ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 19.10.2020
Просмотров: 1142
Скачиваний: 1
многополярной системы» следует ожидать в течение двух десятилетий.
-
В 2009 г. президент США Барак Обама вступает в должность с тем, что многие считают многополярным мировоззрением, отдавая приоритет растущим центрам силы, таким как Бразилия, Китай, Индия и Россию. Госсекретарь Хиллари Клинтон в июле сказала, что «мы будем лидировать, включая более тесное сотрудничество между большим числом участников и уменьшая конкуренцию, сдвигая баланс от многополярного мира в сторону многостороннего мира».
-
22 июля 2009 г. вице-президент Джозеф Байден во время посещения Украины сказал, что «мы пытаемся построить многополярный мир».
Также Сэмюэль Хантингтон в издании Foreign Affairs в 1999 г. отмечал, что «через одно - два десятилетия наступит воистину многополярный XXI век»36.
От себя добавим, что в 2007 г. прозвучала знаменитая мюнхенская речь В. Путина и в этом же году появилось множество публикаций по многополярности. Оценки и прогнозы были разными, но во все отмечалась тенденция заката США в роли мирового гегемона. Например, издание The Guardian отмечало, что «вокруг этих трех полюсов - Европы, Индии и Южной Америки - можно было бы мобилизовать новые глобальные демократические настроения, которые отвергают однополярное устройство без антагонизма по отношению к США. Грядет конец американского превосходству, нравится это Вашингтону или нет. Выбор состоит в биполярной системе, в которой США сталкиваются с авторитарным и все более уверенным Китаем, или многополярным порядком, в котором США могут поделиться проблемами глобального лидерства с другими центрами демократической власти. Переход от однополярности к демократической многополярности должен быть нашим общим проектом XXI века»37.
Кроме того, были проведены исследования, посвященные структуре нового мирового порядка, множество которых были осуществлены европейскими аналитическими центрами38.
Например, для ЕС Лондонским Центром европейских реформ было разработано семь рекомендаций: 1) В экономической сфере необходимо провести реформы, направленные на усиление конкуренции, выработки новых схем по работе с мигрантами, а также либерализацию рынка энергии и обслуживания; 2) ЕС должен возглавить мировое сообщество в вопросе изменения климата, внедряя экологические технологии в развивающихся странах, убедить США присоединиться к глобальной системе, новая модель которой может быть создана к 2012
г.; 3) Продолжить расширение ЕС, присоединив мусульманские страны, в первую очередь Турцию, что позволит ЕС быть более влиятельным; 4) Укрепить общие программы по вопросам политики безопасности и международных дел; 5) Улучшить кооперацию в области права и внутренних дел для борьбы с терроризмом и организованной преступности, объединив существующие службы в одно агентство; 6) ЕС должен поддерживать международное право и обновить организации глобального управления; Приоритетом должно быть создание банка урана, который под надзором МАгАтЭ перерабатываться в топливо, устранив необходимость в циклах обогащения в других странах; 7) ЕС должен вступить в конструктивное сотрудничество с другими глобальными силами, включая недемократические режимы, отдавая явное предпочтение отношениям с США39.
Финансовый кризис и новые горизонты
Финансовый мировой кризис еще раз подчеркнул тупиковость развития по неолиберальной модели. Издание Guardian перед саммитом Большой Двадцатки в Сеуле отмечало, что кризис разрушил идеологическое доминирование Запада40. Хотя определенное влияние, основанное на военной мощи, у США еще сохраняется, так как другие страны пока далеки от уровня паритета. По мнению же Пьера Балера для США все же остается единственный выход - это поиск новых творческих сил, способных справиться с системным сбоем.
Как отмечается, этот системный сбой во многом связан с финансовыми спекуляциями и паразитирующей экономикой США, которая угрожает всему миру и «поддерживает глобализацию на плаву»41.
Хотя США пытается «перезагрузить» свои отношения как со своим давним партнером - ЕС, так и с Россией, Китаем, Индией и другими странами, программа продвижения либеральной демократии Вашингтона уже не работает так эффективно как прежде, доступ к дешевым природным ресурсам становится сложнее, а новые растущие центры силы все сильнее отстаивают свои политические позиции, которые также связаны и с культурной идентичностью. Поэтому вопрос еще состоит и в цивилизационной идентичности, которая не может быть одной. Также по мнению Бориса Мартынова новая, на-
рождающаяся многополярность не может быть никакой иной, кроме как цивилизационной. Он подчеркивает, что «межцивилизационное общение - это уже реальность современного мира, в котором помимо государств и наряду с ними в постоянные многопрофильные и многоуровневые международные контакты различного рода все больше вступают различные экономические и финансовые институты, негосударственные структуры, религиозные, предпринимательские, общественные объединения и, наконец, отдельные люди как представители своих цивилизационных архетипов... Кроме того, преимущество системы многополюсного мироустройства перед однополярной и биполярной, в том, что для своего функционирования она должна основываться на праве. Верность этого наблюдения очевидна на примере однополюсного мира, существующего «по понятиям» главного игрока глобальной системы. Применимо оно и к биполярности, где каждый из двух «равноответственных» субъектов стремится к обеспечению «свободы рук» в своей зоне влияния, невзирая ни на какое международное право. Однако для взаимодействия нескольких крупных игроков, обладающих примерно сопоставимой мощью и влиянием, право необходимо для того, чтобы обеспечивать между ними разумный modus vivendi. Это тем более применимо к такой сложной системе, как цивилизационная многополярность»21.
Кроме того, как отметил Тьери де Монбриаль, связывая понятие многополярность с еще двумя - разнородность и глобальность, признание мира многополярным влечет за собой ряд серьезных понятийных последствий22. Поэтому элементы новой доктрины для международного сотрудничества предстоит еще серьезно разрабатывать на ряде платформ - дипломатической, научной, культурной и согласовывать их посредством широкого диалога в международном экспертном сообществе.
-
Мартынов, Борис. Многополярный или многоцивилизационный мир?// Международные процессы. Том 7.
Номер 3 (21). Сентябрь-декабрь 2009. http://www.intertrends.ru/twenty-first.htm
-
Монбриаль де, Тьери. Мир стал многополярным, разнородным, глобальным.//Международные процессы. Том 7. Номер 3(21). Сентябрь-декабрь 2009. http://www.intertrends.ru/twenty-first/006.htm
Многополярность, становящаяся «многосторонней»
Альваро де Васконселос
Раймон Арон однажды приехал в Лиссабон, чтобы принять участие в ряде конференций и дать несколько интервью. Это было в 1980 г,, задолго до того, как Гласность и Перестройка внезапно появились в лексиконе международных отношений - в то время, когда мир всё ещё отходил от первого нефтяного кризиса. Арон выступил с выдающейся речью о новых проблемах международной системы. Уже тогда Арон утверждал, что биполярная система, казавшаяся тогда бессмертной, вскоре не будет в состоянии обеспечивать приемлемую основу интерпретации мировых конфликтов, что две суперсилы не смогут бесконечно сдерживать - не говоря уже о том, чтобы решать - «периферийные» кризисы и войны, такие как ирано-иракская, которая тогда только началась. Он дал понять, что энергетическая зависимость, особенно - зависимость от нефти, lesangdesmachines, была, по его мнению, слишком велика.
После 1989 г. было предложено множество теорий, трактовавших эпоху, наступившую после «Холодной войны», пытавшихся объяснить все аспекты реальности международных отношений экономикой. Большинство этих упрощенческих объяснений пользовалось недолгой популярностью, изредка пересекаясь и расходясь друг с другом. Теории развивались: от тех, которые исходили из интерпретации силы (например, идея мировой гегемонии одной суперсилы) - к основанной на идеологии теории «конца истории» - которая включает в себя экономический вариант, утверждающий, что глобализация уничтожит любую альтернативу неолиберализму, затем - к неоконсерваторской доктрине одностороннего военного господства, провозглашающей неизбежную победу Марса. Это было отражено на Юге мессианскими теориями, которые были в равной степени идеологически окрашены. Тогда понятия, связанные с культурой, позволили им возникнуть, вдохновлённые доктриной «Столкновения цивилизаций», которая пытается объяснить конфликт культурными различиями, предлагая антагонистическую парадигму - демократия против недемократии, в которой первой является монополия Запада.
Как показывает XXI век, мир гораздо более сложен, чем Раймон Арон мог предполагать тридцать лет назад. Ни одна из этих теорий не подтвердилась историей, которая упорно отказывается заканчиваться. При этом, теперь есть значительно большее количество акторов (отличающихся от традиционных - т.е. от наций и государств), которые формируют мировую систему, и по сравнению с ними даже суперсилы уже не так мощны
и влиятельны, как были раньше. Всемирная взаимозависимость - то, что сейчас принято называть «глобализацией» - позволила появиться ряду сетей, от защитников прав человека до организованной преступности, усиливая ощущение, что глобальный мир плюралистичен.
Для того чтобы оставаться верным самому себе, своей уже сформированной цели создания лучшего мира, ЕС необходимо чётко и ясно понимать сложный современный политический ландшафт, в котором он сам является важным игроком. Европейскому Союзу необходимо установить действительно глобальные перспективы, отражающие его действительно огромное разнообразие и отвечающие ожиданиям ЕС во всём мире. Это - необходимое условие для многостороннего порядка, способного справляться с планетарными вызовами и предотвращать возникновение опасных поляризационных трещин.
Рождающаяся многополярность
После падения Берлинской стены одной из наиболее часто встречавшихся тем для обсуждения в учёной среде стал поиск парадигмы, которая бы охватывала оба способа распределения власти между государствами и другими игроками международных отношений, а также неразрешённые к тому времени конфликты, которые возникли тогда или остались со времени «Холодной войны». Эти дебаты сплетены, а иногда - неразличимы с обсуждением форм управления миром, наиболее подходящих для защиты мира и безопасности, и обращаются к крупнейшим вызовам, направленным против человечества.
То, что многополярный мир возникнет из пепла «Холодной войны», при этом отвергая всё чаще подвергаемое сомнению превосходство Америки, было ясно ещё Полу Кеннеди1, который сконструировал мир, стоящий на четырёх колоннах экономической мощи Соединённых Штатов, Европейского Союза, Японии и Китая, при этом России отводилось особое место, благодаря её стратегическому арсеналу, обеспечивающий ей статус «ядерной суперсилы».
В эйфорических 90-х гг. мощь и превосходство Соединённых Штатов, однако, ещё не оспаривались, во всяком случае, при сравнении с возможными конкурентами. «Сверхсила» Америки, по выражению Юбера Ве-дрина в конце эры Клинтона, была всё ещё способна управлять «одно-полярным» миром при помощи того, что было позже названо «мягкой гегемонией»2.Этот редкий и исключительный момент, который длился в течение большей части времени правления Джорджа Буша-старшего и Билла Клинтона, существовал в одно время с новой волной регионализ-
-
Paul Kennedy, The Rise and Fall of the Great Powers (New York: Random House, 1987).
-
HelioJaguaribe and Alvaro de Vasconcelos (eds.), The European Union, Mercosul and the New World Order (London: Frank Cass, 2003).