ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 12.11.2020
Просмотров: 2409
Скачиваний: 2
«Это воззрение на жизнь возбуждает против себя глубокое отвращение во многих людях, и даже в таких, которые вполне заслуживают уважения и по своим чувствам, и по своим стремлениям. Утверждают, что жизнь не имеет более высокой цели, как удовольствие, что она не представляет другого более прекрасного предмета для желаний и стремлений, утверждать это — говорят они — и низко, и подло. Такая доктрина, по их мнению, достойна разве одних только свиней, с которыми в древнее время обыкновенно и сравнивали Эпикура. Даже в настоящее время сторонники утилитарианской доктрины нередко делаются предметом подобных же вежливых сравнений со стороны их германских, французских и английских противников.
На такое сравнение эпикурейцы обычно отвечали, что не они, а их противники унижают человеческую природу, потому что предполагают человека неспособным иметь какие-либо другие удовольствия, кроме тех, какие свойственны свиньям, — и что если это предположение справедливо, то, разумеется, нельзя ничего возразить против самого сравнения, но только оно, в таком случае, перестает уже быть обвинением. Потому что если источники наслаждения одни и те же и для людей, и для свиней, то и правила жизни, годные для одних, будут одинаково годны и для других. Сравнение жизни эпикурейца с жизнью скота именно потому только унизительно, что скотские наслаждения не соответствуют человеческому представлению о счастье. Люди имеют потребности более возвышенные, чем простые скотские побуждения и, раз осознав их, не считают уже счастьем то, что не удовлетворяет этим потребностям...
......Я не вижу никакого противоречия утилитарианскому принципу,
— признать, что известного рода удовольствия более желательны и более ценны, чем удовольствия другого рода, а напротив, это было бы, по моему мнению, совершенной нелепостью утверждать, что удовольствия должны быть оцениваемы исключительно только по их количеству, тогда как при оценке всякого другого предмета мы принимаем во внимание и количество, и качество».
Милль полагал, что утилитаризм, защищающий конкретные жизненно важные интересы всех индивидов, это вопрос прав человека. Права сами по себе вносят свой вклад в общую пользу, гарантируя безопасность оснований нашего существования. Милль указал, что такие права временами будут приходить в конфликт с другими правами, и только калькуляции относительной пользы могут показать, какие из прав должны преобладать. Аргументы Милля означали переход от
116
«утилитаризма действия», в соответствии с которым каждое действие должно оцениваться отдельно от других с точки зрения его последствий для максимизации счастья, к «утилитаризму правил», сохраняющих всю систему ограничивающих правил, исходя из преимуществ, которые они дают обществу в целом. «Утилитаризм правил» позволяет понять отношение Милля к свободе, представительской форме правления и капитализму свободного предпринимательства.
Милль видел задачу политического философа в том, чтобы описать процедуры и институты, позволяющие реализовать величайшее благо для максимального числа людей. В своих трудах, посвященных проблеме свободы, в особенности в эссе «О свободе», Милль попытался представить такие социальные и политические условия, которые способны обеспечить индивидуальную свободу. В трудах об экономике он попытался описать, какие именно социальные и политические условия необходимы для того, чтобы преодолеть зло индустриализации, то есть увеличить общественное благо. Например, в эссе «О свободе» обсуждаются различные институциональные устройства, способные обеспечить свободный обмен идеями. Милля очень волновала проблема диктата общественного мнения, в особенности мнений необразованных людей. Одним из таких механизмов он назвал качественное голосование с тем, чтобы голоса образованных людей весили больше, чем голоса необразованных.
Таким образом, Милль способствовал усилению утилитаризма, введя качественные различия между удовольствиями, а также отказавшись от упрощенных гедонистических калькуляций Бентама. Он нашел в утилитаризме место и для справедливости, и для индивидуальных прав.
6.2. УТИЛИТАРИЗМ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЦЕННОСТИ
Со времен Бентама и Милля утилитаризм прошел долгий путь. Ни утилитаризм действия, ни утилитаризм правил не смогли одержать победу друг над другом. И сегодня продолжаются споры между адептами того и другого. Бентамовскую традицию утилитаризма действия продолжает, например, Дж.Смарт, а миллевскую утилитаризма правил — Ричард Брандт.
Смарт много размышляет над проблемами справедливости и равенства. В нормальных условиях, считает он, необходимо поддерживать справедливость, а хорошо продуманные моральные правила не следует нарушать. Но иногда приходится это делать, особенно в тех редких случаях, когда польза может быть максимизирована благодаря их нарушению, а все последствия нарушения правил находятся под контролем. Однако в то же время исключительно трудно предсказать последствия действий, особенно предпринимаемых под давлением. Создается впе-
117
чатление, что утилитаризм действия не в состоянии защитить другого человека, поскольку для этого требуются точные оценки всех возможных последствий. Он сохраняет свой чисто индивидуалистический характер.
Ричард Брандт в книге «Теория блага и право» (1979) утверждает, что утилитаристы должны выступить в защиту максимизации благосостояния как моральной системы (своего рода моральный кодекс). Правила в такой системе будут соответствовать природе человека и будут принимать во внимание интеллектуальный потенциал среднего человека, равно как и негативные качества, присущие среднему человеку — эгоизм и импульсивность. Такой код морального поведения можно, по его мнению, преподавать в школах и университетах. Он должен включать конкретные правила для самых разных ситуаций.
Следовательно, полагает Брандт, утилитаризм — это принцип, который должен служить моральным гидом в процессе решения, какие же моральные нормы должны быть включены в моральную систему. Утилитаризм также требует от нас принимать во внимание психологические факторы в процессе принятия правил. Только таким путем может быть создана моральная система, нацеленная на максимизацию благосостояния.
Аналогичный аргумент может быть применен по отношению к индивидуальным правам. Именно такие аргументы приводит в своей книге «Три экзамена для демократии: индивидуальные права, благосостояние людей и коллективные предпочтения» Дэвид Брейбрук (1968). Брейб-рук говорит о правах как средствах утилитаризма правил. Их главная цель — разрешить некоторые трудности, создаваемые утилитаризмом действия:
«Тем не менее, один из основных принципов, предопределяющих практику утверждения и заботы о правах, — это, прежде всего, формулирование общего представления о счастье и благополучии и тому подобном, через свободное разрешение конкретных случаев, охватываемых правами. Ни тот человек, который утверждает права, ни агент, либо агенты, призванные уважать их, не в состоянии в нормальных условиях в конкретном деле рассматривать альтернативные возможности и их последствия действительно очень тщательно. Было бы опасным дать агентам власть проводить подобные исследования: опасно не только потому, что агенты склонны действовать в собственных интересах, отклоняясь от требований утвержденных прав; но опасно также и потому, что агенты находятся вне коммуникации друг с другом и не обладают необходимой информацией для координации своих действий»2.
С точки зрения Брейбрука, права — это институциональные гарантии, защищающие нас от собственной близорукости и пристрастности
1 Braybrooke D. Three Tests for Democracy: Personal Rights? Human Welfare? And Collective Preference / NY: Random House, 1968. P. 39.
118
при рассмотрении частных вопросов. Права также защищают нас от моральной неустойчивости, присущей природе человека. Пожалуй, можно сделать вывод, что в мире, где действуют безупречно рациональные, знающие и беспристрастные наблюдатели, вообще не будет никаких прав. В реальном мире, полагают утилитаристы, могут возникнуть такие обстоятельства, при которых вообще следует отказаться от всяких прав, в противном случае последствия могут быть ужасными. Однако, по мнению Брейбрука, есть такой тип прав, от которых нельзя отказываться ни при каком условии. Он называет их неотчуждаемыми правами человека. Он пишет, что нельзя, например, ни при каких условиях отказываться от такого права, как право на честный и беспристрастный суд.
Неотчуждаемые права в утилитаристских рассуждениях имеют, в сущности, те же основания, что и другие права. Однако они отличаются от них в эмпирических обстоятельствах, когда мы можем отказаться от некоторых практик, если сочтем их нереалистичными. Неотчуждаемые права в этом смысле аналогичны основным законам природы. Не следует ожидать какой-либо их фальсификации со стороны эмпирических событий.
И Брандт, и Брейбрук стремились найти место для устоявшихся представлений о правах и справедливости, вписав их в саму структуру утилитаризма. Действительно, права человека вообще стали предметом обсуждения именно потому, что приверженность справедливости и правам человека способствует увеличению общего блага для большего числа людей.
БЛАГО — одна из основных ценностных категорий, обозначающая исторически исходный, подтверждаемый житейским опытом факт удовлетворения извечных потребностей, ожиданий и желаний людей при условии соединения их устремлений и усилий.
Если бы права человека не способствовали большему благу людей, они вскоре были бы уничтожены. По мнению названных авторов, теоретики прав человека правильно подчеркивают их значение, но они ошибаются, утверждая независимость этих прав. Права не служат обоснованию утилитаризма, это утилитаризм узаконивает права человека.
Уже понятно, что утилитаристские калькуляции по поводу политических событий должны быть довольно сложными. Если бы мы стали организовывать общество в соответствии с утилитаристскими рекомендациями, мы должны были бы иметь невероятное количество информации, что именно нравится людям, начиная с употребления пищи и кончая социальными институтами. Калькуляции утилитаристов настолько сложны, что они и сами, как правило, ограничиваются только общими
119
рассуждениями о возможных позитивных последствиях создания разнообразных структур. В результате и капитализм свободного предпринимательства (laissez-faire), и социализм получили одобрение со стороны утилитаристов. Многие теоретики объясняли это тем, что утилитаристская доктрина в целом имеет сильную склонность к равенству. Посмотрим, как же это происходит на практике.
Прежде всего, утилитаристы исходят из предпосылки равенства ресурсов (материальных благ, доходов, денег) с точки зрения их снижающейся пользы — богатый человек получает меньше удовольствия от дополнительных доходов, нежели меньший. Далее, неравенство, само по себе, может продуцировать бесполезность, — вызывая зависть и возмущение, а также желания и устремления, которые невозможно удовлетворить. В то же время утилитаризм предполагает, что ресурсы будут накапливаться отнюдь не равно. Однако это не означает также, что больше должно быть дано тому, кто сможет распорядиться этими ресурсами с большей эффективностью, поскольку выявить таких людей крайне трудно. Кроме того, требование равенства ресурсов позднее легко может превратиться в требование равенства благосостояния, причем на том же основании, что де уравнительность тождественна максимизации.
Подобный эгалитаризм может быть опровергнут. Часто утверждают, что мы можем увеличить производство ресурсов и, тем самым, увеличить пользу, предлагая стимулы для увеличения усилий, предприимчивости и т.д. Утилитаристские эгалитаристы, вслед за Марксом, могут сказать, что потребность в такого рода стимулах может снизиться, если удастся изменить самого человека (в результате ликвидации капитализма).
ЭГАЛИТАРИЗМ — подход к политической или социальной теории, настаивающий на равенстве людей.
Еще одна проблема связана с тем, что некоторые люди получают удовольствие, наблюдая страдания других. Если они принимают прямую форму (как это бывает у расистов, сексистов и т.д.), тогда утилитаристы вынуждены включать и такого рода удовольствия в свои калькуляции. А это означает, что к некоторым людям придется относиться без учета необходимости равенства. Но тогда утилитаризм уже не может считаться эгалитаристским. Выход, по-видимому, заключается в необходимости воспитывать людей в таком духе, чтобы они перестали получать удовольствие от страданий других.
Таким образом, несмотря на все оговорки и условия, утилитаризм все же может считаться эгалитаристской теорией и требование максимизировать благосостояние, в конце концов, обнаруживает тенденцию к уравниванию благосостоянии. Разумеется, будут какие-то исключения.
120
Наконец, мы подходим к тому, что считается главной слабостью утилитаризма, — к его неспособности предложить справедливую социальную практику и институты. Утилитаризм определяет высшую ценность несколько редукционистски. Никто не будет отрицать, что удовольствие — вещь хорошая, жизнь без удовольствий вряд ли может считаться хорошей жизнью.
РЕДУКЦИЯ — сведение конкретного бытия человеческих индивидов (как, впрочем, и любых предметов, входящих в состав социального бытия) к неким общим свойствам, абстракциям.
Но какое удовольствие? Разве к нашей жизни не имеют отношения такие человеческие качества как умение рационально мыслить, познавать мир, строить социальные отношения, властвовать и т.д.?
Возьмем, например, человека, размышляющего о том, стоит ли ему начать употреблять героин? Он рассуждает следующим образом: если я начну употреблять героин, то сокращу свою жизнь, словлю кайф, возможно, безболезненно умру от передозировки. Для многих утилитаристов такой человек — кандидат на хорошую жизнь. Однако, вспомним Аристотеля, который говорил, что хорошая жизнь — это полная жизнь, наполненная «здоровыми» видами деятельности, в которой удовольствие является только частью. Утилитаризм не различает такие нюансы, для него удовольствие — высшая ценность, вне зависимости от последствий. Политическая теория, в основе которой лежит принцип удовольствия, обречена на структурный крах.
Таким образом, есть серьезные основания сомневаться в утилитаристской теории блага. Если теорию дополнить и развить, то под сомнение подпадает и принцип максимизации пользы. Именно это и вызвало серьезную критику утилитаризма.
В то же время, в утилитаризме есть некоторая доля истины. По-видимому, в обществах, называемых либеральными демократиями, как считается, уровень удовольствия может быть выше, чем в других. Однако проблема заключается в том, что утилитаризм не в состоянии узаконить и обосновать политические ценности либерализма, равно как и устройство обществ, которые приняли бы эти принципы и воплотили их в жизнь. Иными словами, весьма возможно, что в каких-то случаях утилитаризм приходит к правильным выводам, но предпосылки этих выводов неверны, а аргументы не убедительны. В конце концов, утилитаризм не в состоянии поддержать и обосновать либеральные идеалы — а это и есть главный аргумент против утилитаризма со стороны большинства либеральных теоретиков в современной политической науке.