей сестрой в тихом углу, в стороне от
других детей. Они мечтали о княжествах, о прекрасных местах, о волшебных
зверях, об эфирных судах, направляющихся в мировом пространстве к звездам.
Он не любил, когда его касались. Ему иногда казалось, что он стеклянный…
Мы видим на этом примере, как за внешней стороной, лишенной аффекта,
начинает, как тепличное растение, расцветать гиперэстетическая душевная жизнь,
проявляясь в нежнейшей сердечности к отдельным лицам, в сентиментальных
идеалах гуманности, мечтательной религиозности, стремлении к изобретениям, в
поэтической фантазии. Менее одаренные шизоиды лишены этой нежной
продуктивности и вытекающей из нее внутренней жизни. Они кажутся
параличными, частично тупыми, с чертами боязливой нервозности.
Два следующих типа, аристократический и идеалистический, с психэстетической
точки зрения не столько самостоятельные проявления шизотимического
темперамента, сколько варианты только что описанного основного типа. И они
базируются на той же нежной внутренней гиперэстезии, с весьма суженной
аффективной откликаемостью и обусловленным этим аутистическим
самоограничением небольшим кругом людей и интересов, вместе с известными
особенностями психомоторной и аффективной сфер.
Тонкочувствующий холодный
тип аристократа
Строение тела и характер
Кречмер, Эрнст
Ирена Гертель, 29-летняя дочь простого чиновника, с далеко зашедшей
шизофренией, пришла в один прекрасный день в сопровождении своего старшего
брата. Брат, который нам тотчас же вручил записанную им, строго
пронумерованную и исчерпывающую историю болезни, —стройный, элегантный,
чистенький, аккуратный мужчина, сухой, корректный и очень вежливый; он
держался прямо, не облокачиваясь на стул, делал размеренные, едва заметные
жесты, и лишь его губы двигались, когда он говорил; он не смеялся.
Младший брат, с которым я позже познакомился, привлекал к себе больше. Он был
светлым блондином с прозрачным цветом лица и нежными чертами, тонко
чувствующий, внимательный, очень осторожный, сдержанный в выражениях и с
предельно слабыми аффективными акцентами. Умершая мать была такой же
нежной и тонкочувствующей; грубых натур, как, например, одну из своих сестер,
она не могла выносить.
«Каковы вы были будучи ребенком?» —спросил я однажды больную. «Вялой и
чрезмерно раздражительной, —ответила она. — Вялость — это слабость; если
быть слабой, то приходится чрезмерно раздражаться». Работа давалась ей с
трудом, она сильно напрягалась, но училась очень прилежно; была стойка и не
отставала, работала с утра до ночи. В 16 лет она долго оставалась в пансионе во
Франции, где тосковала по родине и страдала от непривычных условий, но не
возвратилась домой, прежде чем не овладела французским языком.
Она росла крайне нервным и раздражительным ребенком, быстро утомлялась и
была склонна к внезапному гневу. Ирена часто плакала, но только вследствие
усталости. Когда она поднималась в гору, у нее кружилась голова. После легкой
физической работы, даже после уборки постели, в ее голове зарождались фантазии.
Она была очень склонна к грезам наяву. Ирена видела фантазии «образно», перед
глазами, но только тогда, когда уставала. На других она производила впечатление
апатичной; часто учитель в школе ей говорил, чтобы она не засыпала. Между тем в
действительности она сильно страдала. Она всегда была своенравной, замкнутой и
в школе не имела подруг.
Уже очень рано Ирена производила впечатление «твердого, спокойного
характера»: у нее были определенные вкусы и этические воззрения. Она вполне
владела своими чувствами. По внешности нельзя было судить о ее состоянии, даже
если она была очень расстроена. Она никогда никому не говорила о своих
опасениях и мыслях, хотя внутренне была очень склонна к раздражительности и
недоверчивости. Внешне она была довольно весела, но тиха, что производило
впечатление серьезности. Девушка была нелюдима, любила одиночество, ее с
трудом можно было убедить отправиться на бал или в гости; если она попадала
туда, то вполне владела собой, танцевала, принимала участие во всем, не
проявляла никакой застенчивости; никогда она не была влюблена, не
обнаруживала никаких сердечных чувств к мужчине, ее родные исключали
возможность, чтобы она когда-нибудь думала о браке. Этого нельзя было себе
представить. Когда она слышала в обществе какое-нибудь неприличное
выражение, то улыбалась и быстро убегала.
Она любила изысканные формы жизни, цветы и красивые книги. Она со
своеобразным удовольствием читала описания жизни высшего света,
императорского дома, знатных дам, элегантного спорта. Она мечтала об
аристократах и о красиво одетых мужчинах. Ее внешность носила на себе
отпечаток стильности, благородства и сензитивного.
По отношению к собственной личности она была крайне непритязательна и
настолько внимательна к другим, что сто раз извинялась, если полагала, что кого-
нибудь обидела. Когда в течение некоторого времени жила в одной комнате с
сестрой, она боялась даже дышать, чтобы не мешать той. Она была тактична, со
всеми любезна, но ни с одним человеком, кроме матери, не была откровенна. При
всей ее любезности с ней никогда не было тепло.
Мать была единственным человеком, с которым она имела внутреннее
психическое общение, мать ее предохраняла также внутри собственного дома от
всякого грубого прикосновения. Только она одна проникала в ее душевную жизнь,
никто и не предполагал чего-либо о ее позднейших болезненных любовных
помыслах. «С тех пор как умерла мать, все на нее стало производить более
глубокое впечатление», — сообщает ее брат. «С того времени все у нее тотчас же
превращалось в бредовую идею. После смерти матери (несколько лет тому назад)
между больной и родными появилась глубокая пропасть — больная не могла найти
мост к отцу и братьям».
Психоз развивался приблизительно с периода полового созревания, медленно, без
заметного начала из этой препсихотической личности; после смерти матери
расстройство выступило в грубой форме. Ей казалось, что она недостойным
взглядом смотрела на молодого профессора, которого идеализировала и почитала.
Поэтому она подверглась его мести; он вместе с соседями и родственниками
создал целую систему преследований против нее. Наступили недоверие и вспышки
аффектов. Враждебной холодностью иногда веяло от нее, появилась страсть к
разрушениям. «Мысли скользят быстро в голове: разрушить, сорвать занавес, кого-
нибудь ударить». Она становилась странной, холодной и замкнутой, выражалась
расплывчато и несколько витиевато, непроизвольная улыбка скользила по ее лицу.
Отсутствовала способность концентрировать мысли, они «как бы улетучивались».
В таком состоянии поступила она к нам. Она почти ничего не ела, почти ничего не
говорила, от ее комнаты веяло холодом. Практически не было слышно, как она
вставала и как уходила. Ее одежда отличалась простотой и элегантностью.
Эфирно-прозрачная фигура светлой блондинки с узким носом и с висками
синеватого отлива. Вокруг нее создавалось впечатление неприступности. Ее
движения медленные, тонкие, аристократичные, но несколько угловатые. Если с
ней вели беседу, она незаметно отстранялась и искала опоры у шкафа, на девушке
лежал отпечаток отчужденности. Ее руки узки, длинны и слишком гибки. Она
приветливо протягивает только кончики пальцев, холодные и совершенно
прозрачные, на лице блуждает неопределенная бессмысленная улыбка.
Психэстетические отношения здесь те же, что и у нашего мальчика, только сильнее
подчеркнуты холодность и неприступность. Аффективная психомоторная сфера
имеет другие оттенки: не робость, неуклюжесть, вялость, но стильность,
спокойствие, полное умение владеть собой. Мы не видим ни малейших признаков
нежных внутренних чувствований на моторной поверхности. Это то, что мы
называем аристократизмом. С этим, вероятно, стоит в связи холодная, стойкая
воля, которую мы так часто встречаем в шизоидной области. Старший брат
представляет собой вариант элегантного аристократического типа: нежная
сентиментальность скорее отступает на задний план, стильное спокойствие,
напротив, повышено, усилено до внешней эмоциональной бедности, до холодной
корректности, педантичности и почти машинообразности. Отсюда
непосредственно идет мост к тому, что Блейлер называет у шизофреников
деревянностью аффекта.
Патетический тип идеалиста
Строение тела и характер
Кречмер, Эрнст
Франс Блау, молодой художник, ученик консерватории, пришел к нам однажды
самостоятельно, расстроенный, полный пламенных бредовых аффектов в душе; за
ничего не говорящей улыбкой и напыщенной вежливостью скрывалось
напряженное, почти враждебное недоверие. Порывистый, доброжелательно-
сердечный, с остановившимся блеском на лице, он сильно гримасничал,
производил размашистые, чопорные, риторические движения. Он постоянно
говорил в самых общих, абстрактных выражениях и обходил конкретные вопросы
одним потоком слов, патетическим, совершенно расплывчатым. «Я присоединялся
к другим людям», — говорит он, когда хочет рассказать, что у него в М. была
связь. Музыка, сексуальность, религия — обо всем этом он говорит в один миг,
придавая всему одинаковое значение. Душевное банкротство, гибель: «Я
пропавший человек». Он необычайно экзальтирован: «Только бы успокоиться».
После нескольких дней, которые молодой человек провел в тиши и в выжидании,
он настолько вооружился доверием, что пожелал высказаться. Весь поток слов,
которые он вылил во время бесед, длившихся несколько часов, я дословно
записывал карандашом. Они перед нами. Он говорил беспорядочно, элегически
устало и страстно, но естественным тоном, когда шла речь о его серьезном
переживании, крайне субъективно, но совершенно не так, как в первые дни;
чопорные гримасы и задержки редко прерывали течение его речи.
«Больше реальности? Это мой недостаток. К идеализму должен присоединиться
реализм. «Вы мечтательны и любите одиночество», — говорит девушка. «Да, я
люблю музыку, природу… Более высокое! Я в музыке не нахожу счастья». Отец
захлопывает дверь. «Ты сам во всем виноват, твой дурной образ жизни!» Мы на
ножах — таковы условия в доме. Отец тиранствует над всеми, мать ничего не