Файл: Майерс Д. - Социальная психология.pdf

детстве жертвой насилия, или синдром участника боевых
действий)?

В уголовных делах психологические факторы могут влиять

на принятие решений, касающихся ареста, проведения допросов,
выдвижения обвинения, ведения переговоров о заключении
сделки или признании вины, вынесения приговора и досрочного
освобождения. Четыре из пяти уголовных дел, поступающих в
окружные суды США, не доходят до суда (US Department of
Justice, 1980). Поэтому б

о

льшую часть своего рабочего времени

адвокаты «тратят не на словесные баталии в заде суда, а на
переговоры в совещательной комнате» (Saks & Hastie, 1978, p.
119-120). Но даже и в совещательной комнате они, принимая
решения, не упускают из виду возможное решение проблемы
присяжными и судьей.

«Зал суда – это поле битвы, на котором адвокаты и судьи

сражаются за умы присяжных.

Джеймс Ранди

, 1999»

Независимо от того, доходит ли разбирательство до вердикта

присяжных или нет, социальная динамика в зале суда имеет
важное значение. Поэтому давайте рассмотрим две группы
хорошо изученных факторов:

1) характерные особенности драмы, разыгрывающейся в зале

суда, которые могут повлиять на суждения присяжных об
обвиняемых;

2) характеристики самих присяжных и их дискуссии.

ПОКАЗАНИЯ СВИДЕТЕЛЕЙ

По мере того как в зале суда разворачивается судебная

драма, присяжные слушают показания свидетелей, формируют
представление об обвиняемом, выслушивают наставления судьи
и, наконец, выносят свой вердикт. Давайте последовательно
рассмотрим все эти этапы и начнем с показаний свидетелей.

НАСКОЛЬКО УБЕДИТЕЛЬНЫ ПОКАЗАНИЯ СВИДЕТЕЛЕЙ?

Из главы 3 нам известно, что живые подробности и личные

свидетельства могут быть исключительно убедительными,
значительно более убедительными, чем не вызывающая
сомнений, но абстрактная информация. Нет лучшего способа
закончить спор, чем сказать: «Я видел это собственными
глазами». Увидеть – значит поверить.

Исследователь из Вашингтонского университета Элизабет

Лофтус доказала, что тем,, кто «видел», верят даже тогда, когда
доказано, что их показания ни на что не годны (Loftus, 1974;
1979). Когда группу студентов ознакомили с обстоятельствами
гипотетического дела об убийстве с целью ограбления, но не
предоставили свидетельских показаний, за признание
обвиняемого виновным проголосовали только 18%. Другая
группа получила ту же информацию и показания одного
свидетеля. Зная, что кто-то, глядя на обвиняемого, твердо
сказал: «Это он!», за обвинительный приговор проголосовали
72% испытуемых. Третья группа испытуемых получила ту же
информацию, что и вторая группа, плюс информацию от
адвоката обвиняемого, которая совершенно обесценивала
свидетельские показания: у свидетеля очень плохое зрение, а в
тот момент он был без очков. Повлияли ли эти сведения на
решение испытуемых? В данном случае – не очень заметно: в
третьей группе количество голосов за обвинительный приговор
составило 68%.

(– Если судить по результату, рота их свидетелей переиграла роту моих

адвокатов)

Результаты более поздних экспериментов позволяют

говорить о том, что дискредитация свидетельских показаний
может несколько уменьшить количество голосов в пользу
признания виновности (Whitley, 1987). Но если нет другого,
опровергающего свидетельского показания, живой рассказ
очевидца нелегко стереть из памяти присяжных (Leippe, 1985).
Это помогает понять, почему в уголовных делах, где нет
свидетелей, как, например, в деле О. Джей Симпсона,
обвинительные приговоры менее вероятны, чем в тех уголовных
делах, в которых участвуют свидетели (Visher, 1987).

Могут ли присяжные «распознать» ошибочные показания?

Чтобы ответить на этот вопрос, Гари Уэллс, Р. Си Л. Линдсей и
их коллеги инсценировали в Университете Альберты [Альберта
– одна из провинций Канады. –

Примеч. перев.

] сотни краж

калькулятора, причем каждый раз «кража» происходила в
присутствии свидетеля. Затем исследователи предъявляли
свидетелям несколько фотографий, в том числе и фотографию
«вора», и просили опознать его. Испытуемые, игравшие роли
присяжных, наблюдали за этой процедурой, а затем оценивали
показания свидетелей. Можно ли сказать, что очевидцам,
которые ошибались, верили меньше, чем тем, которые
правильно идентифицировали «вора»? Как ошибавшимся, так и
не ошибавшимся очевидцам верили в 80% случаев (Wells et al.,
1979). Эти результаты позволили исследователям сделать
следующий вывод: «распознать свидетеля, который ошибочно
принимает за преступника невинного человека, – выше
возможностей наблюдателей, если таковыми являются люди»
(Wells et al., 1980).

«Точность, с которой очевидцы вспоминают о

происшествиях, порой производит сильное впечатление. Когда
Джон Юйлль и Юдит Катшелл изучали отчеты о преступлении,
совершенном во второй половине дня на оживленной улице
города Бернаби (Британская Колумбия), они обнаружили, что

свидетели вспомнили о деталях события с точностью, равной
80%.

Yuille & Cutshall

, 1986»

В последующем эксперименте Линдсэй, Уэллс и Кэролайн

Рампел инсценировали кражи при таких условиях, которые
иногда давали возможность очевидцу как следует, без спешки
разглядеть «вора», а иногда – нет (Lindsay, Wells & Rumpel,
1981). Присяжные больше верили тому очевидцу, который был
поставлен в «хорошие» условия. Но даже когда условия были
настолько плохими, что две трети очевидцев назвали «вором»
невинного человека, 62% присяжных, как правило, верили им.

(– Общий привет! С вами Марк Слакмейер. Сегодня мы обсудим

животрепещущую проблему 2000 года – смертную казнь.

– Недавно в Техасе казнили человека на основании показаний одного-

единственного свидетеля. Вы когда-нибудь могли бы выступить в роли

свидетеля, от показаний которого зависит жизнь подозреваемого?

– Давайте проверим! Не всматриваясь в первый из этих рисунков,

прикройте его.

– Прикрыли? Отлично! А теперь по памяти опишите человека, сидящего

за моей спиной. Какого цвета у него волосы? Как он одет? Есть ли у него

борода? Он в очках?

– А теперь откройте рисунок и посмотрите ещё раз! – Если бы этого

человека обвиняли в убийстве, могли бы вы послать его на смерть?

– Ну, так как же вы поступите? – Уверен, что все поступят правильно! –

Не волнуйтесь! Он специально побрился чтобы сбить вас с толку!)

Уэллс и Майкл обнаружили также, что присяжные наиболее

скептически воспринимают свидетелей, которые плохо
запоминают самые тривиальные детали, хотя именно их-то

показания и являются наиболее

точными

. Присяжные полагают,

что свидетель, который может вспомнить, что в комнате висели
три картины, «действительно был внимателен» (Bell & Loftus,
1988; 1989). На самом же деле люди, обращающие внимание на
детали,

скорее всего

не обратят внимания на лицо преступника.

Один-единственный свидетель оказался настолько

убедительным, что его показания стоили жизни Гари Грэму,
который был казнен в июне 2000 г. в Техасе, хотя до последней
минуты твердил о своей невиновности. За неделю до того, как в
Хьюстоне перед супермаркетом было совершено убийство, Грэм
там же совершил несколько ограблений. Однако после его
ареста и баллистической экспертизы изъятого у него оружия
оказалось, что оно не является орудием убийства.
Свидетельница, находившаяся в 30 футах от места преступления
и мельком видевшая лицо стрелявшего через ветровое стекло
своего автомобиля, твердо стояла на своем: стрелял Грэм, хотя
дело происходило вечером. Этого оказалось достаточно для
того, чтобы убедить суд присяжных и апелляционный суд
разрешить пяти тюремным охранникам привязать его к
специальной кушетке, а шестому – ввести ему смертельную дозу
препарата.

НАСКОЛЬКО ТОЧНЫ ПОКАЗАНИЯ СВИДЕТЕЛЕЙ?

Правда ли, что показания свидетелей зачастую неверны?

Имеется огромное количество примеров того, как из-за
добросовестно заблуждавшихся свидетелей люди попадали в
тюрьмы на долгие годы (Brandon & Davies, 1973). Более 70 лет
тому назад профессор Йельского университета Эдвин Борхард
проанализировал 65 обвинительных приговоров людям, чья
невиновность была в дальнейшем доказана (Borchard, 1932).
Большинство ошибок – результат неверного опознания, и
некоторые невинно осужденные лишь чудом избежали смертной
казни. На стыке XX и XXI вв. благодаря анализу крови на ДНК
были оправданы 62 американца, обвиненных в преступлениях,
которых они не совершали, причем обвинение 52 из них
строилось на неверном опознании свидетелями (Wells et al.,