Файл: Лунеев В.В. Преступность XX века_ мировые, региональные и российские тенденции (2-е издание, 2005).doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 13.10.2020
Просмотров: 11340
Скачиваний: 219
К великому сожалению, социально-экономические причины и проблемы социальной справедливости мало где анализируются. В одном из докладов Национальной комиссии США по терроризму под заголовком «Приближающаяся угроза международного терроризма»469 еще в конце 1999 г. почти провидчески (за два года до событий 11 сентября 2001 г.) говорилось, что террористические организации -«основаны на идеологической близости и общей ненависти к Соединенным Штатам». Правда, эта ненависть не внутренняя, а зарубежная. Но в основе ее тоже лежит кричащее социальное неравенство, объективно не обусловленное рыночной экономикой, а связанное с грабительской политикой транснациональных монополий.
Диагностика этиологии и прогнозирования террористической деятельности против США, видимо, была правильной, но причина этой ненависти не только не устраняется и не минимизируется, но и замалчивается. Более того, ненависть к США после этой констатации усугубилась военными действиями американцев в Югославии, Ираке и других странах, политикой продолжаемого государственного терроризма. Ирония судьбы заключается в том, что поиск причин ненависти считается непатриотичным. Поэтому основными причинами называют американские свободы, американское богатство, американский образ жизни, которые якобы вызывают зависть и ненависть. Этого нельзя исключать. Само же американское общество благодаря гигантскому развитию средств массовой информации и передовым технологиям остается практически закрытым от информации и мнения о себе других стран и народов. В связи с этим рядовые американцы мало знают о растущей ненависти к Америке во всем мире.
Но обратимся к некоторым относительно объективным американским и английским источникам. Два английских автора — 3. Сардар и М.В. Дэвис в своей книге «Почему люди ненавидят Америку?» беспристрастно на большом фактическом материале показывают причины этой ненависти. «Америка, — по их мнению, — превратилась в предмет страха и отвращения, основанного на конкретном опыте тех стран, которые испытали американское влияние...»470. В числе многих фактов они приводят подробный перечень под названием «Век военных вмешательств США...» за последнее столетие. Их было 134. Некоторые продолжались несколько лет. С учетом этого, ежегодно в среднем было 2—3 и более одновременных вмешательства во всех частях света.
Всемирно известный профессор Ноам Хомский, подвергая беспощадной критике американскую корпоративную систему экономики и политики, полагает, что США под флагом «глобализации» развязали сегодня классовую войну против народов мира471. Будучи ведущим критиком гимна о конкурентоспособности и справедливости американской рыночной экономики, он полагает, что конкуренция встречается на рынках довольно редко, а их большая часть контролируется огромными корпорациями, которые там безраздельно господствуют. Они же фактически являются тоталитарными организациями и действуют не по демократическим правилам. Могущественные правительства, особенно правительство США, насильственно навязывают народам мира торговые сделки, призванные облегчить корпорациям и богачам господство над национальной экономикой при отсутствии обязательств перед представителями этих наций. Он убедительно показывает, что США стали внедрять неолиберализм в экономике только после того, когда собственные компании с помощью государственной поддержки достигли высокой конкурентоспособности и были готовы задавить любого, тогда как другим странам они этого не позволяют. По его мнению, такие неолиберальные порядки (где прибыль ценится выше людей) и породили мощные политические и экономические кризисы от Восточной Азии до Восточной Европы и Латинской Америки.
Аналогичные взгляды высказывает лауреат Нобелевской премии Джозеф Ю. Стиглиц472, который полагает, что рынки неспособны сами решить все социальные проблемы. Неравенство, безработица — проблемы, в решении которых государству принадлежит важное место. Он убежден, что государство может и должно играть существенную роль, корректируя провалы рынка и обеспечивая социальную справедливость. Стихийный рыночный механизм, предоставленный самому себе, оставляет большому числу людей слишком мало ресурсов для выживания.
Подобные аргументы можно привести и по поводу внешнеполитического неолиберализма США, попирающего элементарную международную справедливость. Американский миллиардер Дж. Сорос в ряде книг подвергает серьезной критике международную политику США. Он пишет: «Власть в самой сильной державе на Земле оказалась в руках экстремистов, которые руководствуются одной из самых диких форм социального дарвинизма: жизнь есть борьба за существование, и мы должны в основном рассчитывать на силу, чтобы выжить»473.
Приведя высказывания известных людей Америки и Великобритании о мировой социальной несправедливости, автор этих строк озабочен не традиционной советской риторикой в отношении США, а необходимостью уяснить реальные причины террогенной ненависти к Америке: то ли она результат политической, экономической и социальной несправедливости в мире, в которой вклад США является самым весомым, то ли следствие действительно примитивной зависти к ее свободе и богатству (о чем официально говорится).
Российский либерализм в 90-е гг. себя также дискредитировал. Рольф Берндт из немецкого Фонда либеральной политики пишет, что и «в либеральных демократиях высокоразвитых индустриальных стран... проявляются опасные тенденции, которые нельзя недооценивать. Системы социального обеспечения... все отчетливее оказываются «бомбами замедленного действия», ставящими под угрозу жизненные шансы грядущих поколений... Наконец экономические возможности, которые свободный рынок мог бы предоставить, уменьшаются до такой степени, что постоянно высокий уровень безработицы окажется как бы неизменным явлением»474. Российские аналитики полагают, что у нас либерализм оказался столь же бессмысленным и беспощадным, как и русский бунт. Эти наши социально-экономические и политические несправедливости общеизвестны. О них много говорится и в России, и в мире475.
При оценке причин необходимо учитывать и то, что терроризм имеет многовековую историю и в послевоенное время он широко использовался многими государствами. Более того, некоторые его формы до последнего времени оправдывались международным сообществом существованием нищеты, безысходности, бед и отчаяния, которые побуждают некоторых людей к террору в целях радикальных перемен для притесняемых групп населения или целых народов. Лишь в последние годы пришли к некоему единству взглядов о недопущении террористических методов для достижения любых политических, национальных или религиозных целей. Но за этим должно последовать более справедливое состояние в мире. А его нет и не предвидится ни в экономике, ни в политике, ни в социальной сфере. Поэтому рассчитывать на затухание террористической войны пока не приходится. Нет даже каких-либо подвижек в преодолении двойных стандартов в отношениях между странами. Сохраняются противоречивые международные нормы о нерушимости границ и о праве наций на самоопределение.
Человеческому сообществу в предстоящие годы придется четко определиться в этих вопросах. Хотя сильные мира сего, стремящиеся проводить политику по принципу «разделяй и властвуй», которым выгодно дробить страны (например, Россию) на мелкие послушные государства, вряд ли захотят такой определенности. В этом плане Европейский союз для многих стран представляется спасительным. Но выживет ли он в условиях постоянного расширения и растущих противоречий между разными странами? Во всяком случае на сегодняшний день он является одной из успешных и относительно справедливых форм существования различных стран и народов в мире.
ГЛАВА 14КРИМИНАЛЬНОСТЬ ПОЛИТИЧЕСКОЙ И ПРАВЯЩЕЙ ЭЛИТЫ
§ 1. «ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ» ПРЕСТУПНОСТЬ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭЛИТЫ
Между уровнем преступности и состоянием нравственно-правовых устоев политической и особенно правящей элиты общества обычно регистрируется значимая прямая корреляционная зависимость. Она отражает общую причинную базу коррелируемых явлений, связь их криминальных состояний, и главное, устойчивую взаимообусловленность. Криминологическая обстановка в стране оказывает существенное влияние на уровень криминальности элитарных кругов, а противоправное и иное отклоняющееся поведение последних является серьезным криминогенным фактором в структуре причин преступного поведения граждан. Поэтому есть основания полагать, что чем выше уровень преступности в обществе, тем выше уровень криминальности элитных групп, и наоборот: чем выше криминальность элиты, тем выше уровень преступности среди всего населения той или иной страны. С криминологической точки зрения последняя взаимосвязь является наиболее важной.
В зависимости от исторических, национальных, религиозных, политических и других социокультурных традиций и предпосылок правового и противоправного поведения в каждой стране рассматриваемая взаимообусловленность может функционировать со значительными специфическими отклонениями. Однако в любом случае она остается прямой и относительно заметной, особенно между криминальностью правящей (управляющей) элиты и криминологической обстановкой в стране в целом. Она четко выражена в русской пословице: «Рыба гниет с головы». Бывший министр юстиции США Р. Кларк сформулировал это так: многие преступления отражают разрыв, существующий между нравоучениями, исходящими от правящих кругов, и реальной практикой. Они указывают на масштабы национального лицемерия476.
«Существует ли в природе честное правительство?» — задает риторический вопрос Дж. Черч, исследуя коррупцию в правящих кругах Колумбии, Индии, Франции, Италии, Испании, Мексики, Эквадора, Кении, Республики Корея, Японии и других стран477. Вывод один: можно говорить лишь о степени криминальности правящих и политических элит.
Применительно к криминальности властей человеческое сообщество не случайно изобрело ряд терминов: клептократия, лутократия и плутократия, которые включают в себя различные формы криминализации властной элиты. Клептократия (от греч. klepto — краду и kratos — сила, власть, господство) в самом широком понимании означает использование власти для обогащения. Лутократию (от анг. loot — добыча, награбленное, грабить и греч. kratos) можно толковать как грабеж народа, осуществляемый властью. Плутократию (от греч. plutos — богатство и kratos — сила, власть, господство), видимо, следует понимать как такую форму государственного устройства, при которой власть в стране принадлежит и формально, и фактически богатой верхушке господствующего класса (клана, преступного сообщества). Последний термин в российском понимании, скорее всего, является синонимом олигархического режима.
Этими терминами современная криминальность властей далеко не исчерпывается. Есть различные формы захвата и удержания власти478. Захват власти, осуществляемый современными политиками по форме вроде бы демократическим путем, а по сути — с помощью изощренных, грязных, серых, коррупционных, обманных и даже кровавых избирательных политических технологий. Эти термины, несущие за собой определенные методы, вошли в российский обиход в начале 90-х гг.479 Президентские выборы 1996 г. показали, что с помощью современных политических технологий во власть можно протащить любого, главное, чтобы было много денег. Телевидение, радио, пресса — приводные ремни политтехнологий. Они способны зомбировать огромные массы избирателей. Заменив политкорректных «имиджмейкеров» и «политконсультантов», современные политтехнологи в России успешно осуществляют свою деятельность, протаскивая во власть настоящих преступников, используя либо методы, находящиеся на грани криминальности, либо всевозможные криминальные формы. Если власть добывается с помощью «денежных мешков» и путем изощренных политтехнологий (она им же, по сути, будет принадлежать), то демократия на этом кончается. Поэтому можно прогнозировать, что в недалеком будущем политтехнологическая деятельность должна быть поставлена в жесткие рамки закона. А пока этого нет. Разные формы и виды криминала на выборах становятся почти нормой.
В последние годы появились относительно эффективные агрессивные политические технологии захвата власти с помощью давления «уличной демократии» путем покупки и обмана экстравертированных масс народа, особенно молодежи, в том числе обездоленной и криминальной, путем организации их бунта против действующих властей, претензии к которым всегда имеются (Сербия, Грузия, Абхазия, Украина, Киргизия, Узбекистан). Подобные «розовые», «оранжевые» и под иной броской символикой революции становятся закономерностью. И все это делается под лозунгом борьбы с коррумпированными властями (а они таковыми нередко и являются), за свободу, демократию и справедливость, но часто почему-то с большой финансовой и информационной поддержкой из-за рубежа вполне определенных и заранее подготовленных сил и лидеров, а следовательно, и по заранее разработанному и обусловленному сценарию. Все эти формы имеют лишь отдаленное отношение к демократическим формам смены власти, но они таковыми провозглашаются и поддерживаются сильными мира сего.
При любом уровне критичности населения к правящим кругам последние, как правило, служат неким образцом (положительным или отрицательным) для прямого и косвенного подражания, а при высокой криминальности элиты — серьезным аргументом для прямого и косвенного оправдания своего противоправного поведения. Преступность правящей элиты формирует кроме всего прочего еще и недоверие, а то и отвращение к власти, что тоже криминологически значимо.
Криминальность элиты не совсем укладывается в известное понятие «преступность белых воротничков». Американский криминолог Эдвин Сатерленд, придумавший его, понимал под ним преступления управляющих бизнесом. За последние 50 лет оно расширялось и углублялось480. Управляющие властью стоят в социальном плане на порядок выше управляющих бизнесом. Используя подход Сатерленда, преступность в сфере власти можно условно назвать преступностью респектабельных белых воротничков, или просто респектабельной преступностью, как ее назвал другой американский криминолог — Эдвин Шур481.
Н.Ф. Кузнецова называет эту преступность элитно-властной482, а американец Нил Шовер — «привилегированной» преступностью483. Последний термин неоднозначен, но в любом значении адекватен. Первое значение — преступность, совершаемая правящей элитой, т.е. людьми из высших, властных слоев общества. Второе значение, по крайней мере для нашей страны, преступность, совершаемая людьми из коридоров законодательной, исполнительной и судебной власти, защищенных от уголовной ответственности той или иной формой неприкосновенности: иммунитет президентский, парламентский, депутатский, судейский, прокурорский, следственный, адвокатский, дипломатический. И если в большинстве стран эти иммунитеты как-то ограничены, то в России они толкуются расширительно. Например, депутат Государственной Думы не может быть привлечен к уголовной, административной ответственности, задержан, арестован, подвергнут обыску или допросу без согласия палаты. Неприкосновенность распространяется на его жилое, служебное помещение, багаж, личное и служебное транспортное средство, переписку, средства связи и на принадлежащие ему документы. Мы уже не говорим об их материальном обеспечении484. Аналогично, но, может быть, с некоторыми исключениями, определяется иммунитет других должностных лиц. На федеральном, региональном и муниципальном уровнях таких привилегированных лиц — десятки тысяч. Кроме этого существуют иные нелегальные формы «должностной» и «денежной» неприкосновенности. Позднее мы убедимся, что лица из федеральной правящей, политической и экономической элиты России, как правило, не несут уголовной ответственности за совершение преступлений. Исключение составляют единицы.
Политической и правящей элите «доступны» все существующие преступления. Но когда говорят, что политика — дело грязное, имеют в виду функциональную криминальность элиты. Наиболее опасными функциональными, или «профессиональными», формами ее криминального поведения являются политический терроризм (насилие власти) и политическая коррупция (продажность власти)485. Они стали мировыми проблемами. Международное сообщество в лице ООН давно озабочено криминальностью правящих кругов, особенно их коррумпированностью (продажностью). Восьмой конгресс ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (Гавана, 1990 г.) в своей резолюции «Коррупция в сфере государственного управления» одобрил руководство «Практические меры борьбы с коррупцией»486 и отметил, что проблемы коррупции в государственной администрации носят всеобщий характер и их пагубное влияние ощущается во всем мире487.