Файл: Бехтерев В.М. - Внушение и его роль в общественной жизни.pdf

прорицаниями, судорожными  и  обморочными  припадками  у  скопцов  совершенно
напоминают  нам  явления, наблюдавшиеся  у  малёванцев. См.

Келъсиев.

  Сборн. Прав,

распоряжений о расколе. 1862 г., т. 3–4.

Существует даже тождество в основных верованиях малёванцев и хлыстов, а именно в

возможности непосредственного общения  человека с Богом  в  форме вхождения  Св. Духа в
человека во время истерических конвульсий. По словам И. А. Сикорского, «этого входящего
духа  чувствуют  одинаково  и  хлысты, и  малёванцы. По  мнению  тех  и  других  дух
обозначается  судорогами  и  трепетанием. Весьма  интересно, что  даже  возгласы,
употребляемые  в  экстазе  малеванцами: "Ой  дух, ой  дух!" тождественны  с  хлыстовскими».
Очевидно, что как у малёванцев, так и у хлыстов радения и религиозные упражнения стоят в
тесном  соотношении  с  истерией, которая, как  мы  знаем, благоприятствует  развитию
галлюцинаций, судорог и иных нервных припадков, признаваемых теми и другими за наитие
Св.  Духа  и  которая  дает  столь  благоприятную  почву  для  внушения.  Радения  же  этих  сект
составляют  весьма  благоприятную  почву  для  развития  как  путем  внушения, так  и  путем
самовнушения истерических болезненных проявлений, признаваемых божественными.

Нам  кажется, что  в  этом  взаимовнушении  заключается  не  несущественная  доля  той

притягательной  силы, какую  имеют  радения  для  малёванцев, хлыстов  и  скопцов — этих
представителей сект, имеющих несомненно патологическую основу.

Обыкновенно  принимают, что  страсть  к  этим  радениям  объясняется  перспективой

ожидаемого экстаза радости. Это объяснение, без сомнения, имеет свою реальную основу, но
вряд  ли  только  одной  перспективой  ожидаемого  экстаза  радости, обусловливаемого, как
думают  некоторые, движением, может  быть  объяснено  неудержимое  влечение  этих
сектантов  к  своим  радениям. По  крайней  мере, не  меньшую, если  еще  не  большую, роль
играет  в  этом  отношении, на  мой  взгляд, то  взаимовнушение, которое  на  таких  радениях
производится отдельными  членами  друг  на  друга  и  которое  поднимает  чувство  восторга  и
упоения  в  них  до  необычайного  напряжения, недостигаемого  при  иных  условиях
отдельными  членами. Это  же  взаимовнушение  сплачивает  отдельных  членов  сект  на
радениях в одно целое, в одну личность, живущую одной мыслью, произносящей одни и те
же возгласы, исполняющей одинаковые по существу жесты и телодвижения.

Естественно, что это целое, являющееся источником недосягаемых наслаждений, столь

притягательно для отдельных членов, что заставляет их, несмотря на строгий запрет закона,
под тем или другим предлогом устраивать свои радения и являться на них даже за десятки
верст.

С другой стороны, в этой притягательной силе радений и молитвенных собраний выше

указанных  сектантов  заключается, между  прочим, в  значительной  мере  и  необычайное
упорство  этих  грубых  сект, с  которыми  оказывается  бессильною  борьба  правительства  и
духовенства. Как велико влечение к таким сборищам, происходящее как бы по невольному
взаимовнушению, показывает, между  прочим, случай, описанный Rev. H. С. Fich'oM в
Handbook of Kevivols, который мы приводим по Б. С и д и с у (loco cit., стр. 304):

«Когда  прогрессировало  возрождение, в  одной  деревне, не  принадлежавшей  к  секте,

трактирщик клялся, что он никогда не пойдет с безумцами на их митинг. Но, услышав, что
там приятно поют, он обнаружил любопытство, сказав, что не знал этого и что мог бы пойти
послушать пение, но ни слова из проповеди. Как только пропели гимн перед проповедью, он
наклонился вперед и закрыл оба уха пальцами. Когда один палец случайно отделился от уха,
он  услышал  слова: "Имеющий  уши  слышать  да  слышит", произнесенные  с  великой
торжественностью, и  они  его  чрезвычайно  поразили. Он  уже  не  закрыл  уха, но, чувствуя
никогда  не  испытанное  раньше  впечатление, тотчас  отнял  и  другой  палец  и  с  глубоким
вниманием  слушал  продолжение  речи». Само  собою  разумеется, что  трактирщик  был
очарован  и  с  этих  пор, будучи  привлечен  в  число  верующих, "стал  истинно
благочестивым"».

КИТАЙСКАЯ ЭПИДЕМИЯ СЕКТЫ И-ХЕ-ТУАН

Не подлежит сомнению, что сектантские и религиозные эпидемии и в настоящее время

не лишены еще важного политического значения. Примером тому может служить гигантская
эпидемия  секты  И-хе-туан, которая  недавно  разразилась  со  страшною  силою  в  Китае  и,
будучи поддержана правительством из политических видов, потрясла до основания огромное
государство, привлекшее  к последнему войска  нескольких государств Европы и  Азии. Под
влиянием  учения  секты  И-хе-туан, развившейся  на  почве  явлений  большой  истерии  и
гипноза, представители  этой  секты  получили  уверенность  в  своей  необычайной  силе  и
неуязвимости, где и лежит причина огромной политической роли, которую сыграла эта секта
в  недавних  китайских  событиях. Вот  как, например, описывает  проявление  и
распространение  этой  секты  И-хе-туан  д-р  Н. Воскресенский, который  имел  возможность
собрать  сведения  об  этом  своеобразном  учении  на  месте: Д-р

И. Воскресенский.

  Русский

Врач, № 1, 1902.

«Различным  отрядам  союзных  и  русских  войск  не  раз  приходилось  встречаться  с

отдельными  бандами, в  передних  рядах  которых  шли  девушки  и  юноши, совершенно
невооруженные, помахивающие  своими  разноцветными  знаменами. Первые  залпы
обыкновенно  скашивали  эти  ряды, но  тот  из И-хе-туан, кто оставался  цел, возвращался  из
сражения  еще  с  большей  верой  в  свою  неуязвимость  и  становился  предметом  поклонения
для  других; убитые  и  раненые  считались  недостаточно «просветившимися». Быстрота, с
которой распространилось в народе учение И-хе-туан, достойна внимания…

На огромном пространстве трех провинций население было точно наэлектризовано —

и стоило появиться в какой-нибудь деревушке нескольким фокусникам, а с ними нескольких
мальчишкам, выкрикивающим  непонятные  для  народа  фразы, как  и  среди  собравшейся
толпы  и  внутри  домов  мужчины  и  женщины  объявляли  себя  И-хе-туан, чувствовали
"посещение Духа"; девушки начинали пророчествовать, некоторые подвергались судорогам;
юноши  с  пеною  у  рта  изрекали  непонятные  слова, брались  за  оружие, шли  волонтерами
среди солдат; среди последних весьма многие были ярые И-хе-туан.

Из города в город, из деревни в деревню, еще до прибытия настоящих наставников и

руководителей  стоустая  молва  переносила  рассказы  о  невероятных  чудесах. Говорили, что
два мальчика И-хе-туан, перебросивши нитку через католический храм в Муклене, повалили
его; рассказывали, что несколько человек, притронувшись стеблем гао-лина к Тьендзинской
железной  дороге,  совершенно  разрушили  ее.  В  Гирин  из  Пекина  пришло  чуть  ли  не
официальное  известие, что  благодаря  присутствию  в  войсках  трех  И-хе-туан, близ  Таку
разрушено 27 броненосцев союзников.

Впрочем, перечислить  все  подобные  циркулировавшие  в  народе  слухи  невозможно».

Ясно, что  здесь  мы  имеем  дело  также  с  эпидемическим  распространением  секты  путем
внушения от одного лица к другому, причем в самом характере эпидемии, как и следовало
ожидать, здесь  отразились  все  черты  восточных  народов  с  их  склонностью  ко  всему
легендарному и чудесному.

КАНАДСКАЯ ПСИХОПАТИЧЕСКАЯ ЭПИДЕМИЯ СРЕДИ РУССКИХ

ДУХОБОРОВ

Интересна также психопатическая эпидемия, охватившая недавно духоборов Канады и

едва  не  кончившаяся  для  многих  их  них  печально. Заимствуем  из  газет  описание,
принадлежащее  перу  г-жи  Мак-Гахан, этой  своеобразной  эпидемии, всполошившей  не  на
шутку местные власти.

Некто  Зебров, объявивший  себя  Иоанном  Крестителем, стал  проповедовать  поход  в

пустыню «для лицезрения Христа», заверяя всех, что зимы не должно быть и что ее нечего
бояться.

«Поверили  ли  сектанты  своему  вожаку  или  поступили  они  в  силу  собственного

рассуждения,  только  из  некоторых  деревень  они  стали  приходить  в  одних  холщовых

рубахах, босые и с непокрытыми головами. Но другие выходили одетые как следует, если не
в  кожаных, то  в  резиновых  сапогах, захватив  с  собой  и  байковые  одеяла. Деньги, кажется,
были  при  всех,  и немалые,  так  как  в  Йорктоне,  например,  какой-то  босоногий  духобор,  по
свидетельству  многих  присутствовавших,  вынул  тугую  мошну  и  отсчитал  из  нее  250
долларов, то  есть 500 рублей, одному  из  чиновников  канадского  иммиграционного
ведомства, поручая ему купить яблок, фруктов, хлеба и картофеля на всю братию».

По известиям, напечатанным в «Temps», духоборы, прежде чем отправиться «в поход

на восток», отпустили на свободу весь свои домашний скот, не желая «притеснить никакое
живое существо».

До  похода  в  течение  долгого  времени  духоборы  в  своих  селениях  с  удивительным

терпением  исполняли  тяжелые  работы. Потом  вдруг, охваченные  неудержимым
прозелитизмом, бросили селения и отправились в проповеднический поход.

Телеги, которые  были  при  духоборах, были  побросаны  ими  в  пути, вместо  того  они

навязали на шесты байковые одеяла и несли таким образом дряхлых стариков и малых ребят.
Хотя духоборы имели при себе и деньги, они побирались в пути милостыней ради спасения
души или собирали травы и колосья.

В Йорктоне, которого  духоборы достигли 15 октября, от них отобрали насильственно

женщин и детей, всего 1060 человек, предоставив мужчинам в количестве 800 человек идти
далее.

«Насколько можно судить, это решение канадских властей принято было духоборами с

полной  покорностью: случившиеся  при  них  вожаки  Подмеров, Дендров  и  Зебров, как
передают, внушили им, что на то воля Божья, против которой нельзя прати.

Не  так  легко  покорились  этому  насилию  задержанные  женщины: многие  из  них  на

первых порах не только сами отказывались есть что-либо из предлагаемой пищи, но даже и
плакавшим детям воспрещали: лишь только кто подавал что какому-нибудь малышу, мать у
того  кусок  из  рук  вырывала…  Вскоре  однако  это  изуверство  поумерилось:  через  сутки-
другие духоборки не только ели, но и стали помогать стряпать.

Вели  все  себя  тихо, только «божественное» читали, да  псалмы  пели; две  женщины

однако уже и тут, в Йорктоне, впали в сумасшествие: одна 60-летняя старуха все утверждала,
что  от  нее  имеет  родиться  Христос  Спаситель, другая  безумная  была  потише: все  что-то
бормотала про себя и чертила пальцем на полу.

Спустя  несколько  дней  появилась  еще  сумасшедшая — 17-летняя  девушка,

провозглашавшая себя Богородицей.

Тем  временем  мужчины  шли  вперед, продолжая  свои  заунывные  напевы  гимнов: по

ночам они останавливались под открытым небом, и многие из них не только ничего не ели,
но  и  сна  себя  лишали: впереди  шел  босой, бледный, с  лихорадочно  горящими  глазами,
обнесенными темными кругами, и черною же длинною, развевавшеюся по ветру, бородой —
"Иоанн Креститель" — Зебров. Этот, подходя к местечку Fox-warren, стал уже и бредить на
ходу — ему все  представлялись  видения; он  не спал  уже  четвертые сутки  и  стал  то  и дело
ловить что-то по воздуху и хвататься за что-то, мерещившееся ему, взывая к следовавшим за
ним духоборам: "Вот он Христос — хватайтесь за него все, спасайтесь!.."

По  дороге  к Фоксваррену  духоборы  стали  бросать  одеяла, платье, кошельки, обувь…

Все  это  подбиралось  следовавшими  за  ними  конными  жандармами  и  доставлялось  куда
следует на хранение. У Фоксваррена выпал снег, и это поколебало веру пилигримов в своего
"Иоанна Крестителя"»…

ЭПИДЕМИЧЕСКОЕ РАСПРОСТРАНЕНИЕ МИСТИЧЕСКИХ УЧЕНИЙ

Быть  может, найдутся  лица, которые  в  развитии  выше  указанных  эпидемий  будут

обвинять  прежде  всего  невежество  грубых  масс  народа, культурную  его  отсталость.
Несомненно, что  эти  условия  имеют  неоспоримое  влияние  на  развитие  психопатических
эпидемий, подобных выше указанным. Но они отражаются преимущественно на внутреннем

содержании таких явлений.

При  большем  умственном  развитии, при  большей  культурности  населения  подобного

рода  психопатические  явления  с  таким, если  можно  так  выразиться, грубым  содержанием
невозможны. Но  в  другой  форме  психопатические  эпидемии  встречаются  и  в
интеллигентной части общества.

Выше  мы  уже  говорили  о  месмеризме, когда-то  быстро  овладевшем  парижским

обществом. Вот как описывают сцены этого Месмеровского лечения, в которых содержится
немало поучительного с точки зрения, развиваемой в этом сочинении:

«Когда возбужденное состояние переступало известные границы, больных перемещали

в зал со стенками, обложенными матрацами; там женщин расшнуровывали и предоставляли
им,  не  причиняя  себе  боли,  биться  головами  о  мягкие  стены.  Среди  этой  беснующейся
толпы, разодетый в лиловые шелка, прогуливался Месмер и при содействии Дезлона и своих
помощников, магнетизировал  по  выбору  молодых  и  красивых; вооруженный  длинным
железным прутом, он прикасался им к телу пациенток, главным образом, к больным частям;
часто, оставляя прут, он магнетизировал глазами, фиксируя свой взгляд на взгляде больных
или налагая руки на подреберье и на нижнюю область живота. Это последнее продолжалось
иногда по целым часам. Иной раз он прибегал к пассам, причем прежде всего помещался в
определенном положении относительно больной: садился  против  нее  нога  в  ногу, колено в
колено и, касаясь  пальцами подвздошья, слегка перебирал  ими  по направлению к бокам. В
тех  случаях, когда  имелось  в  виду  вызвать  более  интенсивные  эффекты, эти  манипуляции
сменялись магнетизированием  большими  токами, состоявшими в  пассах с  головы  до  ног и
обратно до тех пор, «пока насытившаяся восстановительным флюидом замагнетизиро-ванная
не  падала  в  обморок  от  боли  или  удовольствия, 

— двух  ощущений, одинаково

благотворных». «Молодые женщины, выдержавшие чарующий кризис, упрашивали, чтоб из
вновь погрузили в это состояние; они преследовали Месмера по всей зале и уверяли, что не
могут  противиться  живейшему  влечению  к  магнетизирующему  их  субъекту». Само  собою
разумеется, что зараза Месмеризма со времени этих сеансов стала быстро распространяться в
современном обществе. «Страсть к Месмеровскому лечению не замедлила сделаться общей.
Дом  на  Вандамской  площади  оказался  недостаточным, и  Месмер  занял hotel Bullion, близ
площади  Bourse,  где  он  построил  четыре  лохани,  из  которых  одна  предназначалась  для
бесплатного  лечения  бедных. Однако  Месмер  этим  не  ограничился: он  магнетизировал
дерево в конце улицы де Ванду, к которому тысячами стекались больные и привязывали себя
к нему веревкой в надежде на излечение».

Бине и Фере.

 Животный магнетизм. СПб., 1890, с.

10–13.

Нечто подобное, хотя и в меньших размерах, случалось и позднее с т. н. магнетическим

лечением. Достаточно здесь припомнить то увлечение, которое проявилось в разных центрах
Европы и, между прочим, у нас в Петербурге в конце 70-х годов, когда магнетизер Ганзен,
разъезжая по большим европейским центрам, производил в своем роде «знаменитые» сеансы
магнетизма  или, точнее, гипноза, который, по  его  учению, был  обязан  своим
происхождением особой, присущей  ему, магнетической  силе. То  же  самое  произошло  и  со
спиритизмом.

Всякий, вероятно, помнит, с  какой  чудовищной  силой  еще  так  недавно  начал

развиваться мистицизм в интеллигентной части нашего общества и как быстро вместе с тем
начала развиваться настоящая спиритическая эпидемия. А, между тем, что такое спиритизм и
его позднейшее видоизменение, известное под названием теософизма? Не есть ли это также
своеобразное  общественное  явление, которое, если  не  по  внутреннему  содержанию, то  по
внешности  родственно  сектам  хлыстов, духоборцев  и  малёванцев, допускающих  реальное
общение  с  Св. Духом? В  этом  отношении  нельзя  не  согласиться  с  метким  сравнением,
которое сделано проф. И. А. С и — корским:

«Вера  спиритов  в  духов, в  возможное  общение  с  ними  и  в  существование  способов

узнавать  чрез  посредство  духов  прошедшее, будущее  и  недоступное  настоящее, — вся  эта
спиритическая догматика чрезвычайно сходна с догматикой скопцов, хлыстов и малёванцев.

Вера  спиритов  в  духов  основывается, как  и  у  сектантов, на  факте  экстатических

состояний, в  которых  медиумы  могут  писать, произносить  слова  или  делать  что-либо
недоступное  им  в  обыкновенных  состояниях, и  это  недоступное  спириты  приписывают
манипуляциям постороннего духа, действующего чрез организм медиума или иным путем.

Подобно  тому, как  хлысты  или  малёванцы, прорицая, произнося  известные  слова  и

делая  телодвижения,  не  сознают  их  или,  по  крайне  мере,  не  признают  как  собственные,  а,
напротив, признают их чуждыми себе, совершающимися волею вошедшего извне духа, так
же  точно  и  пишущий  или  вертящий  столом  спирит  не  признает  этих  действий  за  свои, а
относит их к действию постороннего духа, который управляет им, как простым орудием».

«Относя  к  одной общей  категории  малёванцев,  хлыстов и  спиритов,  мы  не можем  не

закончить  этого  сравнения  сопоставлением  скопческих  и  хлыстовских

прорицаний  с

откровениями

  спиритов. Если  первые  большею  частью  лишены  смысла  или  по  крайней

мере не возвышаются над уровнем заурядного человеческого разума, то и все то, что успели
сообщить спиритам их духи, совершенно посредственно или ничтожно и, по справедливому
замечанию  английского  мыслителя, "не  может  быть  поставлено  выше  самой  пошлой
болтовни" (Карпентер)».

Итак, возникновение  психопатических  эпидемий, подобных  выше  описанным,

возможно и в интеллигентном классе общества, в котором одним из стимулов к их развитию
и распространению служит также внушение, производимое устно и печатно.

ПАНИКИ СРЕДИ ЛЮДЕЙ И ЖИВОТНЫХ

Надо  однако  иметь  в  виду, что  психическая  зараза  проявляется  не  только

распространением  психопатических  эпидемий, но  и  распространением  психических
эпидемий, которые  не  могут  считаться  патологическими  в  узком  смысле  слова  и  которые
несомненно  играли  большую  роль  в  истории  народов. Такого  рода  психические  эпидемии
происходят  и  в  современном  нам  обществе  и  притом  не  особенно  редко. Один  из  ярких
примеров психических  эпидемий, правда, кратковременного  свойства, представляет  то, что
называется  паникой. Эта  психическая  эпидемия  развивается  в  народных  собраниях, когда,
вследствие  тех  или  других  условий, к  сознанию  массы  прививается  идея  о  неминуемой
смертельной опасности.

Кто переживал вместе с другими панику, тот знает, что это не есть простая трусость,

которую можно побороть в себе сознанием долга и с которой можно бороться убеждением.

Нет, это есть нечто  такое, что охватывает, подобно острейшей заразе, почти  внезапно

целую  массу  лиц  чувством  неминуемой  опасности, против  которой  совершенно  бессильно
убеждение  и  которое  получает  объяснение  только  во  внушении  этой  идеи,  путем  ли
неожиданных зрительных впечатлений (внезапное появление пожара, неприятельских войск
и пр.) или путем слова, злонамеренно или случайно брошенного в толпу. Из лиц, бывших на
театре последней русско-турецкой войны, многие вероятно вспомнят при этом случае о тех
паниках, которые  неоднократно  охватывали  население  Сис-това  во  время  нашего
Плевненского сидения.

Так  как  паника  касается  чувства  самосохранения, свойственного  всем  и  каждому, то

она  развивается  одинаково  как  среди  интеллигентных  лиц, так  и  среди  простолюдинов;
условиями  же  ее  развития  должна  быть  неожиданность  в  появлении  всеми  сознаваемой
опасности, на  каковой  почве  достаточно  малейшего  толчка, действующего  подобно
внушению, чтобы развилась паника.

Однажды  мне  самому, во  время  моего  студенчества, пришлось  вместе  с  другими

товарищами  пережить  панику, и  я  думаю, что  хотя  бы  краткое  описание  этого  случая  не
лишено известного интереса в связи с рассматриваемыми нами явлениями.

Дело  было  в  течение  зимы 1875–1876 года, когда  произошел  взрыв  от  случайного

воспламенения 45 тысяч пудов пороха на пороховом заводе близ Петербурга. Все, жившие в
то время  в  Петербурге, вероятно, помнят  тот страшный  звук, который  произошел от  этого