Файл: Лунеев В.В. Преступность XX века_ мировые, региональные и российские тенденции (2-е издание, 2005).doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 13.10.2020
Просмотров: 11339
Скачиваний: 219
Авторы разработали сравнительную таблицу о возможных мерах уголовного наказания, относящегося к «беловоротничковым» и уличным преступлениям. Расхождения разительные. Например, в отношении 477 крупных фирм-производителей, привлеченных за преступления, в 76% случаев не было предпринято никаких санкций, в 21% были наложены штрафы и лишь 2,4% всех нарушителей подверглись уголовному преследованию1. Суды в качестве смягчающих обстоятельств нередко приводят то, что огласка о преступлениях фирмы и так повредила ее репутации, что скажется на занятости населения (хотя бы как-то о народе думают). Таким образом, слова о равенстве всех перед законом и судом в США, как и в России, являются фактически декларативными. Хотя бесправие в России совершенно не сопоставимо с аналогичным явлением в США, но его формы совпадают. Вот что, например, пишут Н. Шовер и Э. Хохстетлер: «Принимая законы, касающиеся наказаний за кражу со взломом или грабеж, никто не консультируется с будущими взломщиками и грабителями. Совсем иное дело — более привилегированные преступники. Они и их представители играют активную роль в разработке законов и полномочий контрольных органов, ограничивающих их деятельность. Делая денежные пожертвования и используя социальные контакты, они добиваются доступа к законодателям, привлекая тем самым серьезное внимание к своей точке зрения»224. В России это делается проще — власть покупается на корню.
В США лишь по арестам отслеживаются подделка документов, фальшивомонетничество, мошенничество, присвоение и растрата имущества, покупка и управление имуществом, добытым преступным путем, — деяния, которые можно отнести к экономическим. По данным неполного числа агентств, с 1983 по 1992 г. эти деяния увеличились на 25%, в том числе присвоение и растрата— на 51,8%. Общая доля арестов за эти деяния составляет 4,7% в структуре всех арестованных.
По данным ООН, в С Ш А в 1 9 9 9 г. учтено 17 300 присвоений. С 1 9 9 5 г., когда были впервые представлены данные об этом деянии, они увеличились на 11,6%.
В Германии учитываются мошенничество, злоупотребление доверием, присвоение имущества, подделка документов и должностные преступления. Их доля в 1990 г. достигла 10,6% от всех зарегистрированных деяний. Тенденции их разные. Подделка документов, например, с 1953 г. Увеличилась в 3 раза, а присвоение имущества сократилось на 30,6%. Очень низок уровень должностных преступлений, а их удельный вес не превышает 0,05%.
В Японии в рамках нарушений Уголовного кодекса учитываются растраты и взяточничество. Их удельный вес невелик. За пределами Уголовного кодекса учитываются нарушители специальных законов, касающихся финансов и экономики (налоговых, таможенных, инвестиционных, земельных, строительных, недобросовестной конкуренции и др.). Их динамика неустойчива. В 1992 г. в ведение государственного обвинителя было передано 1 286 нарушителей, что в 2 раза с лишним больше, чем в 1 9 9 1 г., и на 30% меньше, чем в 1985 г. Величина причиняемого ущерба этими нарушениями во много раз превосходит ущерб от краж.
В Японии, по данным Пятого, Шестого и Седьмого обзоров ООН, в 2000 г. было учтено 1 553 присвоения имущества. С 1990 г. они снизились на 10%.
Наиболее полные данные об экономических преступлениях можно получить в статистических сборниках Франции. По старому законодательству, действующему до 1994 г., в них был целый раздел «Мошенничество. Финансовые и экономические преступления». Он состоял из трех следующих подразделов: мошенничество, подделка и подлог (11 составов), экономические и финансовые преступления (9 составов) и нарушения законодательства о чеках (3 состава). В 1991 г. было зарегистрировано 551 810 этих деяний. Их доля в структуре преступности составила 15,1%. По сравнению с 1990 г. они увеличились на 2,7%.
Несмотря на изменение законодательства 1 9 9 2 г., криминальная статистика Франции отслеживает различные группы и виды преступлений с 1949 г., в том числе правонарушения в сфере экономической и финансовой деятельности. В 1949 г. их было зарегистрировано 67 725, а в 1983 г. — 814 659, что по отношению к 1949 г. составило 1 202,9%. Рост — в 11 раз. После этого пикового года экономическая преступность снижалась и в 2000 г. составила 352 164 деяния. Тем не менее по сравнению с 1949 г. она возросла до 520,0%.
Приведенные данные об экономических преступлениях в России и других странах свидетельствуют о том, что статистика их неполна и несопоставима. Но общий уровень их фактически велик, а динамика не так уж благоприятна, как может показаться на первый взгляд. По оценкам специалистов, в США ежегодно потери от преступности корпораций превышают 200 млрд долл., а от компьютерных преступлений — 6 млрд. В Великобритании компьютерные преступления обходятся в 2 млн фунтов стерлингов в день225. Во Франции общий ущерб от экономических преступлений вдвое превысил совокупный бюджет МВД, юстиции и здравоохранения, ежегодные потери от неуплаты налогов составляют 60 млрд франков, а в ФРГ — 16 млрд марок226. Кроме материального ущерба рассматриваемые преступления причиняли большой физический вред, связанный с нарушением техники безопасности и законов об охране здоровья, а также с выпуском недоброкачественных продуктов питания и медикаментов. Сотни тысяч людей погибли, получили увечья, травмы, отравления, стали нетрудоспособными. В России, например, в 1994 г. от травм на производстве потеряли трудоспособность 300 тыс. человек и погибли 6 770, а в 1996 г., соответственно, 360 тыс. и 7 600. Этот ущерб в криминальной статистике обычно не отражается. Системных данных по этому вопросу по отдельным странам и миру в целом нет.
§ 4. КОРРУПЦИЯ
Экономические преступления являются исключительно значимой частью корыстной преступности. Аналогично положение коррупции и в структуре самих экономических деяний. Причем те особенности, которые характерны для экономической преступности (высокое общественное положение субъектов ее совершения; изощренно-интеллектуальные способы их действия; огромный материальный, физический и моральный ущерб, ими причиняемый; исключительная латентность экономических посягательств и снисходительное отношение властей к этой группе преступников), в коррупции доведены до апогея.
За последнее столетие о коррупции в мире написаны горы фундаментальных книг и статей, проведены сотни содержательных международных и национальных конференций, парламентских слушаний и «круглых столов», разработаны международные и региональные конвенции, руководящие принципы, типовые договоры, рекомендации о мерах предупреждения коррупции и борьбы с ней227. Посильный вклад в разработку этой проблемы пытался внести и автор этих строк путем осуществления собственных исследований, организации ряда оригинальных разработок российских криминологов и экономистов по грантам Московского исследовательского центра по проблемам организованной преступности и коррупции и проведения под эгидой Института государства и права РАН и названного центра пяти международных и российских конференций («круглых столов») по актуальным проблемам коррупции228. Автору даже пришлось принимать непосредственное участие в квазиэкспериментальном изучении изощренных коррупционных технологий Департамента муниципального жилья г. Москвы (его аббревиатуру «ДМЖ» народ расшифровал по-своему, объективно) при регистрации недвижимости через паразитические посреднические структуры, которых в Москве пруд пруди229.
Коррупцией озабочены и политики, и правоохранители, и ученые, и весь народ. Многие политические деятели разных стран с помощью пылких речей о борьбе с ней сделали блестящую карьеру. Поэтому сказать по этой проблеме что-либо абсолютно новое представляется почти невозможным. Тема заезжена вдоль и поперек. Но коррупция вновь и вновь, как зловещий феникс, возрождается на пути развития мирового сообщества, стран, народов, законодателей, правительств, правоохранительных органов и научных учреждений. Объяснение такой неиссякаемой национальной и мировой озабоченности очевидно: практических сдвигов в борьбе с коррупцией очень мало или почти нет как в мире в целом, так и в отдельных государствах, особенно в нашей стране. Между декларациями властей о их честности, стремлении беспощадно бороться с коррупцией и коррупционными реалиями существует огромная и все расширяющая пропасть, указывающая на непрекращающийся рост масштабов государственного лицемерия.
Российскую коррупцию очень условно можно разделить на мелкую (низовую, повседневную) и крупную (вершинную, элитарную). Между ними нередко существуют отношения взаимной зависимости, обусловленности и общности централизованного, патерналистского, иного организационного или социально-психологического характера. Первая повседневно высасывает материальное благосостояние людей, вторая неустанно заглатывает огромные куски государственной и частной экономики. А вместе они беспощадно разрушают правовые основы общества и государственную власть. Коррупция разных форм свидетельствует о полном безразличии государственных должностных лиц к общественной пользе, закону, народу. Она представляет собой симбиоз необоснованной монополии власти, дискреционных полномочий чиновников и отсутствия их жесткой правовой подотчетности и подконтрольности.
Элитарная коррупция характеризуется высоким социальным положением субъектов ее совершения; изощренно-интеллектуальными способами их действия; огромным материальным, физическим и моральным ущербом; исключительной латентностью посягательств; снисходительным, и даже бережным, отношением властей к этой группе преступников. Дело в том, что коррупционные действия «наверху», как правило, совершаются в очень сложных специфических и конфиденциальных видах государственной деятельности, где непрофессионалу разобраться трудно. «Там» коррупция имеет высочайшую приспособительную способность, она непрерывно мимикрирует, видоизменяется, совершенствуется, самозащищается. Коррупция элитарная, имея особо скрытый и согласительный характер, в условиях доминирующей жесткой алчности и продажности властей взаимовыгодна и берущим, и дающим. И хотя страдают от нее и государство, и общество, но эти страдания как бы виртуальны, невидимы и опосредованы. Коррумпированная бюрократия умна, образованна, богата и имеет власть. Латентность своих действий — ее основная забота, которая строится на «классовой» взаимопомощи.
Коррупция, как правило, не влечет за собой жалоб, так как виновные стороны получают выгоду от незаконной сделки. Даже вымогательство взятки не всегда будет обжаловано, поскольку люди в различных странах не питают доверия к процессу борьбы с коррупцией. И для этого есть достаточно оснований, объективных и субъективных, отечественных и международных. Поэтому нигде нет сколько-нибудь полных или хотя бы репрезентативных данных об этом явлении, еще меньше виновных лиц, предстающих перед уголовным судом, и лишь единицам из них, причем самой низшей категории, назначается реальное уголовное наказание.
Ядром коррупции можно назвать взяточничество. Однако даже это деяние, кроме как в Белой книге о преступности в Японии, не значится ни в одном из ежегодников криминальной статистики ведущих стран мира. В США взяточничество учитывается по арестам подозреваемых и обнародуется лишь в общей графе «Все другие преступления»230. Выделить арестованных взяточников невозможно. В то же время в главах федерального законодательства страны «Дача взятки, подкуп и конфликты интересов» и «Публичные должностные лица и служащие» имеется более 10 норм, предусматривающих уголовную ответственность за различные формы взяточничества, а в 1989 г. был принят дополнительный закон о борьбе с коррупцией. Каждый штат имеет собственные законы, направленные на борьбу с коррупцией.
Во Франции взяточничество «запрятано» в графе «Другие экономические и финансовые преступления», в Германии — в графе «Должностные преступления», в Англии и Уэльсе в числе подлежащих регистрации преступлений также нет сведений о коррупции чиновников, ответственность за которую может наступать по общему и статусному праву. В Японии эти сведения публикуются отдельной строкой, но не в числе учтенных преступлений, а в общем числе подозреваемых лиц, чьи дела были рассмотрены государственным обвинителем. В 1989 г, например, было выявлено 426 лиц, или 0,02 % от всех подозреваемых, а в 1992 г., соответственно, 392 и 0,01%.
В России общие сведения о коррупционных преступлениях публикуются. ГИЦ МВД РФ в 1993—1996 гг. отслеживал отдельно также коррупцию государственных служащих по их должностному положению. Однако эти данные вопреки требованиям Закона РФ «О государственной тайне» имели гриф «секретно». Власти не только с большой неохотой отдают «своих» коррупционеров правосудию, но и не желают обнародования статистических показателей. Аналогичная практика была еще в СССР.
По данным всех обзоров ООН, удельный вес взяточничества в 1970— 1990 гг. не превышал 1% в структуре 1 0 — 1 2 видов преступлений, отслеживаемых международным сообществом. В 1986—1990 гг. оно увеличилось в мире на 8 % . Иных данных в обзорах нет. Непосредственное обращение к ответам стран Северной Америки и Европы на вопросник ООН к Четвертому обзору которые автор получал как эксперт этого обзора, не изменили наши предположения. Некоторые страны (Канада, США, ФРГ и др.) вообще не заполнили графу о взяточничестве и коррупции (Bribery and/or corruption).
Большинство стран и территорий (Англия и Уэльс, Франция, Италия, Швеция, Греция, Швейцария, Испания, Финляндия и др.) привели сведения о лицах, привлеченных к уголовной ответственности за взяточничество или осужденных. И лишь некоторые государства (Болгария, Турция, Румыния, Польша, Норвегия, Израиль, Чехия, Австрия) сообщили о зарегистрированных полицией случаях коррупции. По этим данным, наиболее высокий ее уровень наблюдается в Румынии, Турции, Испании, Польше, Чехии, а самый низкий — в Англии и Уэльсе, где в 1986 г. не привлекался ни один человек, а в 1990 г. — всего один, но и тот не был осужден. В девяти странах из 18, представивших необходимые сведения, взяточничество в 1986—1990 гг. увеличивалось, а в остальных — уменьшалось.
Судя по данным Пятого, Шестого и Седьмого обзоров (1990—2000 гг.), положение с информацией о взяточничестве в мире не изменилось. Она осталась такой же скудной и неполной. Из развитых стран только Япония представляет в ООН сведения о взяточничестве. По этим данным в 1990 г. было зарегистрировано 190 случаев взяточничества, а в 2000 г. — 100, или 0,08 деяния на 100 тыс. населения. США, Англия и Уэльс, Франция, Германия и другие страны никаких данных о взяточничестве вообще не представляют. В списке государств, представляющих такие данные, значатся Россия, другие страны СНГ и Прибалтики, Восточной Европы и Азии. Согласно этим данным, создается впечатление, что в европейских и североамериканских странах взяточничества и других форм коррупции нет. Но это ложь в форме умолчания.
В связи с этим показателен случай, происшедший на Десятом конгрессе ООН (Вена, 2000 г.), где был распространен доклад Trasparency International о коррупции в мире, в котором Дания стояла на первом месте с показателем 10. Он означал отсутствие коррупции, а показатель 0 предполагал абсолютную коррупцию. Эксперт из Дании (скорее всего, независимый), выступая на пленарном заседании, сказал, что эти данные не правдивы. В Дании достаточно коррупции.