ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 19.10.2020
Просмотров: 1033
Скачиваний: 1
Кавказский фактор в мировой геополитике (стратегическое значение, гуманитарные аспекты, потенциал культурно-социальных сетей)
Леонид Савин
Кавказ с точки зрения геополитики представляет собой уникальное явление. Географически размещаясь между Черным, Азовским и Каспийским морями, он состоит из гор и прилегающих к ним областей, которые относят к Северному и Южному Кавказу. Кавказ населен сотнями народов со своими диалектами и наречиями, конгломератом культур и традиций. Северный Кавказ полностью входит в состав Российской Федерации. Южный Кавказ занимают государства, половина которых согласно оценкам экспертов имеют проблемный суверенитет (Абхазия, Южная Осетия, Нагорный Карабах). Южные границы Кавказа соприкасаются с Турцией и Ираном, которые имеют свои интересы в этом регионе.
В геостратегическом значении Кавказ является связующим узлом между Ближним Востоком и европейской частью России, через который проходят потоки энергоресурсов, важнейшие магистрали и социальные сети. Это своего рода узел между Европой, Азией и Африкой... С недавнего времени Северный Кавказ приобрел статус особого значения, так как в Сочи в 2014 г. будут проходить зимние Олимпийские игры. Из-за своего комплексного характера один из апологетов мондиализма Збигнев Бжезинский назвал Кавказ евразийскими Балканами, подразумевая возможность межрелигиозных и межэтнических конфликтов и исторический прецедент с Югославией29. Тем не менее, на мой взгляд, можно провести ревизионизм некоторых классических положений геополитики и прийти к интересным выводам. Хэлфорд Макиндер, а за ним и представители англосаксонской школы геополитики говорили, что в России-Евразии находится Хартленд, т.е. сердцевинная земля, и географически они ее относили к району Урала и Сибири30. На одном из семинаров в МГУ под руководством профессора Дугина, рассматривая концепцию Анри Лефевра о ритманализе31, я предложил рассматривать именно Северный Кавказ с точки зрения Хартленда для России, т.к. по своим параметрам он ему вполне соответствует - это интенсивность политических ритмов в республиках, связей, демография, конгломерат культур, особый ландшафт, который затрудняет захват территории и т.д.
Макиндер в своей работе «Географическая ось истории»32 говорил об угрозах для европейцев, имея ввиду передвижения гуннов и монголо-татар, однако он забыл о покорении Европы и других регионов скифами, сарматами, аланами и аварцами.
Можно применить к Кавказу и современные модели и теории, например, возьмем концепцию турецкого министра иностранных дел Ахмета Давутол-гу о стратегической глубине33. Он позиционирует Турцию как важного актора международных отношений на евразийском пространстве, проделывая незамысловатую операцию - очертив круг вокруг современного турецкого государства радиусом три тысячи километров, Давутоглу показывает, что в эту зону попадают многие государства, исторически важные коммуникации и основные залежи мировых энергоресурсов. Но давайте проделаем ту же операцию с Северным Кавказом и картина будет идентичной, но потенциал и возможности более мощными, т.к. у нас имеется выход и к Каспию, и к Черному морю, с энергоресурсами, в отличие от Турции, нет никаких проблем, а единая государственная территория вместе с проектом Таможенного союза в экономическом плане также создают непрерывный и более благоприятный товарный цикл, чем в случае с Турцией.
Подобная центральность Кавказа во многом и является причиной попыток управления им извне. В этом плане случай с Югославией весьма показателен. Если бы страна осталась целой, она бы могла составить сильную конкуренцию в будущем ЕС, либо в качестве его альтернативы, став своего рода центром, как для Западной, так и для Восточной Европы, поэтому версия о заблаговременном устранении такого геополитического игрока также имеет право на существование.
Кроме того, важно замечать и экспансионистские аспекты интеллектуального политического дискурса. Как отмечал Эдвард Саид, западное сообщество (он имел в виду конкретно британское), выработало определенную схему навязывания не только ценностей, но и географических образов34. Вначале этот образ воображался, продумывался, а затем проецировался на определенное пространство. Проще всего это выражается в одной фразе лорда Бальфура, которую он произнес во время заседания Палаты общин по вопросу британского присутствия в Египте. Он сказал, что некоторые народы могут управлять собой, а некоторые, несмотря на их высокую культуру и всевозможные достижения - не могут. Поэтому им нужно помочь в вопросах управления. Естественно,
ч
то
этот неоколониализм, но уже в новых
формах применяется и к России в целом,
и к Северному Кавказу в частности.
Конечно же, нужно поговорить и о новой парадигме геополитике, связанной с императивами информационной эпохи и постмодерна. Появление глобального общества сетевых структур привело к новому типу власти, «которая находится в информационных кодах и в образах репрезентации, разбросанных вокруг, с помощью которых общества организуют свои институции, люди обустраивают свои жизни и выбирают манеру поведения. И эта власть находится в человеческом сознании»35. При этом семантическая репрезентация связана с глубокой и поверхностной структурой общества36. Они могут взаимно накладываться, пересекаться, а некоторые сегменты манипулироваться извне. Подобный неоинсти-туциализм - это своего рода двуликий Янус - его сети могут действовать как во благо общества, так и против него, являясь инструментом для достижения целей определенных групп.
Есть много определений сети в социально-политических науках, но если мы хотим понять происходящие процессы, то мы должны использовать сеть как аналитическую технику. В этом случае исследование сетевых отношений фор
мализовано в набор математических техник, объединенных теорией графов37. Этот режим анализа сводит сети к двум простым элементам, связям и узлам. Сети определяются как набор взаимосвязей между узлами. В действительности из-за своей простоты и абстрактности этот аналитический инструмент является очень гибким и мощным, и он может служить в качестве оценки многих процессов в регионе, от действий банд формирований и возникновения потенциальных очагов экстремизма до масс-медийной пропаганды и различных инструментов soft power, которые применяют внешние силы.
Нужно отметить, что первоначально исследования о политике сетей появились в 1950 г., и они были связаны с взаимодействием заинтересованных групп с правительством. Это были относительно небольшие и стабильные группы корпоративных акторов, которые регулярно взаимодействовали с властями по вопросу каких-либо правил и законов в специфическом секторе. Такие устоявшиеся и ин-ституциализированные связи между этими акторами привели к тому, что их стали называть "субправительствами" или "железными треугольниками"38, действующими в тени иерархии. Позже это привело к формированию транснациональных правозащитных сетей. Естественно, что прочные скрепы с правительством, речь в первую очередь идет о США, создали ситуацию, когда интересы этих двух групп стали взаимосвязанными. Не случайно в одном исследовании, выпущенном Jamestown Foundation из Вашингтона, говорится, что эта организация представляет собой международную сеть, в которую входят разведчики, военные, ученые, журналисты, а также высокопоставленные чиновники и политики из различных стран от Сибири до Черного моря39. Т.е. не отрицается, и даже утверждается целенаправленная работа, которая в законодательстве практически всех стран классифицируется как угроза национальной безопасности. При этом нужно отметить, что основным видом деятельности этого фонда являются исследования, связанные с Евразией и терроризмом40.
Для понимания работы сетей необходимо обратиться к признанным специалистам в области сетевых конфликтов - Дж. Аркилле и Д. Ронфельдту. В одной из своих работ, посвященных концепции сетецентричных вооруженных сил США они говорят, что в первую очередь, важны не сети, а строительство сетей, т.е. формирование структур с заранее заданными параметрами - организационными,
TURKEY,
©2007.Micnra.ltCotp. ;35о . АО.'41'"- 42> ^'"4*^%'Ч^НЧ|вЙ'.ЯНИИ
технологическими, доктринальными и социальными42. При наличии этих четырех параметров на достаточно качественном уровне возможно создание устойчивой сети, которая может конкурировать даже с государственными акторами.
В этом лежит четкий ответ - как действовать в качестве противовеса деструктивным зарубежным сетям и их отечественным сегментам.
Однако иногда не понимание сетевой модели приводит к тому, что вместо нее начинают создаваться ассоциативные кластеры.
Если сетевые организации имеют четкое определение о возможности доступа и должны четко определять критерии для включения и исключения участников, то у ассоциативных кластеров отсутствуют оба понятия43.
Если по факту сети - это организации, хотя у них минимум иерархии, а часто отсутствует бюджет и сотрудники для поддержки действий сети, то в ассоциативных кластерах нет администрации, нет четкой политики, их участники могут иметь различные, а подчас противоречащие цели, но, тем не менее, они вовлекаются в устойчивое взаимодействие так же, как и в по