Файл: Лунеев В.В. Преступность XX века_ мировые, региональные и российские тенденции (2-е издание, 2005).doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 13.10.2020
Просмотров: 11324
Скачиваний: 219
По данным Седьмого обзора ООН, в 2000 г. во Франции было учтено только краж 3 854 396, из них 1 519 702 кражи с серьезными последствиями и 2 334 696 простых краж.
По ежегодно меняющемуся содержанию краткого изложения Белой книги (Summary of the white Paper on Crime) в Японии трудно вычислить уровень корыстных преступлений. Но если ограничить анализ нарушениями уголовного кодекса, зарегистрированными полицией, и включить в число корыстных преступлений кражи, разбои, мошенничество и преступления, связанные с наркотиками, то их доля в 1993 г. составила около 88%.
В Седьмом обзоре ООН значится, что в Японии в 2000 г. было зарегистрировано 1 821 528 простых краж. Сведения о кражах с серьезными последствиями в этом году отсутствуют, но в 1994 г. значилось 268 887 деяний.
По неполным, несопоставимым данным Интерпола последних лет (1993— 1994 гг.), и в других странах подтверждается общая закономерность высокого уровня корыстных преступлений, например в европейских развитых демократических странах, и менее высокого в иных: в Дании — 87,6%, Чехии — 81,3, Венгрии — 64,1, Италии — 63,9, Австрии — 54,4, Азербайджане — 46,3, Румынии — 44,8, Турции (1990 г.) — 37,4%. Разница — более чем в 2 раза.
В публикуемых статистических сборниках о преступности в СССР, а ныне в России группа корыстных преступлений тоже не выделяется. В УК РСФСР было две главы о преступлениях против государственной (общественной) и личной собственности, которые по закону от 1 июля 1994 г. объединены в одну (кража, грабеж, разбой, мошенничество, вымогательство, присвоение вверенного имущества, хищение предметов, имеющих особую ценность, неправомерное завладение транспортным средством, неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом, причинение имущественного вреда путем обмана и злоупотребления доверием, присвоение найденного и др.). В этой главе были предусмотрены и неосторожные посягательства на чужую собственность, которые нельзя отнести к корыстным. По данным 1993 — 1995 гг., перечисленные преступления статистически хотя и составляли более 60% от всех зарегистрированных и около 80% от корыстных, но не отражали их качественное разнообразие.
Статистические сборники России обычно выделяют еще одну группу корыстных преступлений, которые совершаются в сфере экономики: должностные преступления, контрабанду, валютные нарушения, фальшивомонетничество, незаконное повышение цен, сокрытие доходов, незаконное предпринимательство, обман потребителей, приватизационные преступления и др. В 1995 г. они составили около 8% от всех зарегистрированных деяний и 9—10% от учтенных корыстных. Но, как мы уже говорили, по корыстным мотивам могут совершаться и другие преступления, предусмотренные во всех главах УК.
В более стабильное время (1990 г.) в УК РСФСР насчитывалось около 60 статей, предусматривающих ответственность за преступления, совершаемые по корыстным мотивам. Существенные изменения и дополнения этого кодекса за последние годы, несмотря на объединение преступлений против собственности в одну главу, прибавили число корыстных составов, особенно в сфере экономики. В новом УК РФ уже содержится около 100 статей, предусматривающих уголовную ответственность за преступления, совершаемые по корыстным мотивам. Ядром их являются преступления в сфере экономики (раздел VIII), куда включаются преступления против собственности (11 статей), в сфере экономической деятельности (35 статьи) и против интересов службы в коммерческих и иных организациях (4 статьи). Остальные составы распределились в других разделах и главах УК. Из 19 глав Особенной части в 17 предусматриваются анализируемые нами деяния.
В 60-е гг. доля корыстных преступлений в СССР оценивалась в 40—45%, в конце 80-х гг. — в 75, а в настоящее время — более 80%. Вступление нового УК в действие увеличило их долю. И это при условии исключительно высокой латентности корыстных, особенно экономических, деяний. Если учесть, что удельный вес насильственных посягательств в России составляет около 6 % , неосторожных — не более 5%, то оставшаяся часть в основе своей тяготеет к корыстным преступлениям. Можно сказать, что по этому показателю страна сравнялась с экономически развитыми европейскими странами. В российских условиях неправового накопления первичного капитала он свидетельствует не об экономическом и демократическом развитии, а о криминальном «окорыствовании» (неблагозвучный термин) всех общественных отношений, экономических, политических и даже этических.
Значительное число людей в наше переходное правовое безвременье озабочено мотивацией стать собственниками, урвать свое или чужое, создать или войти в доходную коммерческую структуру, обворовывающую государство, общество, а то и непосредственно население. Разрыв в доходах самых бедных и самых богатых в России угрожающе растет. По данным «Финансовых известий», в 1991 г. он составлял 1:4,5, в 1992 г. - 1:8, в 1993 г. - 1:10, в 1994 г. – 1:15160.
По данным Министерства экономики (июнь 1995 г.), в России 10% населения имели третью часть денежных доходов, в то время как 60% — лишь около 30%. У 45,1 млн человек среднегодовые доходы ниже прожиточного минимума. Только по официальным учтенным данным, разрыв в уровне доходов 10% населения с самыми низкими доходами и 10% населения с самыми высокими доходами в январе 1995 г. составлял 12,4 раза, а в мае — 14,7161. А по данным правительственной программы социальных реформ на 1996—2000 гг., этот разрыв был 24-кратным162. Сведения, полученные из разных источников, схожи. Скрытый реальный разрыв намного больше. Согласно другим исследованиям российских социологов, разрыв между миллионом самых богатых и миллионом самых бедных достигает 100-кратной величины163. И вряд ли здесь можно заподозрить какое-либо преувеличение, наблюдая в России «убийственную бедность»164. Но в средствах массовой информации встречаются и другие мнения. Один из представителей Союза правых сил, непосредственно ответственных за разграбление страны и антинародную социальную политику, изобрел для России коэффициент «прибедняемости», свидетельствующий якобы о том, что у нас в стране больше прибедняются, чем страдают от бедности165. С криминологической точки зрения проблема бедности почти половины населения усугубляется колоссальным неравенством, обусловленным главным образом непроизводительным трудом. Как образно об этом сказал Е. Гайдар, «наш капитализм вороватый и коррумпированный»166. В целях предупреждения преступлений Платон предлагал установить пределы разрыва между бедностью и богатством в 4 раза167. И это предположение не беспочвенно. В европейских странах разрыв близок к 5-кратному, в США — к 8-кратному, а в Японии — к 4-кратному. Социально опасным и наиболее криминогенным считается 1 : 10 и больше. К самой высокодоходной части населения, как правило, относятся бывшие или настоящие высокие должностные лица, успевшие ухватить номенклатурный бизнес, прямо или косвенно позволяющий использовать бюджетные деньги и государственную собственность в личных корыстных интересах.
Складывающемуся колоссальному социально-экономическому неравенству предшествовали беспрецедентный ваучерный обман всего населения страны при разделе общенародной собственности, массовый обман государством около 100 млн вкладчиков Сбербанка в 1991—1992 гг. и не менее массовый обман коммерческими кредитными учреждениями-пирамидами более 30 млн вкладчиков и акционеров, а также криминальная и полукриминальная приватизация. Неправомерное обогащение номенклатуры и организованных преступников в эти годы привело к утечке капиталов из России в другие страны на общую сумму более 100 млрд долл. И эта утечка продолжается, по разным оценкам, от 1 до 1,5—2 млрд долл. ежемесячно168. Большая озабоченность научной юридической общественности, средств массовой информации и правоохранительных органов об интенсивной криминализации наличного и безналичного денежного обращения и многочисленные предложения, направленные на четкое законодательное регулирование кредитно-финансовой деятельности, не были услышаны законодательной и исполнительной властями, которые были озабочены другим — борьбой между собой и собственным выживанием.
За все эти экономические махинации практически мало кто понес законную ответственность. А если к этому прибавить повсеместную коррупцию государственных служащих, постоянное снижение жизненного уровня народа, рост скрытой и зарегистрированной безработицы, то станет понятным абсолютное доминирование материальных интересов в российской действительности. Их трансформации в корыстные побуждения преступного поведения способствовали правовой вакуум, правовой нигилизм и беспрецедентная государственная бесконтрольность. В одном из официальных обращений к Президенту РФ Ельцину министр финансов РФ в начале 1995 г. писал: «... такого слабого контроля со стороны государства за своими собственными финансами в истории России еще не было»169.
Кратко проанализируем попытки властей измененить сложившееся положение. В феврале 1996 г. был создан Межведомственный совет по государственному финансовому контролю, обеспечению своевременности и полноты сбора налогов и других платежей в федеральный бюджет. Реальные результаты не достигнуты. В июле 1996 г. издан Указ Президента РФ «О мерах по обеспечению государственного финансового контроля», который возлагался на Счетную палату РФ, Центральный банк РФ, Минфин России, Госналогслужбу России, Государственный таможенный комитет РФ, Федеральную службу России по валютному и экспортному контролю, контрольно-ревизионные органы исполнительной власти. Результаты те же. Крупные неплательщики налогов оказались недосягаемыми. Тогда пошли по испытанному пути — под видом «упрощения» переложить бремя государственной беспомощности и бездействия на граждан, увеличив и даже умножив налоги на физических лиц (Указ Президента от 18 августа 1996 г. «Об упорядочении сбора подоходного налога и страховых сборов с физических лиц»). Возмущение общественности и специалистов заставило Президента РФ в сентябре 1996 г. отменить новый грабительский указ. После этих неудач Указом Президента РФ «О Временной чрезвычайной комиссии при Президенте Российской Федерации по укреплению налоговой и бюджетной дисциплины» создана ВЧК из высших лиц государства с широкими дискреционными полномочиями. Однако и она не могла справиться с крупными неплательщиками налогов. В данном случае не выполняются не только административные или финансовые нормы, но и законы уголовные, тем более что проблема неплатежей и неуплаты налогов «на 90% проблема воровства»170.
Особое место в реальной (а не регистрируемой) экономической преступности занимает уникальный по своим криминальным возможностям механизм приватизации. Она началась еще в СССР и достигла апогея в России171. Программа цивилизованного и более или менее правового перехода к рынку, разработанная специалистами, осталась невостребованной172.
В соответствии с Законом СССР «О собственности в СССР» 1990 г. распоряжаться и управлять государственным имуществом от имени народа стали соответствующие Советы народных депутатов, а фактически — директора предприятий на основе полного хозяйственного ведения. Российские власти в Законе РСФСР от 25 декабря 1990 г. «О предприятиях и предпринимательской деятельности» пошли дальше и вопрос о хозяине решили однозначно: и директор государственного завода, и президент акционерного общества, и владелец частной фирмы стали предпринимателями, получившими право формировать производственную программу, выбирать поставщиков и потребителей, устанавливать цены, заниматься внешнеэкономической деятельностью, управлять предприятием, нанимать и увольнять работников, назначать самим себе зарплату и т.д. Правительство осознавало, что директора будут богатеть, а предприятия — беднеть173.
Оказавшись фактическими владельцами предприятий, бывшие красные директора не были заинтересованы в развитии и поддержании производства, так как оно им юридически не принадлежало. Но, имея право создавать при госпредприятиях частные и получастные фирмы, они «перекачивали» туда львиную долю доходов предприятия, его недвижимость и другое имущество. Разрушенное производство с устаревшим оборудованием уже ничего не стоило, и Госкомимущество продавало предприятия по бросовым ценам тем же директорам, другим нуворишам и организованным преступникам, получая за это 4% от сделки.
Закон РФ от 19 ноября 1992 г. «О несостоятельности (банкротстве) предприятий» позволял ускорить приватизацию. Госкомимущество в его развитие создало Федеральное управление по делам о несостоятельности (ФУДН), которое стало заниматься не предотвращением банкротств предприятий, как предписывалось в правительственном положении о нем, а их разорением. Введя подзаконный и широко толкуемый критерий «неплатежеспособное предприятие» и руководствуясь революционным принципом «как можно скорее ликвидировать или приватизировать государственные предприятия», ФУДН в условиях массовых неплатежей объявляло перспективные и конкурентоспособные предприятия неплатежеспособными, в связи с чем поставщики и должники прекращали с ними отношения, чем делали их действительными банкротами и подталкивали к самоликвидации, которая проводилась келейно, без судебного разбирательства.
Перевод командной экономики в рыночную в тяжелых бюджетных условиях путем ускоренной продажи нерентабельных предприятий был необходим, но, как показала проверка Счетной палаты РФ, неплатежеспособными были объявлены, например, более 40 заводов авиапромышленности, авиационных, моторостроительных, агрегатных, приборостроительных предприятий с уникальными передовыми технологиями. 70% предприятий, признанных неплатежеспособными, относились к пяти стратегическим областям промышленности, в том числе 261 предприятие Госкомоборонпрома. Ущерб от такой приватизации огромен. По мнению американских экспертов, при применении критерия ФУНД к предприятиям США 80% из них могли быть признаны банкротами. За свою работу ФУДН получало 20% от проданных банкротов, и его сотрудники были кровно заинтересованы в этом174.
Главная экономическая, социальная и криминологическая проблема состояла не в том, что фабрики, заводы и другие предприятия ушли из собственности государства в частные руки, а в том, что эти «частные руки» в силу своего криминального происхождения абсолютно не думали об интересах страны и народа, часто ничего не понимали в специфике работы оказавшихся у них во владении предприятиий и, самое главное, не имели никакого стремления понять. Их мотивация была одна: получение «скорых бабок», а все остальное пусть пропадает пропадом. И реализовывалось это путем перепродажи дармовой собственности по возможно более высокой цене (хорошо, если эта собственность попадала в руки толковых людей), сдачи зданий предприятий в аренду под склады, базы и магазины, продажи оборудования в металлолом и т.д. Промышленность страны с ее уникальными и даже стратегически важными производствами разрушалась, социальная сфера сбрасывалась со счетов, квалифицированные кадры выгонялись на улицу, подготовка молодых кадров рабочих профессий фактически прекратилась. Страна выживает на выкачивании своих сырьевых ресурсов (которые не безграничны) и на импорте промышленных и продовольственных товаров вплоть до пуговиц. У отечественной, в прошлом хорошо развитой, промышленности почти нет будущего. Молодые люди, брошенные на произвол судьбы, на каждом шагу убеждаются в том, что честным трудом выжить «в этой стране» нельзя. А многие кроме преступного бизнеса ничего не знают и не умеют. Вот в чем главная политическая, экономическая, социальная и криминологическая проблема криминальной приватизации. Эту проблему нельзя решить с помощью уголовного наказания людей, бросившихся в крайность от ненависти к разрушителям страны и судеб народа.
Выживание государства в условиях массового казнокрадства толкало его руководство на систематическое придумывание новых правил игры, позволяющих обирать собственный народ и дееспособные предприятия. Обесценивание вкладов населения в Сбербанке, замораживание валютных средств предприятий, которые фактически были растрачены государственным Внешэкономбанком, введение налога на положительную курсовую валютную разницу, когда курс рубля катастрофически падал по отношению к доллару, установление более 30 других налогов и предоставление налоговых льгот «своим» предприятиям делали невыгодным производство и честное предпринимательство. Предоставление предприятиям различных льгот являлось обстоятельством особо криминогенным. Во-первых, решения о льготах принимались келейно и, как правило, сопровождались коррупцией. Во-вторых, предоставление льгот одним предприятиям возможно лишь за счет других и за счет снижения доходной части бюджета. В-третьих, «льготники» получали непомерные доходы, из-за которых велись кровавые разборки. Вспомним хотя бы взрыв на Котляковском кладбище в Москве как результат дележа льгот «афганских» фондов.