Файл: Лунеев В.В. Преступность XX века_ мировые, региональные и российские тенденции (2-е издание, 2005).doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 13.10.2020
Просмотров: 11356
Скачиваний: 219
За номенклатурными преступниками на международный уровень стали выходить полукриминальные и криминальные коммерческие предприятия, чаще всего возглавляемые ставленниками той же номенклатуры, и только потом — «воры в законе» типа Япончика (В. Иваньков) и другие уголовные группировки, о которых больше всего сейчас и пишут на Западе.
Объективная оценка опасности российской транснациональной организованной преступности показывает, что наибольшую угрозу она представляет не столько западным странам, сколько своему Отечеству. Более того, Россия оказалась недостаточно подготовленной для борьбы с организованной преступностью других стран. В одном из документов Всемирной конференции по организованной преступности не без основания отмечалось: «Преступные группы стремятся проникнуть в экономику стран, находящихся на переходном этапе, не только вследствие ее потенциала, но и из-за того, что это сопряжено с меньшим риском для них»401. В Следственном управлении ФСБ России в 1995 г., например, расследовалось крупное дело о контрабанде наркотиков, которой занимались жители России, Украины, Беларуси, Нидерландов и ряда африканских стран. Преступники, используя слабый контроль в нашей стране, пытались провезти из Нигерии в Нидерланды через Россию 4 т наркотиков402. Преступление было пресечено, и ясно, что оно было не первой и не последней попыткой транснациональной преступной организации. Исследование проблемы организованной преступности, связанной с наркоторговлей, в Московском исследовательском центре свидетельствует о неуклонном расширении этой преступной деятельности403.
Россия открыла уникальные возможности для транснациональной организованной преступности. Они укладываются в несколько «нет» и несколько «есть».
В России в 90-е гг. практически не было необходимых законов о борьбе с организованной преступностью вообще, а с транснациональной в особенности; законов, преследующих за отмывание «грязных» денег; надежно р а -ботающей правоохранительной системы; жесткого валютного, финансового, банковского, налогового и иного экономического контроля, хорошо обустроенных границ и четко налаженной таможенной и миграционных служб; государственного осознания опасности «своей» и «чужой» транснациональной организованной преступности; политической воли для борьбы с ней. Многое из перечисленного сохраняется и до сих пор.
В России есть огромные природные и иные ресурсы; не поделенная государственная собственность; высокие технологии вооружений и средств массового уничтожения, включая химические и ядерные материалы; незаполненный рынок для незаконных товаров и услуг; беспрецедентная продажность государственных чиновников, в том числе в системе уголовной юстиции; нищенское положение значительной части населения; масса выброшенных государством людей, в том числе высококлассных специалистов, желающих выкарабкаться из бедности любым путем; боязнь властей, некоторых политических и общественных деятелей прослыть «авторитарными» и установить жесткий социально-правовой контроль над криминальной экономической деятельностью. Как справедливо отмечалось в международных документах Всемирной конференции по организованной преступности, «в странах, в которых ранее существовали тоталитарные системы, отмечается большое нежелание принимать какие-либо меры, которые... связаны с новым введением контроля над обществом»404.
Все сказанное давно оценили американская и итальянская мафия, колумбийские картели, японская якудза, китайские «триады», азербайджанские, армянские, грузинские, прибалтийские, турецкие, вьетнамские, корейские преступные организации, а также многие западные коммерческие фирмы, не отличающиеся хорошей репутацией, которые бросились ловить рыбу в мутной экономической и юридической воде России.
Осознание реальных масштабов и общественной опасности, создаваемой организованной преступностью в России и других странах, остается актуальной задачей властей и народа405. Как бы трудно оно ни проходило, однозначность решения этого вопроса очевидна. Суть его можно свести к трем важнейшим установлениям: адекватной криминализации организационной деятельности, перекрытию каналов легализации преступно нажитых средств, законообусловленному подрыву экономического могущества организованной преступности. Вступление России в Совет Европы облегчает принятие таких решений, так как мы обязаны привести наше законодательство в соответствие с европейскими установлениями. Однако серьезных подвижек в этом как не было, так и нет. Россия подписала многие европейские и ооновские конвенции о борьбе с организованной преступностью и коррупцией, но они остаются нератифицированными и нереализованными в действующем законодательстве, на основе которого осуществляется борьба с этими видами организованной преступной деятельности.
ТЕРРОРИЗМ
§ 1. К ПОНИМАНИЮ ТЕРРОРИЗМА
Термин «терроризм» происходит от латинского слова terror — страх, ужас. Как социально-политическое явление и общественно опасное деяние терроризм имеет многовековую историю. Его обыденное и юридическое понимание с течением времени изменялось и расширялось, но основная его суть — наведение страха и ужаса на власть и население путем совершения жестокого насилия и угроз насилием с целью запугивания, устрашения, подавления властей, политических противников и конкурентов и навязывания им своей линии поведения — остается практически неизменной. Террологи отмечают, что в литературе приводится до 100 определений терроризма, но все они, как правило, имеют два основных признака собственно террористических действий — насилие и его необходимое следствие — устрашение. Использование крайнего насилия и угрозы его применения для достижения публичных или политических целей является наиболее распространенным определением терроризма в мировой и отечественной литературе. Тем не менее общепринятое понятие терроризма пока не выработано.
Терроризм в широком понимании многолик. Он вбирает в себя самые разные формы террористической деятельности — от политической, идеологической, националистической, сепаратистской, религиозной и даже так называемой партизанской борьбы до разовых кровавых криминальных акций; от вынужденной порой борьбы против угнетения, за свое выживание до зверского уничтожения ни в чем не повинных людей в узкокорыстных и политических интересах. Именно поэтому общемировое юридическое и политическое понимание его до сих пор не выработано. Тем более что после окончания холодной войны он стал трансформироваться, приобретая при этом не только политическую, но и религиозную направленность. Параллельно терроризм стал распространяться в сферы экономики, бизнеса и другие общественные отношения, в том числе криминальные. Сегодня никто не застрахован от террористического нападения, включая самых охраняемых людей в мире — монархов, президентов и глав правительств, руководителей банков, корпораций, компаний и др.
Лига Наций еще в 1934 г. после убийства короля Югославии Александра и министра иностранных дел Франции Л. Барту поручила Комитету экспертов сформулировать понятие терроризма и подготовить конвенцию по предотвращению актов терроризма и борьбе с ним, но начавшаяся Вторая мировая война отодвинула реализацию этих решений. В послевоенное время Генеральная Ассамблея ООН приняла более 20 конвенций, резолюций и деклараций о национальном, региональном и международном терроризме (воздушном, морском, технологическом, ядерном и ином), но так и не смогла дать более или менее приемлемое определение406. В своем первом анализе терроризма в 1972 г. секретариат ООН констатировал существование в мире главным образом таких форм терроризма, которые проистекают от нищеты, безысходности, бед и отчаяния, побуждающих некоторых людей жертвовать человеческими жизнями, включая свои собственные, в стремлении добиться радикальных перемен для притесняемых групп населения, а иногда и целых народов.
В рекомендациях Восьмого конгресса ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (Гавана, 1990 г.) констатируется: «Начиная с первого исследования международного терроризма, проведенного ООН в 1972 году, международное сообщество до сих пор не может достигнуть согласия в отношении общеприемлемого содержания термина «международный терроризм»407.
Основной трудностью для международного сообщества при выработке однозначного толкования терроризма было прямое или косвенное признание справедливости борьбы народов за свое освобождение (независимость, суверенитет) при наличии противоречивых международно-правовых принципов (право наций на самоопределение, с одной стороны, и нерушимость существующих границ — с другой). Не способствовало выработке единого понимания и использование разными странами двойных стандартов при оценке действий тех или иных национальных, религиозных, политических и социальных групп населения. Руководство отдельных стран в угоду своим политическим или экономическим притязаниям и выгодам при оценке действий террористических образований, использующих крайнее насилие для достижения политических, сепаратистских, националистических и религиозных целей, в одной стране признает их либо борьбой за свободу, либо терроризмом.
Такая двойственность была особенно характерна в период жестокого противостояния в холодной войне двух мировых систем — социализма и капитализма. Более того, они широко использовали террористические методы борьбы друг с другом, а также в целях свержения неугодных режимов или их лидеров. Эти различия оценок и двойные стандарты в той или иной мере сохраняются до настоящего времени, хотя холодной войны давно уже нет. Инерция не остановлена. Одним из последних примеров международного двуличия может служить разная оценка насильственно-террористической практики сербов и косовских албанцев в бывшей Югославии. Аналогичные подходы применялись и применяются к другим странам, например на Ближнем Востоке (Израиль, Палестина), в Ираке во время его оккупации американскими и английскими войсками. Даже оценка очевидного дикого кровавого террористического акта в России (Беслан, сентябрь 2004 г.) не была в западном мире однозначной408.
Народы стран, подвергшихся вооруженному насилию, нередко по-своему осознают, кто для них является террористом: те, кто под флагом борьбы с терроризмом осуществляет ковровые бомбардировки их территории, разрушая экономику и уничтожая мирных жителей, или те, кто путем жестокого насилия отстаивает свои националистические, сепаратистские или религиозные интересы. Таким разночтениям можно было бы не придавать большого значения, если бы они не были особо криминогенными и террогенными.
При всей противоречивости подходов определенные сдвиги на пути к взаимопониманию есть. Окончание холодной войны и интенсивный процесс глобализации терроризма в последние годы все чаще приводят мировое сообщество к единству взглядов по вопросу о недопущении насильственных террористических методов для достижения любых политических, национальных, религиозных и тем более сугубо криминальных целей. Но данное единство пока не закреплено в международном праве409. И эта констатация не может запретить борьбу людей (иногда многолетнюю и многовековую) за политическую, социальную, национальную и религиозную справедливость, что при определенных условиях может вылиться в радикализм, экстремизм, насилие и терроризм. Лобовое военное насилие против таких «борцов» и поддерживающего их народа, как показывают события на Ближнем Востоке и в других регионах, лишь загоняют болезнь вглубь. Выход лежит в переговорном процессе и поиске компромиссов. Но озлобившиеся друг на друга стороны к принятию таких решений, как правило, не готовы.
Терроризм обычно делится на государственный и внутренний («частный»). Эти формы используются как в международных, так и во внутренних целях. Некоторые авторы классифицируют его на государственный, международный и внутренний410. Все эти деления условны, поскольку в их основе лежат разные классификационные признаки. Но при всех их недостатках различные систематизации терроризма позволяют увидеть многие сферы его распространения.
Государственный терроризм предполагает террористическую деятельность самого государства против внутренних политических противников и в отношении иностранных государств для решения внутриполитических и внешнеполитических задач. Субъектом данного вида терроризма (а точнее, террора) выступают государства и их различные структуры. Внешний, или международный, государственный терроризм, наибольшее распространение после Второй мировой войны получил между идеологически противоборствующими странами, а также среди развитых стран против развивающихся и других государств в целях военно-политической экспансии территорий и расширения зон влияния.
В резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 39/159 1984 г. «О недопустимости политики государственного терроризма и любых действий государств, направленных на подрыв общественно-политического строя в других суверенных государствах», а также в последующих документах ООН эта деятельность получила международное осуждение, и многие государства постепенно стали от нее отказываться. Но это совершенно не сдерживает США, которые, несмотря на осуждение мирового сообщества и при отсутствии санкций ООН с середины XX в. до настоящего времени реализуют свои глобалистские интересы с помощью вооруженного насилия. Так они действовали, например, против Филиппин, Кореи, Лаоса, Вьетнама, Камбоджи, Ливана, Ливии, Панамы, Никарагуа, Кубы, Сомали, Руанды, Гаити, Восточного Заира, Югославии, Ирака. На очереди другие страны. Реализуются и иные формы вмешательства (информационные, финансовые, идеологические) во внутренние дела различных стран в собственных национальных интересах. Борьба за зоны влияния и жизненные ресурсы нередко осуществляется с помощью модифицированного (под предлогом установления демократии и борьбы с терроризмом) государственного терроризма411.
Следующей формой государственного терроризма является прямая, но тайная поддержка (финансирование, предоставление оружия, баз для обучения террористов, укрытие их от возможного наказания и т.д.) некоторых стран с военными диктаторскими режимами (например, Афганистан во время начала правления талибов) террористическими организациями в собственных политических интересах. Этот вид государственного терроризма также получил международное осуждение. Против таких стран (Ливия, Ирак и др.) применялись жесткие международные политические, экономические и иные санкции.
Международный терроризм может быть осуществлен двумя субъектами — террористическими государствами (государствами, поддерживающими терроризм) и международными террористическими организациями типа Аль-Каиды Бен Ладена, которые в настоящее время представляют основную опасность. В литературных источниках называется около 100 террористических структур различного толка. К ним можно отнести такие террористические формирования как «Серые волки» (Турция), «Красные бригады» (Италия), «ИРА» (Англия), «ЭТА» (Испания), «Фронт национального освобождения Корсики» (Франция), «Хамас» (Палестина, Израиль), «Хезболла» (Ливан), «Братья мусульмане» (Египет, Сирия, Саудовская Аравия), « А у м Синрикё» (Япония), «Арийские нации» (США), «Вооруженная исламская группа» (Алжир, Франция), «Военно-спортивная группа Гофмана» (ФРГ), чеченские группировки (Россия) и многие другие412.
Между этими субъектами международного терроризма существуют различные формы преступного сотрудничества. И если внешний государственный терроризм (в своем изолированном виде) более или менее контролируем, то преступная деятельность международных террористических организаций в условиях глобализации, расширяющейся свободы передвижения, интенсивных миграционных и коммуникационных процессов отслеживается трудно. Более того, различные международные террористические организации, располагающиеся на территориях многих государств, имеют тенденцию к политическому, организационному, материальному и финансовому взаимодействию, что делает их еще более угрожающими. Особую опасность международный терроризм представляет не столько для отдельных стран, сколько для международного правопорядка и международных отношений в целом.
Доминирование радикальных мусульман в международной террористической деятельности актуализирует вопрос о причинах резкой активизации исламизма. В этом вопросе нет единства мнений. Разные специалисты толкуют это как столкновение христианской и исламской цивилизаций в условиях идущей глобализации и дисбаланса мирового развития; как противоречие «догоняющей модернизации»; как демографические диспропорции; как инструментальное использование ислама в виде мобилизующей идеологии; как внутренне обусловленный радикализм ислама; как формирование исламского мирового порядка; как скоординированную активность в глобальном масштабе; как издержки «духовного возрождения» мусульман и т.п.413 Все эти причины в той или иной мере схожи или близки между собой. Они отражают существующую неравномерность развития государств в мире в условиях идущей глобализации, в которой мусульмане не видят для себя достойного места. И это дает основание для выделения особого вида терроризма — исламского, причем не только международного, но и внутреннего.