ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 13.10.2020
Просмотров: 7954
Скачиваний: 170
С моделями семантической памяти можно подробно ознакомиться по [Солсо 1996: 213-239], где приводится необходимая информация о соответствующих публикациях.
В ПЛ, когнитивной психологии, когнитивной лингвистике, исследованиях в области искусственного интеллекта и машинного моделирования познавательных процессов обострение интереса к слову сделало актуальным обсуждение различных аспектов того, что понимается под ментальным лексиконом, а это потребовало формулирования общего определения понятия "лексикон". Такие определения являются более или менее полными в зависимости от того, для какой цели они предназначаются и какие аспекты ментального лексикона при этом учитываются.
Попытка отобразить наиболее общее толкование ментального лексикона с позиций когнитивного подхода сделана в [Кубрякова и др. 1996: 97-99]: речь идет о системе, отражающей в языковой способности знания о словах, и эквивалентных им единицах и выполняющей сложные функции, связанные как со словами, так и со стоящими за ними структурами репрезентации энциклопедических знаний. Это опреде-
142
ление может по-разному пониматься в зависимости от того, как решается ряд непосредственно связанных с проблемой лексикона вопросов, к числу которых прежде всего относятся следующие: а) что понимается под "знанием о словах" (см. главу 4); б) какие именно функции выполняет слово как единица лексикона; в) как соотносятся знание о словах и энциклопедическое знание; г) как организован ментальный лексикон; д) каким образом осуществляется доступ к единицам лексикона и т.д. Подобные вопросы находятся в центре внимания многих исследователей, рассматривающих их с разных позиций.
5.2. Дискуссионные вопросы специфики лексикона и его организации
Проблему первостепенной значимости составляет характер единиц, которые хранятся в лексиконе, что предопределяет трактовку лексикона как такового (его компонентов и особенностей их организации). Можно выделить два основных подхода к этой проблеме, один из которых в разных вариациях следует за традиционным разграничением форм и значений слов в составе лексемы, адаптируя его к современному уровню научных представлений о функционировании языка у индивида, а второй оперирует более абстрактным понятием леммы.
Примером первого из названных подходов может служить трактовка лексикона в книге [Garman 1990]. Майкл Гарман исходит из того,^ что для говорящего/пишуще го доступ к хранимым в памяти "словам" означает отображение идей в репрезентациях значений, ассоциирующихся со словоформами, которые далее могут быть использованными в говорении или письме. Для слушающего/читающего задача состоит в том, чтобы проецировать языковые сигналы на следы в ментальном лексиконе, активация которых будет стимулировать ассоциированные с ними репрезентации значений, что послужит началом понимания. При восприятии слышимого сигнала потенциальные "ключи" оказываются основаниями для вычленения сегментов разных размеров, которые могут пересекаться.
М. Гарман трактует лексикон как состоящий из двух компонентов: хранимых значений слов и хранимых форм слов при наличии путей доступа, обеспечивающих связи между этими компонентами и между ними и другими элементами в иерархии переработки. При этом ставится ряд вопросов, из которых наиболее важны следующие:
1) хранятся ли формы слов в настолько абстрагированной форме, что стираются различия между письмом, говорением, чтением и слушанием;
2) являются ли значения слов репрезентированными в ментальном лексиконе через строго семантические единицы или учитываются и более общие когнитивные характеристики.
При обсуждении первого из этих вопросов М. Гарман указывает на очевидность преимуществ единой (модально-нейтральной) формы слова
143
|
имеются двойные стрелки между визуальным и слуховым входами и системой содержания. |
контекстуальной интеграции при лексическом доступе. На рисунке |
принимает компромиссную точку зрения, допускающую наличие в лексиконе репрезентаций значений слов наряду со словоформами и в то же время признающую существование разнообразных связей и отношений между значениями слов и общим знанием. На с. 249 книги М. Гармана приводится схема, отображающая общий контур отношений внутри лексикона и за его пределами. Переводной вариант этой схемы дается здесь на рис. 5.1. В модели М. Гармана наряду со всем, что включено непосредственно в ЛЕКСИКОН, предусмотрен также выход за пределы лексикона в область, которую он называет системой содержания (это "облако" в верхней части рисунка, частично покрывающее прямоугольник, которым ограничен лексикон): таким образом репрезентирована трудная для исследования область, включающая все релевантное для переработки языка с опорой на слово, но не специфицированное посредством отдельных рамок с названиями; сюда относятся грамматическое знание, языковая семантика, знание о мире, идиосинкретичные ассоциации — все связанное с познанием у человека, что несомненно предполагает ПЛ трактовку лексикона, но также и выходит за его пределы. В качестве медиаторов, опосредствующих доступ к системе содержания, выступают не только фонологические и орфографические формы слов, но и другие пути входа и выхода, в том числе предусматривается, что мы можем, например, увидеть картинку цветка (визуальный нелексический вход) и назвать ее (лексико-артикуляторный выход) или услышать название (слуховой лексический вход) и попытаться нарисовать объект (ручной нелексический выход); автор указывает, что такие нелексические пути входа и выхода могут играть определенную роль в |
темных отношениях со словоформами, или он включает именно хранимые формы слов, которые напрямую проецируются на общую базу знаний, не являющуюся частью лексикона как такового. Сам М. Гарман |
стоит ли лексикон из компонентов значения, которые находятся в сис- |
щие о существовании модально-специфичных компонентов лексикона (либо для слухового, либо для зрительного восприятия). Ответ на второй вопрос представляется М. Гарману решающим для трактовки лексикона, поскольку фактически требуется признать, со- |
в переработке разных сигналов трактуются автором как свидетельствую- |
димостью дополнительного пространства хранения в лексиконе. Различия |
системами восприятия и продуцирования речи, а потери связаны с необхо- |
слов для каждой единицы, то преимущества состоят в согласованности с |
в лексиконе: в таком случае легче идентифицировать любую лексическую единицу. Однако это требует наличия правил, например, для выведения письменной формы слова из фонологически установленной единицы. Если же в лексиконе имеются модально-специфичные формы |
ПЕРЕДАЧА СИГНАЛОВ
ПЕРЕРАБОТКА СИГНАЛОВ
ФОРМЫ СЛОВ
ЛЕКСИКОН значения слов
s о
сп
В отношении компонентов форм слов признается, что ментальная репрезентация звучания слова отделена от его написания, и между ними существуют более или менее сложные взаимоотношения: в долговременной памяти могут иметься раздельные репрезентации для графических форм слов, противопоставляемых фонологическим формам тех же слов. Первыми усваиваются фонологические формы слов, по меньшей мере для той части лексикона, которая усваивается до овладения письмом. Отсюда следует, что начальные шаги в овладении чтением и письмом могут опосредствоваться уже имеющимися фонологическими формами слов, но далее обособляются самостоятельные, хотя и связанные с исходными, письменные формы слов (организованные как структуры букв). Более того, необходимо разграничить понятие "то, как звучит слово" на две составляющих: "то, на что похоже его звучание" (слуховое восприятие) и "как его озвучить" (артикуляторный моторный выход); это же касается "того, как читается слово" (зрительное восприятие) и "как пишется слово" (ручной моторный выход).
Следует отметить, что М. Гарман при разработке модели ментального лексикона пытается дать ответы на многие спорные вопросы, к числу которых относятся, например, соотношение между языковым и неязыковым знанием, характер "входов" в лексикон, соотношение между фонологическими и графическими формами слов и т.д.
Второй из названных выше подходов к трактовке специфики единиц лексикона — основывающийся на понятии леммы — обычно увязывают с книгой Виллема Левелта "Speaking: From intention to articulation", первое издание которой вышло в 1989 г. (далее ссылки приводятся по [Levelt 1993]). В. Левелт полагает, что ментальный лексикон играет центральную роль в продуцировании речи [Op. cit.: 232]; это хранилище информации декларативного типа4 о словах некоторого языка, откуда извлекаются лексические единицы, требующиеся для выражения определенного значения, которое отвечает интенциям говорящего. В. Левелт уточняет, что с позиций продуцирования речи значение единицы лексикона представляет собой перечень концептуальных условий, которые должны быть удовлетворены, чтобы некоторая единица была выбрана для соответствующего сообщения [Op. cit.: 182]. Лексическая единица содержит также синтаксическую, морфологическую и фонологическую информацию, однако имеются основания предполагать, что говорящие конструируют "схему" высказывания, не обращаясь к фонологическому аспекту слова. Нефонологическую часть лексической информации, используемую для конструирования такой схемы с учетом синтаксического окружения слова, автор называет леммой [Op. cit.: 6]5. Далее выясняется, что такое определение леммы является недостаточным, поскольку оно создает впечатление, что в лемму входит все, кроме фонологического аспекта слова. Рассматривая структуру лексической единицы в ментальном лексиконе, В. Левелт условно изображает ее в виде круга, разделенного на четыре равных
4 Однако ПЛ подход предполагает взаимодействие знаний декларативного и процедурного типов (см. 3.2 и трактовку ментальных репрезентаций в 4.1; 4.З.1.).
5 В. Левелт [Levelt 1993: 187] указывает, что термин "лемма" и трактовка соответствующего понятия как включающего только значение слова и его синтаксические характеристики были введены в работе [Kempen & Huijbers 1983].
146
сектора, соответствующих значению, синтаксису, морфологии и фонологии, после чего предлагается еще один рисунок, на котором верхняя и нижняя половины круга представлены раздельно и соединены стрелкой-указателем; верхняя часть поделенного таким образом круга включает значение и синтаксис, а нижняя — морфологию и фонологию; именно верхняя часть такого рисунка отображает лемму [Op. cit.: 182; 188]. Лемма содержит информацию, связанную с концептуальной спецификацией условий для пользования ею (включая прагматические и стилистические условия), и разнообразные морфосинтаксические характеристики (в том числе принадлежность леммы к некоторой синтаксической категории, вытекающие отсюда грамматические функции, отношения между этими функциями и концептуальными переменными или тематическими ролями в концептуальной структуре). Лемма включает также переменные типа "лицо", "число", "аспект" и т.д. [Op. cit.: 233].
Теоретические представления о структуре лексической единицы В. Левелт распространяет на ментальный лексикон в целом, полагая, что можно говорить о "лексиконе лемм" и о "лексиконе морфо-фонологических форм" [Op. cit.: 187]. Каждая лемма указывает на соответствующую ей форму, т.е. отсылает к адресу, по которому эта форма хранится. При этом единицы ментального лексикона не являются "островами": лексикон имеет внутреннюю структуру с разнообразными связями между его единицами и внутри единиц (последние уже были названы выше).
Между единицами лексикона в обсуждаемой модели постулируются отношения двух видов: присущие самим единицам (intrinsic) и ассоциативные. Первые из названных отношений устанавливаются по каждому из четырех увязываемых с лексической единицей списков признаков (т.е. на основании значения, синтаксиса, морфологии, фонологии).
По линии значения В. Левелт рассматривает связи между словом и его суперординатой (например, собака и животное), между координированными членами (собака и кошка), близкими по значению словами и т.д., наборы связанных по значению единиц объединяются в семантические поля.
Отношения, присущие единицам лексикона как таковым, В. Левелт подразделяет на прямые и опосредованные. Он полагает также, что ассоциативные отношения между единицами лексикона не обязательно связаны с их значениями и скорее устанавливаются через частотность встречаемости при пользовании языком [Op. cit.: 183-184].
В работе [Bock & Levelt 1994: 951] дается рисунок, на котором схематично представлена часть лексической сети с уточнением, что стрелки репрезентируют связи внутри сети, а не направление потока информации в процессах продуцирования или понимания речи. Переводной вариант этой схемы приводится ниже на рис.5.2, где разграничиваются концептуальный уровень, уровень лемм и уровень лексем или звуков.
147
ОВЦА КОЗА
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЙ УРОВЕНЬ
Произносимое
или печатное
слово
овца
Звуковая форма
Звуковая форма
УРОВЕНЬ ЛЕММ
Произносимое
или печатное
слово
коза
УРОВЕНЬ ЛЕКСЕМ ИЛИ ЗВУКОВ
Рис.5.2 148
На верхнем уровне узлы сети репрезентируют концепты. Они соединены стрелками, которые снабжены указаниями на характер связи между концептами. Авторы придерживаются точки зрения, согласно которой значение слова в целом репрезентируется такой сетью отношений, хотя то или иное лексическое понятие репрезентируется отдельным узлом сети. В этом отношении рассматриваемая модель отличается от композициональных концепций значения. Некоторые концептуальные узлы имеют прямые связи с узлами уровня лемм. В таком случае определенный набор концептуальных узлов репрезентирует лексической понятие. Однако не все* концепты соответствуют лексическим понятиям (например, DEAD TREE — прекрасно сформированный концепт, для которого в английском языке не имеется лексического понятия, в то время как существует лексическое понятие corpse для концепта DEAD BODY). Узлы уровня лемм репрезентируют синтаксические характеристики. Так, лемма овца имеет связь с категорией "существительное"; во французском языке лемма mouton по категории рода связана с узлом "мужской" и т.д.
К концепции В. Левелта нам предстоит вернуться в главе 7 в связи с моделированием процессов производства речи. Здесь представляется достаточным указать, что понятие леммы в рассмотренной выше трактовке используют многие авторы, так или иначе затрагивающие проблему ментального лексикона.
Представления об особенностях ментального лексикона связаны у М. Гармана с процессами понимания речи, а у В. Левелта — с процессами продуцирования речи. Существуют и другие подходы к этой проблеме.
В главе 4 упоминалось сопоставление в [Taylor 1995a; 1995b] двух концепций значения слова, которые по-разному выводят на общую картину структуры ментального лексикона: Р. Лангакер интегрирует в лексикон энциклопедическое знание, а М. Бирвиш настаивает на необходимости четкого разграничения чисто языкового уровня значений и неязыкового уровня концептуальной репрезентации, обосновывая это тем, что (1) смешение языкового семантического знания с концептуальным знанием приведет к некорректным прогнозам относительно соотношения между концептуализациями и семантическими структурами; (2) индивид может иметь различные виды знаний, не связанные с семантической системой его языка, в то же время некоторые высказывания допускают интерпретации, которые не являются частью чисто языкового значения; (3) разграничение семантического и концептуального ведет к большей экономичности ментального лексикона, помогает избежать излишней полисемии.
Разграничение этих уровней тесно связано с понятием модульности, согласно которому языковое знание индивида составляет отдельный ментальный модуль, независимый от других навыков и знаний. Принятие такой трактовки языковой компетенции требует постулирования некоторого "мостика", или интерфейса, связывающего языковую систему с концептуальной системой. Именно эту функцию выполняет