ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 13.10.2020
Просмотров: 7965
Скачиваний: 170
Автор еще одной обзорной публикации Г. Симпсон [Simpson 1994] указывает на противоречивость экспериментальных данных и теоретических выводов разных авторов: те, кто обнаруживает свидетельства в пользу активизации ряда значений неоднозначных слов, интерпретируют полученные результаты с точки зрения модульной (модулярной) концепции в русле идей, которые высказаны в работе [Fodor 1983]; в отличие от этого свидетельства в пользу активизации только одного значения, соответствующего контексту, трактуются с точки зрения высокой степени интерактивности (взаимодействия) разных компонентов процесса понимания. Сам Г. Симпсон остается при том же мнении, которое было высказано в работе [Simpson 1984[: в системе активизируются все значения слова, но в разной степени в зависимости от частотности слова и от контекста его предъявления. Более того, ему представляется, что никакой эксперимент не сможет однозначно разрешить эту проблему, а постановка вопроса о том, является ли функционирование лексикона полностью автономным или крайне интерак-
190
тивным, попросту неправомерна, поскольку имеющиеся противоречивые результаты заставляют предположить, что истина лежит где-то посередине. Отсюда следует, что основное внимание необходимо обращать на особенности контекста и на специфику конкретных задач, которые стоят перед воспринимающим текст человеком [Simpson 1994: 372].
Детальный обзор публикаций последних лет содержится в [Рафико-ва 1998], где со ссылкой на работу [Kawamoto 1993] внимание акцентируется на проблеме влияния контекста на понимание неоднозначных слов при одновременном учете "параметра частотности того или иного значения полисемантичного слова с подразделением значений на доминантное и подчиненное (субординатное). Н.В. Рафикова предлагает оригинальные обозначения типов взаимодействия названных параметров для выделения ряда интерактивных структур контекста и слова, описанных в работах разных авторов; сделанный ею аналитический обзор охватывает такие публикации, как [Borowsky & Masson 1996; Gernsbacher 1997; Hess et al. 1995; Miyaké et al. 1994; Rayner et al. 1994; Tabossi & Zardon 1993 и др.].
На основании предпринятого обзора моделей понимания слов неоднозначной семантики Н.В. Рафикова отмечает, что вопрос о реальности той или иной теории понимания текста во многом зависит от решения вопроса, возможен ли селективный (выборочный) доступ к значению слова. Исследования в этой области дают противоречивые результаты. В большинстве случаев подтверждается реальность активации всех значений слова на начальных этапах доступа к полю его значений. Однако имеются и доказательства реальности выборочного доступа к значению слова. Н.В. Рафикова приводит мнение из работы [Tabossi & Zardon 1993], что используемые исследователями методики проведения эксперимента для изучения ранних этапов доступа к слову на самом деле высвечивают более поздние этапы понимания; именно этим обусловлены эмпирические данные, поддерживающие гипотезу выборочного доступа к слову. Таким образом этап одновременной активации нескольких значений остается скрытым. Результаты своего эксперимента Н.В. Рафикова обсуждает в монографии [Рафикова 1999], где детально прослеживается ход построения, пересмотра или подтверждения первоначальных гипотез ии. о значении воспринимаемого слова, а также выявляются используемые ии. стратегии и опоры.
Особенности опознавания полисемантичных слов в свое время экспериментально исследовал В.В. Левицкий [Левицкий 1971], показавший, что значения многозначных слов психологически неравноценны, и предложивший считать основным значением слова то контекстуально необусловленное значение, которое вычленяется в смысловой структуре (изолированного) слова прежде всех других его значений. Влияние контекста на идентификацию полисемантичных слов изучала О.О. Кузнецова [1978], установившая, что в условиях актуализации некоторого семантического или тематического поля (ряда) неоднознач-
191
ность снимается, и ии. опознают слово только в одном его значении. Ранее [Залевская 1969; 197la] факты актуализации у ии. только одного значения слова были выявлены в материалах ассоциативных экспериментов с носителями русского, казахского, узбекского и киргизского языков, а также в экспериментах на свободное воспроизведение слов родного (русского) или иностранного (английского) языков. Было также установлено [Залевская 1977; 1979], что преимущественно проявляющееся в ассоциативном эксперименте одно из значений полисемантичного слова далеко не всегда совпадает с показателями частотности по специальным справочникам и с рангом соответствующего лексико-семантического варианта слова в толковых словарях. Следует подчеркнуть, что речь в таких случаях шла о том, как полисемантичное слово хранится в индивидуальном лексиконе и идентифицируется в условиях, приравниваемых к восприятию первого слова нового сообщения при отсутствии внешнего вербального или ситуативного контекста. В других условиях и видах деятельности положение может быть иным.
Проблема "приоритетности" одного их значений полисемантичного слова требует особого обсуждения с опорой на целенаправленные экспериментальные исследования, в том числе связанные с изучением особенностей овладения иноязычной лексикой и с усвоением многозначных слов детьми (см., например, исследования Т.М. Рогожниковой).
Особую проблему составляет также разграничение полисемии и омонимии с точки зрения специфики их проявления в процессах производства и понимания речи. В частности, важным представляется изучение того, каким образом происходит экстренный переход с неверно идентифицированного слова на нужное в определенной ситуации общения. Так, подобное необходимо в примере реакции ребенка на читаемое отцом художественное произведение: "Души прекрасные порывы ..." "А зачем же их душить^ если они прекрасные?" (из журнала "Русский язык за рубежом", 1993, № 3, с.49). Думается, что весьма перспективным в подобных случаях является рассмотрение того, как в индивидуальном лексиконе с омонимичными словами или с разными значениями полисемантичных слов соотносятся те или иные схемы знаний — языковых и энциклопедических, в том числе подсознательно учитываемых выводных знаний и эмоционально-оценочных переживаний (в приведенном примере ребенок явно исходит из того, что душить —- несомненно плохо). Исследование специфики идентификации неоднозначных слов с переключением с одной схемы знаний (ситуации) на другую при разного рода "языковых трюках" ведет И.Ф. Брев-до (см. подробное обсуждение этого вопроса в 8.7).
Следует подчеркнуть, что "схема" понимается при этом как функциональное образование обобщенного типа, динамическое по своей природе, т.е. способное перестраиваться по мере накопления речевого и прочего опыта взаимодействия человека с окружающим его миром, и в то же время готовое подстраиваться под требования текущего момента. Встречающееся в научной литературе неприятие самого поня-
192
тия схемы и резкая критика высказывании о важной роли схемы в процессах идентификации слов и понимания текста как примитивизации исследуемых процессов основываются либо на недопонимании специфики образований такого рода и их роли в познании и общении, либо на непреднамеренном оглуплении оппонентов через приписывание им недостаточно компетентной трактовки схемы. Основанием для последнего в значительной мере служит широко распространенное обыденное понимание схемы как чего-то "нарисованного" и потому застывшего, стабильного (даже косного). Таким образом смешиваются разные значения слова "схема" и утрачивается его терминологический смысл, что само по себе является наглядным примером функционирования неоднозначного слова, идентификация которого неизбежно направляется лежащими за словом ранее выработанными в опыте обобщениями. Соотношение таких обобщений у вступающих в контакт людей определяет степень взаимопонимания. Например, для психолингвистов, исследующих процессы идентификации слова или понимания текста человеком, слово "схема" играет роль, сопоставимую с заархивированным файлом (что справедливо для любого термина), т.е. при необходимости лежащий за этим словом комплекс научных представлений может быть актуализирован и развернут в свете теории, изложенной выше в главах 1-3, однако в текущих процессах пользования этим термином все это учитывается как само собой разумеющееся (как при функционировании любой другой структуры знаний).
Определенную степень неоднозначности имеют также слова "широкой семантики". Межъязыковое сопоставление материалов ассоциативных экспериментов с носителями различных языков предприняла Л.В. Барсук [1991], выбравшая для исследования слова с предельно широким значением (типа thing, matter, business), слова с родовым значением (например, plant, animal) и лексические единицы со значением количества или организации (piece, result). По итогам этой работы были выявлены определенные универсальные закономерности идентификации слов-коррелятов в разных языках. Л.В. Барсук показала, что при идентификации слов широкой семантики происходит прямое или многоступенчатое, более или менее осознаваемое сведение их значений к образам конкретных объектов или ситуаций; такой способ идентификации опирается как на языковой, так и на практический опыт индивида, а используемые носителями языка стратегии могут быть квалифицированы как "субординатная", "описательная", "координационная". Выбор той или иной стратегии осуществляется неосознанно и зависит от характера увязываемого с широкозначным словом понятия (категориального или сенсорного), что в свою очередь пересекается с особенностями состава и природы признаков (к проблеме признаков мы вернемся в главе 9). В работе [Барсук Л.В. 1999а] экспериментальные материалы рассматриваются через призму процессов референции, категоризации и т.д.
7-1190
193
6.5.Особенности идентификации словесных новообразований
Одним из способов обнаружения особенностей опознавания слов является исследование процессов идентификации словесных новообразований, поскольку в таких случаях могут эксплицироваться используемые носителями языка стратегии и опорные элементы, в обычных условиях функционирующие на несознаваемом уровне. Серия проведенных по этой проблеме научных изысканий [Тогоева 1989; Сазонова 1993; Родионова 1994] ставила в то же время задачу выявления специфики идентификации новых слов, принадлежащих к различным лек-сико-грамматическим классам (существительным, прилагательным, глаголам) и зарегистрированных в словарях-справочниках "Новое в русской лексике"3.
В экспериментальном исследовании С.И. Тогоевой, проводившемся на материале существительных при сочетании процедур шкалирования, свободного ассоциативного эксперимента и субъективных дефиниций, была прослежена применявшаяся ии. (студентами) гибкая система идентификационных стратегий (мотивирующей, словообразовательной, категориальной, по сходству звукобуквенного комплекса) и отмечено параллельное действие целостного и поэлементного восприятия или сочетание обоих способов переработки. К числу особенностей процессов идентификации значения нового слова С.И. Тогоева относит усиление роли категоризации по линии языковых знаний, о чем, по её мнению, свидетельствует преобладание словообразовательной стратегии, которая реализуется при наличии в индивидуальном сознании общих и частных идентификационных эталонов. В то же время автор подчеркивает, что наиболее значимым для идентификации нового слова фактором является внутренний микроконтекст, образующийся через установление связей этого слова (или его частей) с единицами лексикона разной протяженности и разной степени интегративности для выхода на "образ мира" при специфичном для индивидуального лексикона взаимодействии продуктов переработки перцептивного, когнитивного и эмоционально-оценочного опыта.
Т.Ю. Сазонова расширила набор экспериментальных процедур, использовавшихся при обнаружении стратегий идентификации новых прилагательных, добавив составление предложений с исследуемыми словами и запись близких по значению слов. Была также разработана процедура суммарного анализа выявленных моделей связей, стратегий идентификации слов и используемых испытуемыми опор. На основании сформированных таким образом "интегративных полей" исследуемых слов, полученных от "коллективного информанта", Т.Ю. Сазонова пришла к выводу, что идентификация новых прилагательных осуществляется преимущественно в рамках двух стратегий, названных автором
3 В названных работах специально оговаривается, что понятие "новизны" слов, включенных в такие справочники, является весьма относительным.
194
"стратегией опоры на формальные мотивирующие элементы" и "стратегией опоры на ситуацию". При этом нередко у ии. актуализует-ся мысленный образ, связанный с тем фрагментом внутреннего контекста, который послужил опорой для идентификации прилагательного (от образа некоторого объекта или его качества, признака, до образа целой ситуации разных степеней детализации).
Т.Г. Родионова ставила своей задачей сопоставление стратегий идентификации новых глаголов с результатами исследований на материале существительных и прилагательных, поэтому ею использовались те же экспериментальные процедуры, но был добавлен направленный ассоциативный эксперимент. Автором были выявлены 11 идентификационных стратегий и сделан ряд выводов по результатам предпринятого сопоставления с материалами экспериментов С.И. Тогоевой и Т.Ю. Сазоновой. Прежде всего было установлено, что стратегии идентификации слов носят универсальный характер, но степень актуальности каждой из них может различаться в зависимости от лексико-грамматической принадлежности слова. Наиболее значимой для всех исследовавшихся частей речи являются мотивирующая стратегия и стратегия категоризации (по линиям языковых и энциклопедических знаний). Для новых существительных особую актуальность имеет опознание словообразовательной модели полиморфемного слова, для прилагательных — мотивирующая стратегия и опора на ситуацию. Ведущей стратегией идентификации нового глагола является стратегия разносторонней характеризации действия через опору на ситуацию с использованием схем знаний. Актуализация той или иной схемы инициируется некоторым опорным элементом при взаимодействии признаков разных видов.
Непосредственную связь с названной серией исследований имеют также работы И.С. Лачиной [1993] и И.Л. Медведевой [1992; 1994 и др.]. Сопоставительное исследование И.С. Лачиной на материале русских и английских прилагательных, с одной стороны, подтвердило универсальный характер основных стратегий идентификации слов, а с другой — выявило некоторые особенности идентификации значений прилагательных (в том числе через стратегии противопоставления, включения в ряд близких по значению слов, отнесения к эталону — носителю некоторого качества и др.). И.Л. Медведева рассматривает идентификацию иноязычного слова как сходную по своим механизмам с опознанием нового слова родного языка, что подтверждается результатами её наблюдений и экспериментов.
Результаты названных экспериментальных исследований убедительно показали необходимость дальнейших теоретических изысканий в целях убедительного объяснения установленных фактов и закономерностей. ПЛ концепцию неологии разрабатывает С.И. Тогоева [1998а; 19986; 1999]. Обоснование специфики ПЛ подхода к феномену референции дает Л.В. Барсук [1999а; 19996]. Объяснение механизмов идентификации слова составляет одну из задач исследования Т.Ю. Сазоновой [1999]. Психолингвистические