ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 19.10.2020
Просмотров: 1143
Скачиваний: 1
Такое официальное признание было наиболее позитивно воспринято в Нью-Дели, Пекине и Бразилиа. Так или иначе, смещение G8 новой группой G20 также позитивно отразилось на ЕС, по крайней мере, по двум причинам. Во-первых, Брюссель - официально 20-й член G20, в то время как был лишь 9-м в G8. Возможно, это лишь символический нюанс, но в обоих случаях ЕС имеет те же «права» и «обязанности», что и другие члены, за исключением права на отдельное место проведения домашних саммитов, что сказывалось на невозможности формирования повестки дня. Но в международной политике, риторике и выборе слов ЕС не столь невинен; поэтому, в некотором роде, G20 признает «восходящий» и «глобальный» статус ЕС в международных отношениях в той же мере, в какой признает статус Китая, Индии и Бразилии.
Во-вторых, ЕС может показать себя более целостно в G20, чем в G8, потому что опыт последних лет показал, что предсовещательное сотрудничество было более плодотворным в рамках G2022. После того, как уровень встреч был поднят до уровня глав государств и расширилась повестка дня, появился столь же видимый тренд на большее внутреннее сотрудничество на том основании, что более сильный европейский голос нуждается в форуме, где Европа представляет лишь одну пятую всех членов (в отличие от половины в G8). Действительно, в преддверии саммита в Питсбурге ЕС подал позитивный сигнал, когда выпустил коммюнике, в котором говорилось о «согласованных формулировках» для предстоящего Саммита, в котором содержатся заявления о развитии, изменении климата и энергетической безопасности, то есть набор тем, отражающий широкую повестку дня G20. Более сильный и сплоченный европейский фронт будет посылать позитивный сигнал нашим новым стратегическим партнерам.
Однако, пристально рассматривая роль ЕС в G20, по-прежнему открытыми остаются следующие вопросы:
1) Кто будет представлять ЕС на следующем Саммите в Торонто в июне? На самом деле, в Лиссабонском договоре не вполне ясно прописано, кто будет заменять президента Комиссии и осуществлять ротацию президентства. Может быть, то что Ван Ромпей или Эштон сопровождали Жозе Мануэля Баррозо в Торонто - это своего рода сигнал.
2) как нам связать новую группу G20 с эффективной многосторонностью? На самом деле, полномочие G20 было хорошей опцией, чтобы заставить развивающиеся державы почувствовать свою вовлеченность в борьбу с сегодняшними глобальными вызовами, но это лишь переходная фаза незаконченной и более широкой реформы всей глобальной многосторонней архитектуры. Если мы хотим, чтобы Россия, Китая, Индия
или Бразилия следовали правилам ВТО, МВФ или ООН, нам нужно усилить (и в конечном счете их изменить) эти институты.
Как бы то ни было, такая реформа займет время, и придется принять множество трудных решений. Тем временем G20 может оставаться доверенным лицом для использующих ее формальных организаций при том условии, что они признают временный характер таких отношений и что G20 не заменяет, а дополняет Совет безопасности ООН.
Развитие G20 в качестве временного посредника для глобальных институтов - это необходимое исключение из «эффективной многосторонности», потому что в сегодняшнем межполярном мире большинство вопросов взаимопересекаются, отсюда и необходимость в увеличении кооперационных связей и координации между странами по всему миру. Благодаря своей композиции (все значительные страны представлены здесь) G20 представляет собой лучший из доступных форумов для обсуждения глобальных вызовов и путей их преодоления. Однако ЕС должен быть уверен, что решения, принятые в рамках G20, соответствуют мировым правилам и будут претворяться в жизнь постоянно действующими международными организациями, например структурами ООН.
Заключение
«Ад - это другие люди» (Tenfer c'est les autres") писал Жан-Поль Сартр, подразумевая под этим, что мы отсчитываем свою собственную идентичность от восприятия и отношений с другими. Если бы Сартру пришлось столкнуться с современным ЕС, становящимся все менее и менее значимым в глазах значимых других, он мог бы прийти к заключению, что он невольно описал положение ЕС в международной системе.
Но будущее полно надежд, а не отчаяния. Чтобы найти свое место в мире, отличающимся подвижной асимметричностью многополярности и мульти-мультисторонности, ЕС должен начать действовать стратегически уже сейчас. И в самом деле, если ЕС и правда хочет прекратить существование в качестве глобального актора, чтобы стать глобальной державой, ему необходима глобальная стратегия. Ему нужна Большая стратегия.
Эта стратегия неизбежно будет обусловлена глобальным окружением (межполярностью), ей не следует быть всецело зависимой от этого окружения, то есть наша стратегия должна преследовать формирование глобального окружения в той мере, в которой это окружение влияет на нас, и в то же время не попасть в ловушку реактивной по своему характеру политики, которая до сих пор определяет внешнюю политику ЕС. По словам бригадного генерала Джо Колмонт, «пока ЕС играет в пинг-понг, другие играют в шахматы». В качестве Ван Ромпея и Эштон Европа предложила нового Короля и нового Ферзя. Так давай те же сыграем эту партию!
Предпосылки многополярного мирового порядка
Савин Л.В.
Теория и стратегия многополярности имели ряд объективных предпосылок и периодов повышенного интереса к ним со стороны международного сообщества политиков и экспертов. В данной публикации мы попытаемся проследить эти этапы и перспективу имплементации теории и практики многополярности в качестве доктрины национальной и международной стратегии.
Международное поле и государства
Хотя некоторые авторы относят к опыту многополярности XX в. период между Первой и Второй мировыми войнами, прежде всего, нужно отметить появление в двуполярной системе Движения Неприсоединения (Non-Aligned Movement), которое было официально создано 25 государствами на Белградской конференции в сентябре 1961 г. Его созданию предшествовали Бандунгская конференция 1955 г. и трёхсторонние консультации Иосипа Броз Тито, Гамаля Абдель Насера и Джавахар-лала Неру в 1956 г. Оно было создано на принципе неучастия в военных блоках (под которыми на момент основания организации подразумевались, прежде всего — НАТО и Варшавский договор, а также Багдадский пакт, СЕАТО, АНЗЮС и т. п.). На данный момент эта международная
организация состоит из 119 государств, которая раз в три-четыре года проводит конференции. Ранее лидерам стран этой организации удавалось лавировать между СССР и США, получая определенные политические и экономические преференции, однако сейчас эта структура может послужить мощной опорой для международной стратегии мультиполяр-ности, на что было указано в совместной декларации Россия и Китая, а также в различных исследованиях23.
Также чуть позже была создана Организация Солидарности Народов Азии, Африки и Латинской Америки (Organization de Solidaridad con los Pueblos de Asia, Africa y America Latina, аббревиатура OSPAAAL) — международная структура, целями которой являются борьба с глобализацией, империализмом, неолиберализмом и защита прав человека. Он была основана в январе 1966 г. в Гаване, после конференции трех континентов, встречи политиков из Гвинеи, Конго, ЮАР, Анголы, Вьетнама, Сирии, КНДР, ООП, Кубы, Пуэрто-Рико, Чили и Доминиканской республики. С учетом политической направленности организаторов, OSPAAAL имеет определенную идеологическую заангажированность и по праву может называться международным левым движением, которое склонно к ревизионизму и отсутствию жесткого догматизма. В последнее время внутри нее большое значение придается различным международным проектам типа ALBA и UNASUR, а также анализу различных механизмов, инициируемых Вашингтоном от ALCA до проектов USAID24. В контексте попыток США и ряда стран Западной Европы переформатировать свое присутствие в странах Азии, Африки и Латинской Америки, которые называют неоколониализмом, OSPAAAL также может сыграть значительную роль в выработке новых правил международных отношений.
Аналогично в военной сфере глобальный дисбаланс произошел после того, как США утратили монополию на ядерное оружие. Один из видных теоретиков политического реализма и поведения государств Кеннет Уолтц вообще считает, что распространение ядерного оружие приводит к укреплению международной безопасности.
Уолтц исходит из того, государства являются рациональными акторами, склонными к минимизации рисков. Ядерные державы, имея дело друг с другом, будут вести себя крайне осторожно, поскольку понимают, что цена конфликта может быть слишком велика. По его мнению, государства с небольшим ядерным потенциалом могут успешно применять стратегию сдерживания в отношении гораздо более мощных ядерных держав. В этой связи Уолтц не видит смысла в чрезмерном и дорогостоящем наращива
нии ядерных арсеналов, выступая за минимально достаточный потенциал сдерживания: «больше - не лучше, если достаточно иметь меньше». Умиротворяющий эффект ядерного оружия заключается и в том, что с его появлением резко снизилась стратегическая значимость территории. Раньше завоевание территории рассматривалась как важная мера по созданию вокруг государства «буфера безопасности». Теперь, когда главным гарантом безопасности стали ракеты с ядерными боеголовками, ослабели стимулы к расширению территориальных рубежей и тем самым была устранена одна из главных исторических причин войн25.
Даже несмотря на усилия США в деле нераспространения ядерного оружия, нынешний ядерный клуб уже отражает многополюсную структуру.
Распад биполярной системы
и переоценка геополитических ценностей
Исчезновение СССР с карты мира и последовавшие за этим перемены вынудили теоретиков-международников переосмыслить международную ситуацию. Появились различные версии мирового устройства. Часть политологов была склонна называть ее однополярной, указывая на безусловную гегемонию США. Другая часть не спешила со столь однозначными выводами и настаивала на появлении различных полюсов, в том числе представляющих и негосударственных акторов.
Директор Центра геополитических исследований Института Европы РАН К. Э. Сорокин, который был одним из отечественных пионеров теории многополярности, указавший, что основная структурная особенность геополитики XXI в. состоит в многополярности, отличающаяся не только от биполярности периода холодной войны, но и от более ранних видов многополярности. По его мнению «в основе современного полицентризма, идущего на смену геополитического (преимущественно военно-политического и идеологического по своему содержанию) противостояния Восток-Запад, лежит, прежде всего, распадение мира на соперничающие зоны преимущественной внутренней экономической интеграции, значительно более тесной, чем между зонами, как глобального, так и регионального уровня. Не случайно западные исследователи нередко говорят о возрождении после холодной войны феномена «экономического национализма» вопреки всем рациональным соображениям. А на глобальные экономические зоны накладываются также этноцивилизационные либо культурные общности... Наконец, необходимо отметить немалое влияние на эволюцию геополитической картины мира совокупности исторических традиций, представлений и оценок... Геополитическая модель современного мира, таким