Файл: Майерс Д. - Социальная психология.pdf

публикациям о стереотипах, базируется на результатах новых
исследований социального мышления. Его суть заключается в
следующем: стереотипы и предрассудки – не только следствия
социальных условий и способы выражения враждебности, но
также и «побочные продукты» нормальных мыслительных
процессов. Многие стереотипы – в большей степени детища
«механистичности мышления», нежели ожесточения души.
Подобно иллюзиям восприятия, которые являются «побочными
продуктами» нашей сноровки в том, что касается интерпретации
окружающего мира, стереотипы тоже могут быть «побочными
продуктами» нашего стремления упростить сложный мир.

КАТЕГОРИЗАЦИЯ

Категоризация – это один из способов, к которому мы

прибегаем для упрощения нашей среды обитания. Он
заключается в том, что мы организуем мир, объединяя объекты
в группы (Macrae & Bodenhausen, 2000). Человек
классифицирует людей. При этом нам становится легче думать о
них. Зная, что члены какой-либо группы имеют некоторые
общие черты, можно получить полезную информацию о группе
с минимальными усилиями (Macrae et al., 1994). Стереотипы
иногда гарантируют «самое выгодное соотношение полученной
информации и затраченных усилий» (Sherman et al., 1998).
Именно поэтому инспекторам таможен и персоналу аэропортов,
в обязанности которого входит предотвращение угонов
самолетов, предоставляют «профили» подозрительных
субъектов (Kraut & Poe, 1980).

Особенно просто и эффективно можно использовать

стереотипы в следующих случаях:

– когда мало времени (Kaplan et al., 1993);
– человек чрезмерно занят (Gilbert & Hixon, 1991);
– устал (Bodenhausen, 1990);
– эмоционально возбужден (Esses et al., 1993b; Stroessner &

Mackie, 1993);

– слишком молод и ещё не умеет разбираться отличительных

особенностях (Biernat, 1991).

В современном мире этническая принадлежность и пол

являются мощными факторами категоризации людей.
Представьте себе Тома, 45-летнего чернокожего американца из
Нового Орлеана, агента по продаже недвижимости. Подозреваю,
что определение «чернокожий» будет доминировать над такими
понятиями, как «мужчина средних лет», «бизнесмен» или
«южанин».

Результаты экспериментов подтверждают нашу спонтанную

категоризацию людей по расовой принадлежности. Подобно
тому как мы воспринимаем в качестве отдельных определенных
цветов то, что на самом деле является цветовым континуумом,
мы не можем устоять и против деления людей на группы. Мы
называем совершенно разных по своему происхождению людей
«белыми» или «черными» так, словно одни из них
действительно белые, а другие – черные. Когда испытуемые
наблюдают за разными людьми, выступающими с разными
заявлениями, потом они часто не могут вспомнить, кто что
сказал, но расовую принадлежность сделавшего каждое
заявление запоминают безошибочно (Hewstone et al., 1991;
Stroessner et al., 1990; Taylor et al., 1978). Сама по себе подобная
категоризация, конечно же, непредосудительна, но она создает
фундамент для предрассудка.

На самом деле она даже необходима для того, чтобы возник

предрассудок. Исходя из теории социальной идентификации,
можно предположить, что люди, остро ощущающие свою
социальную идентичность, будут исключительно внимательны к
тому, чтобы правильно разделить людей на

мы

и

они

. Для

проверки этой гипотезы Джим Бласкович, Натали Уайер, Лаура
Сворт и Джеффри Киблер сравнили людей, наделенных
расовыми предрассудками (т. е. тех, которые остро ощущали
свою расовую принадлежность), и людей, лишенных расовых
предрассудков; оказалось, что они с одинаковой скоростью
классифицировали белые, серые и черные овалы (Blascovich,

Wyer, Swart & Kibler, 1997). Но сколько времени понадобится
каждой группе для того, чтобы категоризировать

людей

по

расовому принципу? Люди, наделенные предрассудками,
тратили на эту процедуру больше времени, особенно когда им
предъявляли не совсем типичные лица (рис. 9.7), и были
значительно больше озабочены тем, чтобы правильно разделить
людей на

мы

(в эту категорию входили люди собственной расы)

и

они

(другая раса). Предрассудок требует расовой

категоризации.

Рис. 9.7. Расовая категоризация.

А ну-ка, быстро: к какой расе

принадлежит эта девушка? Люди, которым предрассудки свойственны в

меньшей степени, отвечают на этот вопрос быстрее: очевидно, что их

мало волнует возможная ошибка (такое впечатление, что при этом они

думают: а какое это имеет значение?!)

В

ОСПРИНИМАЕМЫЕ СХОДСТВА И РАЗЛИЧИЯ

Представьте себе яблоки, кресла и карандаши.
Существует весьма заметная тенденция к восприятию

объектов, относящихся к одной и той же группе, как более
единообразных, чем это есть на самом деле. Все яблоки, о
которых вы подумали, были красными, да? У всех кресел были
прямые спинки? А карандаши были исключительно желтого
цвета? Временной интервал, ограниченный двумя днями одного
месяца, представляется нам более однородным, в частности, по
такому параметру, как температура воздуха, чем временной
интервал, ограниченный двумя днями разных месяцев.

Например, нам кажется, что перепад температур в период с 15
по 23 ноября меньше, чем за тот же восьмидневный период с 30
ноября по 8 декабря (Krueger & Clement, 1994).

То же самое и с людьми. Стоит нам только поделить их на

группы – на спортсменов, специалистов кинематографии и
профессоров математики, – как у нас сразу же появляется
склонность к преувеличению внутригруппового сходства и
межгрупповых различий (S. E. Taylor, 1981; Wilder, 1978).
Одного лишь разделения на группы достаточно для
возникновения

эффекта однородности чужой группы

–

появления ощущения, что все

они

«на одно лицо» и не похожи

на «нас» и на «нашу» группу (Ostrom & Sedikides, 1992).
Поскольку нам обычно нравятся люди, похожие на нас самих, и
не нравятся те, кого мы воспринимаем как непохожих на нас,
естественно, что в результате возникает предрасположенность в
пользу своей группы (Byrne & Wong, 1962; Rokeach & Mezei,
1966; Stein et al., 1965).

Хорошее или плохое настроение способно усилить

стереотипные представления о чужой группе. Пребывая в
плохом расположении духа, мы воспринимаем и события, и
людей в более негативном свете. Однако даже и положительные
эмоции способны вмешаться в сложный мыслительный процесс,
в результате чего мы начнем воспринимать членов другой
группы более похожими друг на друга, чем это есть на самом
деле (Mackie et al., 1996; Park & Banaji, 2000). Создается
впечатление, что счастливые, удовлетворенные люди прилагают
меньше усилий для того, чтобы вникать в различия. Более того,
Гален Боденхаузен и его коллеги полагают: ощущение полноты
собственного счастья может спровоцировать чувство некоего
превосходства (Bodenhausen et al., 1994).

Самого факта принятия группой какого-либо решения

достаточно для того, чтобы «чужие» переоценили её
единодушие. Стоит какому-либо кандидату-консерватору с
незначительным перевесом победить на общенациональных
выборах, как обозреватели сразу же делают вывод о том, что

«электорат стал консервативным». Победу кандидата-либерала с
таким же незначительным преимуществом обозреватели
приписали бы царящим в стране «либеральным настроениям»,
даже если бы её трудно было объяснить изменением настроений
избирателей. Независимо от того, кем принято решение –
большинством группы или её назначенным руководителем
единолично, – окружающие всегда считают, что оно отражает
установки всей группы (Allison et al., 1985, 1986, 1987, 1988,
1989, 1990, 1991, 1992, 1993, 1994, 1995, 1996). В США в 1994 г.
на выборах в Конгресс победили республиканцы, набравшие
53% голосов, и хотя большая часть взрослого населения не
приняла участия в голосовании, комментаторы назвали этот
результат «революцией», «кардинальным изменением
соотношения сил на политической арене» и «полной
трансформацией политической жизни». Даже результаты
президентских выборов 2000 г., которые фактически были
«вытянуты», интерпретировались как конец политической
карьеры проигравшего кандидата Альберта Гора.

Когда же речь идет о нашей собственной группе, мы более

склонны замечать различия.

– Многие неевропейцы считают население Швейцарии

однородным. Однако сами граждане этой страны
придерживаются иного мнения, ибо среди них есть люди,
говорящие на французском, немецком и итальянском языках.

– Многие англоговорящие американцы называют всех

выходцев из Латинской Америки одним словом – «латинос»
(

Latinos

). Что же касается самих американцев мексиканского,

кубинского или пуэрториканского происхождения, то для них
различия между ними очевидны, особенно различия между
своей собственной подгруппой и остальными (Huddy & Virtanen,
1995).

– Члены любого женского клуба считают, что между ними

больше различий, чем между членами других клубов, и
воспринимают последних как более похожих друг на друга (Park
& Rothbart, 1982). То же самое можно сказать и о крупных