ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 10.10.2020
Просмотров: 4734
Скачиваний: 209
авторитарностью, которая ищет власти как места, где авторитарность может быть реализована и
дисфорический заряд утолен. Эта закономерность может быть выражена следующей
последовательностью:
Дисфория
—>
Прямолинейность
—>
Авторитарность
—>
Власть
.
Вышеописанное ядро характера свойственно и эпитимам (акцентуантам), но проявляется в более
мягкой форме.
3. Варианты эпилептоидного характера
Выделение вариантов делает чтение сложнее, так как возникает ряд оговорок и уточнений. Но
недопустимо многообразие сводить к однообразию и рисовать эпилептоида только как злобного,
склонного к взрывам садиста. Можно выделить следующие варианты людей данного душевного
склада. Это выделение отталкивается от существующей систематики Я. П. Фрумкина /9/ и систематики
М. Е. Бурно /10, с. 88-90/, несколько дополняя их.
1. Грубовато-примитивные. Им свойственны интеллектуальная, духовная ограниченность, мощь
яростных разрядов и влечений. Примерами из литературы могут служить чеховский унтер Пришибеев
(из одноименного рассказа) и гоголевский Держиморда. Из исторических типажей ярким
представителем является помещица Дарья Салтыкова, прозванная Салтычихой. В нашей жизни немало
представителей данного типа, их можно найти среди грубой части армейских офицеров, тюремщиков,
охранников, швейцаров. Их отличает явное злоупотребление своей властью ради власти, садизм,
стремление унижать, решать спор кулаками. Немало преступников относятся к данному типу.
2. Утонченные, гиперсоциальные. Из литературы нам известны такие типы, как Иудушка
Головлев, шекспировский Яго, Гобсек Бальзака, Фома Фомич Опискин Достоевского. Хорошо показан
гиперсоциальный эпилептоид в телесериале «Рабыня Изаура» — это хозяин Изауры, коварный
Леонсио.
Гиперсоциальность — умение скрывать свою асоциальность под утрированной социальностью с
помощью лицемерия, услужливости, утонченной маски благообразия. За этой «сладкой» вуалью
льстивой предупредительности скрывается низменность собственных жизненных интересов,
стремление к власти. Отметим две важные грани гиперсоциальности: ханжество и фарисейство.
Ханжество — проповедь для других, в которую сам «проповедник» не верит и не исполняет.
Фарисейство — внешнее благообразие, законничество, но без души, сердца. Ханжество и фарисейство
нужны эпилептоиду для сильной моральной позиции, с которой можно поучать и командовать /11/.
Гиперсоциальные эпилептоиды опаснее грубовато-примитивных, так как последние прибегают к
открытому насилию, а первые используют завуалированную манипулятивность. Гиперсоциальные
эпилептоиды стараются влезть в душу собеседника, уверяя, что все останется между ними, однако
верить этому нельзя.
3. Благообразно-застенчивые. Близко примыкают к гиперсоциальному типу. Их особенность
состоит в стремлении притвориться психастеником, то есть беспомощным, жалким, нерешительным,
сомневающимся, робким. Однако все это лишь фасад, стремление спрятаться, притаиться, ввести в
заблуждение ради собственных властолюбивых целей. Истинных мук совести психастеника здесь нет
вовсе. По-другому этот вариант можно было бы назвать псевдопсихастеноподобным.
4. Психастеноподобные эпилептоиды. Это те социально-ценные эпилептоиды, которым
действительно присуща психастеноподобность с ее совестливостью, даже комплексом
неполноценности. Нередко у этих людей можно обнаружить доброту, душевность. Многие герои
произведений В. Шукшина являются представителями данного варианта. Но эпилептоидное ядро не
растворяется и проявляется агрессивно прямолинейными действиями в трудных ситуациях, в
несгибаемости нравственной позиции, которую такой человек занял. Людям данного типа свойствен
конфликт между робостью, неуверенностью в себе и ненавистью к этой неуверенности, душевной
чувствительности.
5. Благородно-честные, порядочные эпилептоиды. В них нет психастеноподобности (робости,
неуверенности, сомнений и т. д.), но есть несгибаемая воля, смелость во имя порядочности,
справедливости. Возможно, таким эпилептоидным человеком был маршал Жуков, видимо, не случайно
подозрительный Сталин доверял ему самые ответственные военные операции. Эпилептоиды данного
типа жестко требуют справедливости не только от других, но и от себя. В своей прямолинейной
честности они способны на невыгодный для себя поступок. Будут яростно драться за правое дело,
стремясь занять в нем лидерские позиции. Но и они могут быть тиранически тяжелы для своих
домашних, утомительны для многих своим правдолюбием.
6. Уязвимые честолюбцы. Это страшные люди, так как легко уязвляются другими людьми, и,
злопамятно-мстительно затаившись, ожидают часа, когда можно будет жестоко расправиться с
обидчиками. Если такой человек, представитель малой униженной нации, имеет какой-то явный
физический дефект, низкоросл, уже с детства терпел лишения и унижения, то всю свою взрослую
жизнь он (как Сталин) будет стремиться к власти, чтобы от ее имени расквитаться с судьбой и людьми,
обидевшими его когда-то. Подобные эпилептоиды чужой успех, особенно связанный с приобретением
положения, власти, нередко воспринимают как умаление собственных заслуг.
7. «Рубаха-парень». Эпилептоид этого типа кажется общительным, «свойским», простым,
шутником, балагуром, но это опять же во многом фасад. Этот «простой» парень может со
сладострастием выслеживать кого-то, доносить, мелочно контролировать близких в денежных
расходах. Если же он получит большую власть, то даст убедительно почувствовать подчиненным, кто
есть кто.
Принятое в литературе деление эпилептоидов на «эксплозивных» и «вязких» условно. Как
отмечает В. В. Ковалев /12, с. 398/, с возрастом к эксплозивности, то есть взрывчатости, в ряде случаев
все более отчетливо прибавляется вязкость. Хочу заметить, что в любом эпилептоиде, в той или иной
степени, есть и взрывчатость, и вязкость, и сильные влечения.
Приведенная выше классификация основывается на картине характерного жизненного
проявления эпилептоидов, «аромате» их личности. Подобный подход является практическим
подспорьем для построения отношений с людьми эпилептоидного склада. Приведенная классификация
является относительной в том смысле, что конкретный эпилептоид может нести в себе черты
нескольких вариантов.
Долгое время господствовало мнение, что практически все эпилептоиды имеют моральный
дефект, так полагал даже П. Б. Ганнушкин. Видимо, такое представление обязано тому, что
эпилептоиды чаще всего попадали в поле зрения психиатров принудительно или после какого-либо
преступления. По мере более широкого взгляда на данную категорию людей, а также в связи с
расширением психотерапевтической помощи все очевидней становилось, что среди эпилептоидных
людей немало порядочных граждан. Афористичное выражение «улыбка на устах, молитвенник в
кармане и нож за пазухой», как показала практика жизни, является несправедливым в отношении
многих эпилептоидных людей.
Все вышеописанные варианты корректны и по отношению к акцентуантам (эпитимам).
4. Особенности проявлений характера в детстве (с элементами психокоррекции)
Нижеследующий материал в основном представлен грубовато-примитивным, асоциальным
вариантом эпилептоидного характера, так как эти дети, вследствие отклоняющегося от обычных норм
поведения, прежде всего обращают на себя внимание.
Характерным является высокая потребность в физическом комфорте: важно, чтобы такой
ребенок был накормлен, лежал в сухих и теплых пеленках, иначе измучает своим плачем-требованием.
Уже к трем годам могут проявляться садистские наклонности. Дети мучают животных,
стараются причинить боль близким, другим детям. Садизм проявляется и скрытым, пассивным
образом: с подчеркнутым удовольствием едят колбасу на глазах у голодного человека, бездомной
собаки. С неукротимым наслаждением эпилептоидный дошкольник способен хулигански изводить
взрослых, например, как это показано в фильме «Вождь краснокожих» по одноименной новелле О.
Генри. В школьном возрасте такие дети бегают с гвоздями или перочинными ножичками за
одноклассниками или учителями, которые имели неосторожность сильно их разозлить. Вспоминаю
одного эпилептоидного мальчика, рассерженного на директора школы. У директора был нежно
любимый кот, который часто уютно сидел на плече хозяина. Мальчик выследил и убил кота в
школьном туалете выстрелом в голову из самодельного оружия и только после этого смог простить
директору свою обиду. У некоторых эпилептоидов хулиганская подвижность с годами сменяется
«боярской» степенной важностью.
Рано отмечается недетская бережливость с мелочной аккуратностью по отношению к своим
вещам. В играх и занятиях они проявляют тяжеловесную обстоятельность. Работают часто медленно,
но компенсируют это тщательным выполнением каждого элемента работы. Однажды я наблюдал, как в
детском садике дети соревновались, кто из них быстрее построит самую высокую пирамиду. Дети
суетились, торопливо громоздили кубик на кубик, и только два мальчика, один из которых был
эпилептоидом, а другой ананкастом (педантичный характер), тщательно, четко и не спеша делали свою
работу. У суетливых детей пирамидки то и дело разваливались, и только эти двое шаг за шагом,
медленно, но опередив всех, построили самые высокие пирамидки. Пример наглядно показывает, как
много времени теряется на возвраты к некачественно сделанной работе и что эпилептоидная
основательность, в конце концов, своей тщательностью опережает суету.
Уже в ранние годы в хмуро-недовольном настроении эпилептоида можно заметить злобноватый
дискомфорт дисфории. Ближе к отрочеству этот дискомфорт все чаще накапливается и яростно
изливается взрывами агрессивного гнева, в котором эпилептоидные подростки бьют лежачего,
бросаются на заведомо более сильного противника, направо и налево крушат все в доме. Если не на
чем сорваться, то, как отмечает А. Е. Личко /6, 56/, эпилептоиды причиняют боль самим себе, могут
вонзить в свою ногу нож — в этом нет и намека на суицид, а лишь слепое стремление к разрядке
аффекта.
Достаточно рано отмечается брутальность (грубая разрушительность) поведения. Она звучит
даже в некоторых привычках: курение крепких папирос, употребление водки вместо вина, стремление
«пить до отключки». Такие подростки часто идут в спортивные секции по боксу, карате, что дает
возможность психокоррекции. Если подросток уважительно подчиняется своему тренеру, то тот может
положительно на него повлиять, что не получается у родителей и педагогов.
Уже с детства эпилептоиды отличаются злопамятной мстительностью. В некоторых
подростковых суицидальных попытках звучит не мотив самоубийства, а желание сурового наказания
для того лица, которое послужило поводом к суицидальной попытке.
У эпилептоидов рано просыпается сильное сексуальное влечение. Такие подростки, включая
девочек, стремятся к разнообразным сексуальным контактам. В случаях, когда естественный половой
акт затруднен, сильное влечение может найти себе выход в гомосексуальных связях, насилии,
растлении малолетних. У эпилептоидов вообще усилена жизнь инстинктов и влечений. Ими овладевает
азарт разного качества, страсть к обогащению.
Эпилептоидной подростковой реакции эмансипации свойственно не только стремление к
свободе, но и желание незаслуженно приобрести материальные права, заставить родных обслуживать
себя. Плохо, если в семье, где растет эпилептоидный ребенок, господствует атмосфера жестких, а то и
жестоких взаимоотношений. Это усиливает их собственную жестокость, закрепляет подозрительное
отношение к людям, порождает неверие в добро и бескорыстие. Жесткие отношения ведут к учащению
эпилептоидных гневных взрывов, приучают решать конфликты силовым путем. Ровные отношения в
семье делают эпилептоидного ребенка мягче и спокойнее.
Подросток эпилептоидного типа пытается брать себе много неограниченных прав в доме,
пренебрегая обязанностями. Поэтому целесообразно, пока он сам этого еще не сделал, дать ему
определенные права, но непременно вместе с обязанностями и включить все это в определенные общие
правила семьи. Эпилептоид склонен хранить правила и традиции. Важно, предоставляя ему права,
подчеркнуть его достоинства, благодаря которым он эти права получает. Разумно отметить его силу
воли, хозяйственность, домовитость, основательность, похвалить его так, чтобы он сам стал ценить это
в себе. Можно «наградить» его почетными «званиями»: защитник матери, пример младшим, верный
помощник отца. Если он с гордостью возьмет это себе в душу, то есть надежда, что в пубертатном
периоде он не превратится в домашнего тирана, которому «закон не писан».
Эпилептоиды уже с детства не любят пустых мечтаний. С возрастом все больше ценят здоровье,
без которого нет удовольствий и власть не в радость. Некоторые проявляют интерес к истории, чтобы
знать, как доподлинно жили люди, и особенно интересуются тем, кто и как взял власть. Не очень любят
среди своих сверстников ярких, самобытных личностей: их труднее подчинить, использовать. Уважают
смелость и силу, в основном физическую. Ценят тех, кто им полезен. Расчетливо покупают
благодарность детей деньгами и подарками, чтобы затем попросить расплатиться какой-либо нужной
услугой.
Гиперсоциальные черты имеют тенденцию к появлению и усилению с младшего школьного
возраста (10—11 лет). Обычно чем выше интеллектуальный уровень эпилептоида, тем более он
склонен к гиперсоциальности. Эпилептоидным детям полезна разрядка через физические упражнения,
некоторых хорошо успокаивает монотонный труд.
Данное описание может вызывать неприятное чувство, но оно в основном относится к
грубовато-асоциальным эпилептоидам. Детские проявления других вариантов эпилептоидного
характера исследованы менее подробно.
5. Межличностные отношения (проблемы коммуникации)
Ограничусь описанием типичных для эпилептоидов психологических игр и манипуляций,
представляющих опасность для окружающих. Чтобы понять конкретные эпилептоидные игры и
манипуляции, кратко определим основные понятия игр и манипуляций вообще.
Игры
, по одному из определений Э. Берна /13, с. 23/, включают в себя 4 необходимых элемента.
1. Все игры содержат приманку или крючок, на который «клюет жертва», и игра начинается. У
«жертвы» должна быть заинтересованность, потребность в приманке, одним словом, «слабинка», на
которую и рассчитывает игрок. Если этой «слабинки» нет, то крючок остается непроглоченным и игра
начаться не может.
2. Когда «жертва» попалась на приманку и ожидает определенного, как ей кажется,
естественного развития событий, игрок делает неожиданный ход (производит переключение), и
скрытый до того мотив неожиданно проявляется в игре.
3. «Жертва» впадает в состояние более или менее сильной конфузии или растерянности.
4. Затем игрок и «жертва» получают свое вознаграждение или расплату, и цикл игры
заканчивается.
Таким образом, для взаимодействия, называемого игрой, необходимы: 1) приманка игрока и
«слабинка» «жертвы», 2) переключение, производимое игроком и выявляющее его скрытый мотив, 3)
растерянность «жертвы» и 4) вознаграждение или расплата, которые достаются обоим участникам.
Имеется элегантный способ утилизации вышеописанного, так называемая теория футбольных
маек. Наверняка каждый из вас замечал девушку, одетую в майку, где спереди написано «да», а сзади —
«нет». Вообразим смешную ситуацию. Некто решает, что «да» на передней стороне майки является
приглашением к знакомству, и радостно направляется к девушке. В этот момент она не спеша
поворачивается. И «жертва» видит, как призыв «да» постепенно превращается в запрет «нет». «Жертва»
обескуражена. Никто не остается без вознаграждения: девушка, широко улыбаясь, гордо уходит, а
молодой человек получает очередной урок: «Все они такие!».
В этой ситуации приманкой служила надпись «да», «слабинкой» — горячее желание
познакомиться, переключением — поворот девушки, скрытым мотивом — насмешка над молодым
человеком, вознаграждением или расплатой — те чувства и мысли, которые каждый извлек из
ситуации.
Я буду, описывая игры, пользоваться этой элегантной теорией футболок.
Манипуляция
,
согласно метафоре психолога Е. Л. Доценко, — «это действия, направленные на «прибирание к рукам»
другого человека, помыкание им, производимые настолько искусно, что у того создается впечатление,
будто он самостоятельно управляет своим поведением» /14, с. 60/.
Итак, кратко опишу некоторые типичные игры и манипуляции, многие из которых взяты из
моего психотерапевтического и жизненного опыта.
1. «Посмотри на солнышко» — читается на передней стороне майки. «Ты его видишь в
последний раз» — написано на задней. Утонченному садисту мало просто уничтожить человека, ему
нравится подвести человека к приятному ощущению нахождения на вершине успеха и именно в тот
момент, когда человек возликует, жестоко сбросить его с этой вершины. При этом еще задолго до
конца игры садист начинает извлекать свой «кайф», зная, чем все закончится.
2. «Издевка». Однажды начальник вызвал эпилептоида в кабинет. Со стола на пол упала
бумажка. Начальник небрежным жестом указал на нее и показал место на столе, где она должна
находиться. Эпилептоид поднял ее. Через какое-то время его повышают, и он становится начальником
своего бывшего начальника, причем «бывший» очень сильно от эпилептоида зависит, и тому это
известно. Частенько, вроде бы как по важному делу, эпилептоид вызывает бывшего начальника и
небрежно скидывает бумажку со стола, указывая на нее пальцем. Тот с готовностью спешит ее поднять.
Разговор продолжается дальше, а история с бумажкой периодически повторяется. В конце концов
эпилептоид прощается с подчиненным, сообщив ему: «Было так приятно с вами пообщаться!», а на
задней стороне майки написано: «Особенно, когда вы ползали за бумажками».
3. «Я ваш друг». Эпилептоид в своих целях нередко прибегает ко лжи, причем делает это
расчетливо и четко. Он не клевещет поспешно. Сначала он порождает в собеседнике неуверенность,
затем усиливает ее, потом подбрасывает непроверяемую ложь. Собеседник уже близок к тому, чтобы
поверить во что угодно. Теперь нужно в красках разрисовать желаемую ситуацию. Собеседник
переполнен чувствами и полностью верит обманщику. И вот только сейчас можно уверенно сообщить
всю давно заготовленную клевету. Тактика проста, но требует самообладания: «клиента» шаг за шагом
нужно готовить и преподносить ложь в нужный момент. На передней стороне майки написано: «Я так
усердно стараюсь», а на задней продолжение: «...вас использовать». Именно таким способом Яго
манипулировал доверчивым Отелло.
4. Характерна коварная комбинация «подставка». Коварство в данном случае — это такая
организация ситуации, когда жертва, думая, что пытается спастись, лишь туже затягивает петлю у себя
на шее. Эпилептоид хочет убрать неугодного подчиненного и дает ему на утро срочное поручение, хотя
утром должно состояться важное совещание. До совещания он перехватывает начальника отдела и
жалуется ему на подчиненного, который не только ведет себя, как хочет, но еще и имеет наглость при
этом говорить, что исполняет поручения. Начальник отдела возмущен. Подчиненный, естественно,
опаздывает на совещание, уверенно оправдываясь тем, что ему дали срочное поручение. Эпилептоид
многозначительно смотрит на начальника отдела, и тому уже не надо никаких объяснений. И чем
усерднее сотрудник ссылается на данное ему поручение, тем хуже для него. На передней стороне майки
эпилептоида написано: «Положись на меня, дружок», а на задней — «подставка гарантирована».
5. Другой вариант подставки описан Э. Берном /15, с. 118/ в игре «Давай надуем Джо». В
результате «в дураках оказывается Уайт, согласившийся помочь игроку «надуть» Джо.
6. «Гость-растяпа». В этом взаимодействии эпилептоид упивается вседозволенностью власти,
гарантированным прощением за любой проступок. Он ведет себя как гость-растяпа, который случайно
роняет графин, проливает вино на колени хозяйке, наступает кошке на хвост. При этом хозяева
продолжают любезно улыбаться, все называть милыми пустяками, стараются угодить ему в чем-нибудь
еще. Он же торжествует в душе, что может себе позволить и это и то, а в ответ будет слышать лишь
любезности. Подобным образом ведет себя главный герой (прототипом которого является Берия) в
известном фильме «Покаяние». На передней стороне майки — «я такой неловкий», а на задней — «вы у
меня попляшете».
7. «Попался, негодяй!» В данном случае эпилептоид под видом заботы или справедливой
требовательности искусно придирается к человеку так, чтобы тот в любом случае оказался виноватым.
В конце концов, собрав достаточно «улик злонамеренности» человека, эпилептоид получает видимость
основания для расправы над ним. Антитезисом к этой игре со стороны «жертвы» может быть
предложение ввести договорную систему отношений, чтобы все было урегулировано и не оставалось
места произвольным придиркам. Эту договорную систему, защищаясь от произвола, можно делать все
более детальной, пытаясь заранее оговорить все, что возможно. Если и это не помогает, то, вероятно,
лучше полностью прекратить отношения.
8. Очень характерно для эпилептоида, даже ребенка, так называемое «двойное отношение»:
когда с начальником или учителем он ведет себя, как верноподданный слуга, а с подчиненными или
одноклассниками — как подлец. При этом начальник или учитель отказывается верить жалобам на
такого «хорошего» человека. А если сам начальник безнравственный эпилептоид, то его весьма
устраивает верноподданный слуга, который может быть полезен своими доносами.
Не только эпилептоид манипулирует людьми, но и им манипулируют. В этом смысле характерна
описанная Э. Берном игра «Если бы не ты». Суть такова. Женщина предъявляет претензии суровому и
ревнивому мужу (эпилептоиду): «Если бы не ты, я бы не сидела в четырех стенах, а ходила в гости,
открыла у себя литературный салон, стала бы актрисой». Однако дело в том, что в глубине души она
ужасно боится быть неадекватной в социальном взаимодействии и ей гораздо спокойнее сидеть дома.
Претензии к мужу служат ей оправданием и придают уверенность, что она могла бы, если бы... Ее муж
действительно так ревнив, что не может ничего с собой поделать. За это жена использует его чувство
вины, получая регулярные подарки в качестве компенсации. В их отношениях уже давно наступила
пустота и скука, которую они развеивают бурными скандалами на тему свободы и притеснения. Жене
по-своему выгодна стойкая ревность эпилептоидного мужа, иначе не удалось бы скрыть от себя своих
страхов, меньше было бы подарков и непонятно было бы, о чем так страстно говорить друг с другом.
На передней стороне ее майки написано — «Если бы не ты», а на задней — «То я бы все равно не
смогла».
Важно знать, что многие благородно-честные, а также психастеноподобные эпилептоиды любят
играть в игры и манипулировать, но не выносят, когда манипулируют ими. Они предпочитают