Файл: Кохут Х. - Анализ самости. Лечение нарушений личности.pdf

вернулся на соответствующий базисный уровень, не тре-

буется  ничего, кроме  корректной  интерпретации, дава-

емой, правда, с достаточной степенью теплоты. Вместе

с тем  вопрос  об активности  терапевта  имеет  огромное

значение  при  лечении  определенных  типов  нарцисси-

ческих  личностей. Айххорн (Aichhorn, 1936), использо-

вавший разработанную им активную технику для создания

терапевтически  эффективной  эмоциональной  привязан-

ности к  аналитику  при  лечении  делинквентных подрост-

ков, как теоретик и практик стал одним из новаторов

в этой области. Анна Фрейд описывала технику Айххорна

следующим  образом: «В  силу  особой  нарциссической

структуры  своей личности  мошенник неспособен сформи-

ровать  объектные  отношения; тем не  менее  он  может

испытывать привязанность  к аналитику по причине  из-

бытка нарциссического либидо. Однако его нарциссиче-

ский перенос будет устанавливаться только в том случае,

если  терапевт  способен  представить  мошеннику... воз-

величенную копию его собственного делинквентного Эго

и Эго-идеала» (A. Freud, 1951, р. 55).

Полагая, что  аналитик  должен  активно  подавать  себя

пациенту в  качестве  Эго-идеала, Айххорн и не  проводил

различия  между  Эго-идеалом и  его  предшественником,

идеализированным  родительским  имаго, и  не  указывал

на отдельное и  особенное положение грандиозной само-

сти. Тем не менее краткое изложение Анной Фрейд ис-

пользования активной  техники  Айххорна  в этих специ-

фических  случаях  вполне  сопоставимо с теоретическими

формулировками, относящимися  к  условиям  формирова-

ния переноса, которые  создаются  при анализе  широкого

спектра нарциссических нарушений личности и  не  огра-

ничиваются  случаями  подростковой  делинквентности.

Когда, например, она  говорит, что  терапевт  предостав-

ляет мошеннику «возвеличенную копию его собственного

делинквентного  Эго  и  Эго-идеала», эта  формулировка

отчасти  напоминает  разграничение  переноса, основан-

ного на терапевтической реактивации грандиозной само-

сти (в частности, отношение к терапевту как близнецу или

второму «я»), и  переноса, основанного  на  реактивации

идеализированного родительского имаго.

Рассмотрение работы Айххорна в свете приведенных

выше  рассуждений  об активности  терапевта  может  ока-

заться для нас полезным с точки зрения лучшего теорети-

ческого понимания этой технической проблемы.

Едва ли имеются сомнения в том, что активные техни-

ки  Айххорна, стимулирующие  установление  нарциссиче-

ского переноса, незаменимы при терапии некоторых форм

выраженной  делинквентности  в  целом  и  подростковой

делинквентности  в  частности; они  представляют  собой

крайние средства, необходимые для  того, чтобы создать

эмоциональную связь с аналитиком — то есть напомина-

ющую  перенос  фокусировку  на нем грандиозной  самости

и/или идеализированного родительского имаго, — что в са-

мом  начале позволяет  удержать пациента  от прекращения

терапии. Однако  оценку активного формирования транс-

ферентных связей в этих случаях следует начинать с вопро-

са о том, с чем соотносится активно созданный перенос —

с (делинквентной) грандиозной самостью или с идеализи-

рованным  родительским  имаго. Способность  делинквента

испытывать  привязанность  к  аналитику, открыто  восхи-

щаясь им, может  указывать на то, что идеализированное

родительское  имаго  и  глубокое  желание  сформировать

идеализирующий  перенос  уже (предсознательно) сущест-

вовали, но были скрыты и отрицались. Некоторые подрост-

ки (или взрослые, в определенном смысле продолжающие

вести себя в жизни, как подростки) нередко демонстрируют

свою  полную  преданность  грандиозной  самости (пред-

сознательно, поскольку  ощущают  неловкость  из-за  того,

что идеализирующие установки, как им кажется, свидетель-

ствуют об их слабости, или поскольку боятся быть осмеян-

ными  за  не  свойственную  мужчине  сентиментальность).

Однако  за этими  предсознательными  страхами публичного

унижения  стоит  бессознательный  страх  травматического

отвержения  идеализированным  объектом  их  идеализи-

рующей  установки  или  предвосхищение  травматического

разочарования  в  идеализированном  объекте — другими

словами, опасность  фрустрации  в  нарциссической  области,

которая  может  стать  причиной  невыносимого  нарцис-

сического напряжения, а также болезненного переживания

стыда и ипохондрии.

Хотя  психоаналитическое  лечение  связных  синдромов

юношеской  делинквентности, которыми занимался  Айх-

хорн, выходит за рамки моего непосредственного клини-

ческого  опыта, определенные выводы  о  методах Айххор-

на, использовавшихся им в этих случаях для установления

нарциссического переноса, можно сделать на основе кли-

нических  описаний, принадлежащих  самому  Айххорну,

и на основе опыта работы со аналогичными нарушениями.

Я  склонен  считать, что  своим  успехом  метод  Айххорна

обязан  следующим  обстоятельствам. Мы  предполагаем,

что  базисной  фиксацией  делинквента  является  фиксация

на идеализированном родительском имаго и на  домини-

рующей патогномоничной тенденции — связанной с этой

констелляцией — к установлению идеализирующего пере-

носа.  Однако  на  эту  ядерную  потребность  в  идеализи-

рованном  объекте  наслаиваются  присущие  личности  де-

линквента  тенденции  не  только  отрицать потребность

в  идеализированном объекте  и  идеализированном Супер-

Эго, но и, наоборот, во всеуслышанье заявлять  о  своем

презрении ко всем ценностям и идеалам. То есть, другими

словами, здесь можно говорить  о защитном гиперкатек-

сисе  грандиозной  самости (возможно, исходно  возникшем

вслед  за болезненным  разочарованием в  идеализирован-

ном объекте или после его потери). Бравирование всемо-

гущим, безудержным поведением и гордость делинквента

своим  умением  безжалостно  манипулировать  окружа-

ющими людьми служат подпорой его защит от осознания

тоски по потерянному идеализированному объекту само-

сти, а  также  от  ощущения  пустоты  и  недостаточности

самооценки, которые сразу бы дали о себе знать, как толь-

ко прекратилась бы — на словах и на деле — постоянная

конкретизация делинквентной  грандиозной  самости. Если

бы терапевт предложил себя такому делинквенту в каче-

стве идеальной фигуры в этом мире ценностей, он не был

бы принят. Только особые умения Айххорна и его способ-

ность понять своего визави позволяли ему предлагать себя

в  качестве  зеркального  имаго  грандиозной  самости де-

линквентного подростка. Поэтому ему удавалось иниции-

ровать  завуалированную  мобилизацию  идеализирующих

катексисов в направлении идеализированного объекта

самости, не разрушая необходимого делинквенту прикры-

тия, которое обеспечивалось сформированной в защит-

ных  целях  грандиозной  самостью. Однако  как  только

устанавливалась связь и происходила мобилизация идеали-

зирующих  катексисов, становился  возможным  процесс

переработки и происходил постепенный переход от все-

могущества и неуязвимости грандиозной самости к более

глубокой  потребности  во  всемогуществе  и  неуязвимости

идеализированного  объекта (и  достигалась  необходимая

терапевтическая зависимость от него).

Специфические  проблемы, создаваемые  активной

мобилизацией  грандиозной  самости  в  процессе  психо-

аналитического  лечения  нарциссических  делинквентов

(в  частности  подростков), не  являются  главным  предме-

том  данной  работы. Здесь  нас  прежде  всего  интересует

анализ  типичных  нарциссических  нарушений  личности,

при которых делинквентные — в  общепринятом значе-

нии — формы  поведения не  являются  доминирующими

в  клинической  картине. Однако  в  процессе  аналитиче-

ского  лечения таких пациентов нежелательно  создавать

ситуации, в  которых  регрессивная  уступчивость  анали-

занда  активно  используется  для  того, чтобы  добиться

идеализации  терапевта. Активное  поощрение  идеализа-

ции  аналитика  ведет  к  возникновению  сильной  зависи-

мости (которая  аналогична  привязанности, поощряемой

организованными  религиями), скрывая  массивную  иден-

тификацию и препятствуя постепенному  терапевтическо-

му  изменению  существующих  нарциссических  структур.

Мы  можем  также  указать  на  соответствующее  предосте-

режение  Фрейда, что  у  аналитика  существует «соблазн

играть в отношении больного роль пророка и спасителя

души», то  есть  стремление  поощрять  пациента  ставить

аналитика «на  место  своего  Я-идеала», — такому  образу

действия «правила  психоанализа  диаметрально  противо-

положны» (Freud, 1923, р. 50-51).

Но если искусственное вызывание идеализации анали-

тика — в аналитическом отношении вещь опасная, то спон-

танно возникающую терапевтическую мобилизацию идеа-

лизированного  родительского  имаго  или  грандиозной

самости, несомненно, надо приветствовать и ей не мешать.

Пожалуй, здесь будут уместны несколько общих заме-

чаний  по  поводу  так называемой  пассивности  психо-

аналитика  во  время  психоаналитического  лечения,

поскольку  сопротивление  аналитиков  принятию  роли

лидера  в  отношениях  с  пациентами  часто  трактуется

неверно, словно это моральная проблема (см., например,

Hammet, 1965, р. 32), которую  можно  решить, проти-

вопоставив  одну  систему ценностей (беспристрастность,

сдержанность аналитика и  т.п.) другой (в  соответствии

с которой аналитик обязан сознавать свою ответствен-

ность в роли лидера для пациента, поскольку он действи-

тельно  должен  знать  ответы  на  некоторые  жизненно

важные вопросы больного). Выбор, однако, должен осно-

вываться  на  нашем  понимании  того, какие  элементы

являются  главными факторами  в  процессе  психоана-

литического лечения. Если аналитик активно предлагает

роль «пророка и спасителя души», то он активно способ-

ствует разрешению конфликта посредством грубой иден-

тификации, но  препятствует  постепенной  интеграции

пациентом собственных психологических структур и по-

степенному построению  новых. Выражаясь метапсихоло-

гически, активное предложение терапевтом роли  лидера

ведет  либо  к  установлению  отношений  с  архаичным

(иредструктурным), нарциссически  катектированным

объектом (сохранение  достигнутого пациентом  прогрес-

са  зависит  впоследствии  от  реального  или  вообража-

емого  сохранения этих  объектных  отношений), либо

к  массивным  идентификациям, которые  добавляются

к уже существующим психологическим структурам. И на-

оборот, психоаналитик  позволяет  переносу  развиваться

спонтанно (включая отношения  к архаичным, нарцисси-

чески  катектированным  объектам), а  спроецированные

или  иным  образом  мобилизованные  структуры  транс-

формируются и постепенно реинтернализируются (пре-

образующая  интернализация) благодаря  процессу  пере-

работки. Таким  образом, качественное  различие  между

стимулирующей  терапией  и  психоанализом  в  конечном

счете можно рассматривать как  количественное: первая

основывается на активном формировании объектных от-

ношений и массивных идентификаций, вторая — на спон-

танном формировании переносов и на едва заметных

процессах (преобразующей) реинтернализации.

Предыдущее в принципе верное  утверждение нужда-

ется в  корректировке, поскольку  необходимо  учитывать

две стадии, на которых процессы интернализации в ходе

анализа нарциссических личностей на самом деле на ка-

кое-то время  становятся не «едва заметными» и  не «пре-

образующими», как говорилось выше, а грубыми, массив-

ными и неассимилированными. То есть процессы грубой

идентификации  можно  наблюдать  либо  на  относительно

ранней стадии терапии (в качестве предшественников или

предвестников  мелкомасштабной  преобразующей  интер-

нализации, ведущей к построению структуры), либо на бо-

лее поздних  стадиях, обычно на  первом этапе  заверша-

ющей  фазы  анализа, когда  необходимость  окончательно

отказаться  от  объекта нарциссического переноса  произ-

водит на анализанда квазитравматическое воздействие.

Таким  образом, грубые  идентификации  с  аналити-

ком — его  поведением, манерой  говорить, установками,

вкусами — часто наблюдаются на ранней стадии анализа

нарциссических  личностей. Они  являются  благоприят-

ным признаком, особенно если возникают не сразу, а после

периода систематической работы над обширными сопро-

тивлениями, противодействующими  установлению  соот-

ветствующего  нарциссического  переноса, и  аналитик

должен приветствовать их как первый шаг к достижению

условий, обеспечивающих  возможность  осуществления

структурообразующего  процесса  переработки. Особенно

полезно  исследовать  это  изменение  паттерна  идентифи-

кации в процессе анализа, когда профессия анализанда

облегчает — и помогает рационализировать! — принятие

им  профессионального  поведения  аналитика, которое

он наблюдает во время собственного анализа.

Например, в процессе учебного анализа кандидатов

в психоаналитики с нарциссической организацией личности

или в процессе клинического анализа психиатров иногда воз-

никает такая последовательность событий. В начальной фа-

зе, по всей видимости, реактивированного переноса не про-

исходит. Например, прерывание  лечения, по всей види-

мости, особой реакции со стороны анализанда не вызывает.

После этой стадии наступает период, когда анализанд реаги-

рует на нарушение нарциссического переноса — например,

на перерывы в работе — интенсивной, неассимилированной

идентификацией  с  отдельными  характерными  особенно-

стями аналитика. (Например, в период отсутствия аналитика

он  покупает  какой-либо  предмет  одежды, который,

как он впоследствии к своему великому удивлению обнару-

живает, ничем не отличается от одежды аналитика). Но по-

степенно, по мере того как происходит постоянная перера-

ботка  этих  событий, характер  процессов  идентификации

изменяется: они перестают быть грубыми и недифферен-

цированными и становятся избирательными — усиливается

фокусировка на чертах и качествах, которые действительно

совместимы с личностью анализанда, и проявляются (доселе

бездействовавшие) способности  самого  пациента. Таким

образом, определенные избирательно совместимые, пози-

тивные профессиональные качества и умения аналитика все

более ассимилируются пациентом в процессе идентифика-

ции; они уже представляют собой инородное тело (как, на-

пример, часто  встречающаяся идентификация с агрессором,

формирующаяся в  ответ на  действия  аналитика, которые

переживаются пациентом как наносящие травму) и отбра-

сываются после того, как они исполнили определенные

вспомогательные функции. В конечном счете пациент наря-

ду с постепенным внутренним отстранением от (нарцисси-

чески  катектированного) аналитика  может  со  спокойной,

но глубокой и настоящей радостью обнаружить, что приоб-

рел прочные ядра автономного функционирования и ини-

циативы в своей повседневной и профессиональной жизни,

то есть в том, как он воспринимает и понимает своих пациен-

тов, включая  его  собственную  индивидуально-специфи-

ческую форму общения с ними.

Некоторые  признаки  возобновленной  тенденции

к установлению грубых идентификаций можно встретить

также в завершающей фазе (прежде всего на ее ранней

стадии) анализа  нарциссических  нарушений  личности.

К этому феномену аналитик должен относиться без чрез-

мерного  беспокойства  и  воспринимать  его  как  материал

для  аналитической  работы, равно  как  и  вышеописанные

грубые идентификации на ранних стадиях терапии.

Мистер И., например, отобразил повторную конкре-

тизацию (прежде адекватных, то есть мелкомасштабных)

процессов преобразующей интернализации в заверша-

ющей фазе анализа в сновидениях, которые приснились

ему за несколько месяцев до предполагаемого окончания

анализа. В этот период у анализанда попеременно возни-

кали ипохондрические тревоги по поводу стабильности

и достаточности своего психологического оснащения,

с одной стороны, и уверенность в себе, то есть настрое-

ние, в котором он с нетерпением ожидал окончательного

расставания с аналитиком, предвкушая удовольствие

от своего автономного функционирования, — с другой.

В периоды беспокойства у него проявлялись признаки

регрессивного восприятия им потребности в усилении

своей психологической структуры посредством дальней-

ших интернализации в форме (ресексуализированных)

оральных и анальных инкорпоративных побуждений.

Он переедал, и ему снились сновидения пассивно гомо-

сексуального характера, в которых аналитик входил

в него через анус. В процессе овладения этими новыми

всплесками потребностей в интернализации он отобра-

зил непригодность этой «авральной» попытки получить

еще больше от аналитика (или, скорее, самого анали-

тика) в следующих чуть ли не комических сновидениях

(пациент и в самом деле в процессе анализа приобрел

некую толику юмора, что является одним из самых надеж-

ных показателей успешности анализа в этих случаях).

В одном сновидении (в начале завершающей фазы) па-

циенту снилось, что с помощью рентгеновских лучей

аналитик был обнаружен во внутренностях пациента.

В другом сновидении (в конце завершающей фазы) па-

циенту приснилось, что он проглотил кларнет (пенис

аналитика или, скорее, его голос, то есть инструмент, с

помощью которого он оказывает свое влияние в анали-

тической ситуации). Однако даже после того как му-

зыкальный инструмент был проглочен, он продолжал

играть внутри пациента. (Ср. это сновидение с фанта-

зиями во время мастурбации пациента А. См. в этом

контексте также главу 3, примечание 4.)

Ц

ЕЛИ ПРОЦЕССА ПЕРЕРАБОТКИ В ОТНОШЕНИИ

АКТИВИРОВАННОЙ ГРАНДИОЗНОЙ САМОСТИ

Нередко  характер психологических трансформаций, вызы-

ваемых аналитической терапией, удается лучше всего по-

нять, фокусируясь на промежуточных, переходных стадиях

соответствующего  процесса  переработки. При  анализе

нарциссических личностей, когда работа нацелена на по-

степенную реалистич1гую интеграцию грандиозности и экс-

гибиционизма грандиозной самости, мы часто и особым

образом сталкиваемся со специфической стадией, на кото-

рой, казалось бы, устраняется психологически истощающее

вытеснение  глубинных  источников  уверенности  в  себе

и удовлетворенности собственной самостью и, таким обра-

зом, вроде бы достигается победа реализма и преобладание

Эго. Однако при тщательном исследовании вместо завер-

шенного структурного изменения выявляется лишь частич-

ное сохранение внешней уступчивости. Я проиллюстрирую

эту важную переходную стадию с помощью двух клиниче-

ских примеров.

Мистер К., творчески одаренный писатель, чуть стар-

ше тридцати лет, некоторое время проходил у меня анализ

и, казалось, отчасти научился контролировать свою стой-

кую грандиозность и эксгибиционизм, которые вызывали

серьезные нарушения  его  здоровья  и  работоспособности.

На ранней  стадии  анализа  во  многих  сновидениях  его

грандиозность  находила свое выражение в  образе супер-

мена: он умел летать. В конце концов после того, как я при-

вел  убедительные  доводы, что  определенные  элементы

грандиозности пациента упорно  сохраняются в его рабо-

те, полеты исчезли из его снов, и мистер К. начал ходить

в сновидениях по  земле, как простой  смертный. Однако

несмотря на это очевидное изменение явного содержания

его сновидений, грандиозность целей и методов его рабо-

ты осталась без изменений, и я выразил свои сомнения

в том, что пациент действительно ходит в сновидениях.

Затем анализанд  сумел  осознать и признать, что, хотя

в своих сновидениях он уже не летал, а вроде бы ходил,

его  ноги  все-таки  оставались  чуть-чуть  оторванными

от земли. Любой сторонний наблюдатель решил бы,

что он ходит нормально, и только

он

знал, что на самом

деле его ноги никогда не касались земли.

Другим феноменом, указывающим на наличие аналогич-

ной  переходной  стадии  в  период  процесса  переработки,

связанного с грандиозной самостью, является возникнове-

ние  сновидений, похожих  на  цветной  кинофильм. Мис-

тер А., человек интеллектуального труда, в возрасте около

тридцати лет, с гомосексуальными наклонностями и выра-

женными нарциссическими фиксациями, в процессе анали-

за добился  устойчивого  прогресса  и  благодаря  внутренним

изменениям сумел существенно улучшить свою жизненную

ситуацию. У него сформировалась привязанность к женщи-

не, и он совершил ряд важных шагов к достижению незави-

симости и  успеха в  своей профессиональной  деятельности.

Хотя  причиной  его  психопатологии  являлась  фиксация

на идеализированном  отцовском имаго  и хотя основная

часть  процесса  переработки  была посвящена  непрекра-

щающемуся поиску им идеализированного мужчины и же-

ланию  присоединиться к  такому  сильному  идеализиро-

ванному  защитнику, описанный  ниже  эпизод  произошел

на  поздней  стадии  процесса  переработки, сфокусирован-

ного  на  периферической  области  психопатологии  пациен-

та, то есть на фиксации на грандиозной самости и соответ-

ствующем  зеркальном  переносе. Аналитический материал

последних месяцев был связан с его попыткой справиться

с  реальными  трудностями  и  неудачами  в  своей  профес-

сиональной жизни, не  поддаваясь  регрессивном)' наплыву

грандиозных  фантазий, которые  относились  к периоду  его

детства, когда  ему  приходилось  заменять  своего  отца,

чьи длительные отлучки из дома и реальная беспомощность

в тяжелых жизненных ситуациях привели к возникновению

потребности  в  оживлении  всемогущего  объекта  самости

и к усилению катексиса его грандиозной самости. В послед-

нее  время, однако, пациент действительно  стал способен

вести  себя  реалистично  и, хотя  по-прежнему  он  часто

впадал в уныние и был слишком чувствителен к некоторым

неизбежным неудачам, он сопротивлялся тенденции к про-

должительному  нарциссическому  уходу  в  себя. Постепен-

но  внешняя  ситуация  изменилась  к лучшему, и он  понял,

что его реализм был оплачен сполна.