Добавлен: 26.10.2023
Просмотров: 613
Скачиваний: 2
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
--------------------------------
<1> См.: Бехруз Х. Эволюция исламского права: теоретико-сравнительное исследование. Одесса, 2006. С. 20 - 22.
В сомнениях либо в прямых возражениях против универсализации прав человека есть объективные основания. Это, во-первых, различие культур (цивилизаций), в которых человек воспитан, мыслит и действует (исламская, буддийская, иудейская и др.); во-вторых, существенное различие социальных условий, в которых живут народы разных стран, регионов и континентов; в-третьих, агрессивность вплоть до применения военной силы со стороны отдельных стран, прежде всего США, в навязывании собственного понимания свободы, демократии и прав человека; в-четвертых, взаимное неуважение национальных и конфессиональных ценностей в условиях иммиграционных процессов.
Вряд ли можно считать, что каталог прав и свобод человека, закрепленный во Всеобщей декларации прав человека (1948 г.), а также в международных пактах о правах человека (1966 г.), основан лишь на европейских ценностях. Ведь не случайно региональные акты (Американская конвенция о правах человека (1969 г.), Африканская хартия прав человека и народов (1981 г.), Арабская хартия прав человека (1994 г.)) воспроизводят основные положения Всеобщей декларации прав человека и международных пактов о правах человека. Естественно, они учитывают и особенности своих культур, что не исключает иную интерпретацию тех или иных международно-правовых норм о правах человека. Конечно, есть расхождения, подчас серьезные, между тем, что провозглашается в международно-правовых и региональных актах, и реальной действительностью (например, в положении женщины в мусульманских странах, "неприкасаемых" в Индии, тех, кто исповедует государственную религию и кто ее не исповедует, и т.д.). Прогресс состоит в постепенном сближении в понимании и реализации универсальных основных прав личности в условиях любой культурной цивилизации, чему, естественно, способствуют процессы глобализации в экономической и иных сферах жизни и иммиграция, обмен культурными ценностями, решение глобальных проблем, связанных с борьбой с международным терроризмом, наркобизнесом, природными и техногенными катастрофами. Должно быть продвижение вперед по пути общественно-гуманистического прогресса, а не назад под лозунгом отстаивания традиционных ценностей, якобы расходящихся с тем или иным пониманием добра и зла. Совершенно справедливо отмечает Лукашева, что недопустимо форсирование процесса восприятия (скорее, реализации. - Н.В.) тех международно-правовых норм о правах человека, которые противоречат культуре отдельных стран и регионов мира, необходимо уважать иное мироустройство, не пытаться изменить его путем насильственного насаждения общедемократических, подчас ложно понимаемых, стандартов прав человека, важен постоянный диалог цивилизаций, постепенность и длительность процесса усвоения, приживания универсальных норм и ценностей, что открывает путь к сохранению богатства и многообразия мира <1>.
--------------------------------
<1> См.: Лукашева Е.А. Права человека. Конфликт культур // Российское правосудие. 2006. N 6. С. 15 - 24.
Теория и практика правового положения личности в условиях тоталитаризма. После событий Октября 1917 г. в советской юридической науке активно шло освоение марксистского понимания государства и права, а если быть точнее, то шел процесс его насаждения как единственно правильного. Решающее влияние на ход этого процесса оказали взгляды В.И. Ленина и его соратников в условиях господства диктатуры пролетариата, переросшей в тоталитарную систему.
Наряду с классовым подходом, ярко выраженной идеологической направленностью в первые годы советской власти в юридической науке существовали и другие направления. Так, П.И. Стучка, Е.Б. Пашуканис отстаивали широкий социологический подход в познании правовых явлений <1>. Имели хождение психологические идеи Л.И. Петражицкого по вопросам понимания права и связанных с ним явлений <2>. Они находили поддержку и развитие в работах М.А. Рейснера <3> и др.
--------------------------------
<1> См.: Пашуканис Е.Б. Избранные произведения по общей теории права и государства. М., 1980; Стучка П.И. Избранные произведения по марксистско-ленинской теории права. Рига, 1964.
<2> См.: Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 1909. Т. 1.
<3> См.: Рейснер М.А. Теория Петражицкого. Марксизм и социальная идеология. СПб., 1908.
В 1930-е гг. в советском обществе усиленно внедрялась тоталитарная система, составной частью которой были массовые репрессии граждан по политическим мотивам. Господствовала тенденция жесткой правовой регламентации поведения личности, его "зарегулированности", процветала система запретительства. Имели место антиправовые и неоправданные массовые ограничения прав граждан, юридический механизм защиты прав оказался неэффективным. Существовал непреодолимый разрыв между провозглашением в законе прав и свобод граждан и практикой их осуществления. Все это было результатом отчуждения личности при социализме от собственности и государственной власти.
Господство государственной идеологии в виде монополии марксизма-ленинизма не могло не оказать своего негативного влияния на научную разработку проблем правового положения личности. Для юридической науки (равно как и для всего обществоведения) характерны были догматизм, схематизм, отрыв от мировой практики, уход от реальной жизни и объективной ее оценки, непризнание общечеловеческих и общедемократических идеалов и ценностей, отрицание самой категории прав человека. В теоретическом плане это было предопределено тем, как официальная юридическая наука понимала право. Она в угоду тоталитарному режиму породила собственное понятие права, утвердила (не без известного не только идеологического, но и государственного принуждения!) так называемый нормативный подход к пониманию права. В соответствии с этим подходом формула Маркса и Энгельса о буржуазном праве лишь как о возведенной в закон воле господствующей буржуазии была интерпретирована в том смысле, что право есть система установленных или санкционированных государством формально-определенных, общеобязательных норм, выражающих волю экономически господствующего класса (или союза классов и социальных слоев) и выступающих в качестве классового регулятора общественных отношений. Такое понимание права было принято голосованием по докладу академика А.Я. Вышинского на Всесоюзном совещании ученых-юристов в 1938 г. и стало общепринятым, господствующим в науке.
Право согласно такой интерпретации непосредственно исходило от государства, определялось им, хотя одновременно не отрицалась и обусловленность права в конечном счете существующими общественными отношениями, объективными закономерностями исторического развития. Иначе говоря, право было отождествлено с законами и подзаконными актами. "Закон, - писал Вышинский, - есть форма, в которой выражается воля господствующего класса. Право - это не один закон, а вся сумма или вся совокупность законов" <1>. Отсюда следовало, что всякое правило, установленное государственными органами (в том числе органами государственного управления - министерствами, ведомствами и т.д.), есть право, есть закон, обязательный к исполнению всеми. Такой откровенно апологетический подход в советской юридической науке вполне отвечал патерналистскому отношению государства к обществу и личности и оправдывал любые антидемократические, репрессивные акты государственных органов, облеченные в форму законов и подзаконных актов.
--------------------------------
<1> Вышинский А.Я. Вопросы теории государства и права. М., 1949. С. 416.
Одновременно был сформирован стереотип непогрешимости социалистического государства, за которым фактически стояла партийно-государственная номенклатура, представляющая, по существу, в условиях тоталитаризма определенный социальный слой. Именно эта политическая группировка стремилась путем использования закона навести такой "правовой порядок" в общественных отношениях, который виделся ей как объективный, неизбежный.
Применительно к правам личности это означало отрицание каких-либо прав человека (как должного), в отличие от прав гражданина (как сущего), признавались только права, по сути, дарованные, предоставленные государством гражданину. Существовали, таким образом, лишь права гражданина. Вне санкционирования государством, по мнению Вышинского, каких-либо прав человека существовать не может. Человек рассматривался не как равный с государством партнер, а как придаток государства, полностью зависимый от него, подчиненный ему, как безгласный "винтик" всеохватывающего партийно-государственного механизма. Такая идеологическая позиция была одной из причин, по которым Советский Союз воздержался от голосования при принятии в ООН Всеобщей декларации прав человека в 1948 г.
С начала 1960-х гг. в советской юридической науке изредка стали появляться публикации, в которых ставился вопрос о расширении структурных элементов права, включении в его содержание наряду с нормами права правоотношений (С.Ф. Кечекьян, А.А. Пионтковский, А.К. Стальгевич), правоотношений и правосознания (Я.Ф. Миколенко), субъективных прав (Л.С. Явич). Однако при этом не подвергалась сомнению мысль о совпадении права и закона, что порождало лишь необходимость ввести новые термины, поскольку не изменялось само содержание таких понятий, как субъективное право, правоотношение, правосознание и т.д.
Задолго до объявления "перестройки социализма" в советской юридической науке постепенно вызревало и формировалось новое направление, представители которого возрождали идею различия права и закона, прав человека и прав гражданина. При всем разнообразии высказанных в этой связи мнений, как представляется, главным в дискуссии оказался вопрос о различии права и закона, имевший существенное значение и для понимания категории прав человека и гражданина. Это явилось реакцией на сложившуюся государственно-правовую практику в рамках тоталитарного режима.
Наибольшее внимание к различию права и закона уделил тогда академик Нерсесянц. Он убедительно показал, что различать право и закон - это давняя, восходящая еще к древности прогрессивная демократическая идея, одна из самых устойчивых традиций в мировой политико-правовой мысли <1>. Право, как полагает Нерсесянц, есть такая специфическая форма отношений, в рамках которой фактически различные люди признаются и действуют в качестве формально равных, независимых друг от друга, свободных индивидов, т.е. право - это всеобщий масштаб и равная мера свободы индивидов <2>.
--------------------------------
<1> См.: Нерсесянц В.С. Право и закон. Из истории правовых учений. М., 1983.
<2> См.: Нерсесянц В.С. Философия права. С. 311 - 322.
С разных позиций сторонники нового, более широкого понимания права (среди которых были как авторитеты юридической науки, так и молодые исследователи) в качестве альтернативы чисто нормативной трактовке права подходили к различению права и закона (В.Д. Зорькин, Д.А. Керимов, Н.А. Козюбра, Е.А. Лукашева, Г.В. Мальцев, Л.С. Мамут, Г.Н. Манов, В.М. Чхиквадзе, Л.С. Явич и др.). При таком подходе понимание права связывается с утверждением общечеловеческих ценностей (и одновременным признанием узости, ограниченности классового к нему подхода).
Дискуссия о новом, широком правопонимании, различии и соотношении прав человека и гражданина была не схоластическим спором рафинированных теоретиков, а плодотворной дискуссией, здравым подходом, гносеологически отражавшим назревшие потребности перестройки в политико-правовом мышлении, формировании его нового облика, в соответствии с которым должно строиться правовое государство, где высшей целью и принципом должны стать внимание и забота о каждом человеке, обеспечение прав и свобод каждой личности, будь то министр, рабочий, ветеран, индивид и т.д. или даже правонарушитель, преступник, отбывающий меру наказания.
С изменением политической ситуации в стране новый подход к пониманию права стали признавать и те авторы (Алексеев и др.), которые ранее активно выступали против позиции Нерсесянца и разделявших ее авторов.
Идея различать право и закон, на наш взгляд, не чужда была и основоположникам марксизма, более того, они признавали и развили ее в рамках своих материалистических представлений. Например, Маркс, Энгельс и Ленин акцентировали внимание на материальной обусловленности права и закона как идеала и практики, что дает веские основания предполагать их возможное несовпадение, в частности, возможность санкционирования со стороны государства в виде законов произвола, бесправия, беззакония. Практика подтвердила это в условиях фашизма, апартеида, тоталитаризма, авторитарных, военных и прочих подобных режимов. Не избежали практики государственного беззакония и произвола по отношению к человеку, социальным слоям и группам, нациям, обществу в целом и тоталитарные по своей природе государства социалистической ориентации. Печальным примером здесь могут служить репрессивные законы в советском государстве 1930-х гг., которые отменяли, к примеру, действие всех демократических принципов и институтов расследования и правосудия (защиты, обжалования и т.д.), ликвидировали права обвиняемых и подсудимых.
Это была не просто деформация права, а полный отход от права, и такой "порядок" устанавливали законы советского государства. Следовательно, не всякий закон государства есть право. Право как реально существующие принципы объективно складывающейся системы общественных отношений, как идеал должно найти адекватное отражение в конституции и законах государства. Именно из такой позиции исходили прогрессивно мыслящие советские ученые-юристы.
Следует отметить, что и традиционное понимание права в советской юридической науке, на наш взгляд, не свободно от необходимости различать право и закон. Говоря, в частности, о право(законо)творчестве, авторы подчеркивают его материальную обусловленность. Иными словами, источник законов, по их мнению, лежит вне позитивного (устанавливаемого государством) права. В связи с этим примечательна формула Маркса: "Законодательная власть не создает закона, она лишь открывает и формулирует его" <1>.
--------------------------------
<1> Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 285.
Действия законодателя ограничиваются определенными рамками, обусловленными объективными условиями и закономерностями общественного развития. В этом состоит критерий истинности конституционных установлений и норм законов. Следовательно, если законы не отражают волю экономически господствующего класса (народа), то они не могут считаться правовыми. Таким образом, и в рамках нормативно-классового подхода в понимании права объективно проводится различие права и закона: не всякая норма закона (норма позитивного права) есть в то же время правовая норма.