Файл: Одним из важнейших объектов природы является лес. Этот компонент окружающей среды заключает в себе огромный ресурсный потенциал и выполняет различные экологические, экономические, культурные и рекреационные функции.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 07.11.2023
Просмотров: 64
Скачиваний: 2
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
1.
Вместе с тем, несмотря на усиление реакции государственной власти к охране лесов, существующие проблемы привлечения к уголовной ответственности за незаконную рубку лесных насаждений не позволяют добиться должного результата во исполнение превентивной и карательной функции уголовного закона, а значит, обеспечить охрану лесных ресурсов, в т.ч. и алтайского ленточного бора. Для того чтобы криминализировать совершенное деяние по ст. 260 УК РФ, незаконная рубка, а равно повреждение до степени прекращения роста должны быть совершены по отношению к лесным насаждениям или к деревьям, кустарникам, лианам, не отнесенным к лесным насаждениям, при условии, если эти деяния совершены в значительном, крупном либо особо крупном размере. Ответа на вопрос, что такое лесные насаждения как современная правовая категория, невозможно найти ни в УК РФ, ни в действующем Лесном кодексе РФ, хотя практическая потребность в этом есть1.
В этом случае необходимо обратиться к п. 15 постановления Пленума Верховного Суда от 18 октября 2012 г. № 21 «О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования», в котором указывается, что предметом преступлений, предусмотренных ст. 260 и 261 УК РФ, являются не только лесные насаждения, т.е. деревья, кустарники и лианы, произрастающие в лесах, но и деревья, кустарники и лианы, произрастающие вне лесов (в парках, аллеях, отдельно высаженные в границах населенного пункта деревья, в полосах отвода железнодорожных и автомобильных дорог или водных каналов). При этом не имеет значения, высажены ли лесные насаждения или не отнесенные к лесным насаждениям деревья, кустарники, лианы искусственно либо они произросли без целенаправленных усилий человека2.
Тем не менее, в указанном обобщении судебной практики не отнесены к предмету экологического преступления, несмотря на его явный характер, многолетние древесные насаждения, произрастающие на землях сельскохозяйственного назначения, на приусадебных и полевых земельных участках, предоставленных для индивидуального жилищного, гаражного строительства, ведения личного подсобного и дачного хозяйства, садоводства, животноводства и огородничества, в лесопитомниках, питомниках плодовых, ягодных, декоративных и иных культур, а также ветровальные, буреломные, сухостойные деревья
1.
Ранее действовавший Лесной кодекс 1997 г. проводил четкую дифференциацию между лесными насаждениями в составе лесного фонда и древесно-кустарниковой растительностью, произрастающей на других категориях земель. Безусловно, норма ст. 260 УК РФ имела прямую привязку к указанному кодексу, который утратил силу с 01.01.09 в связи со вступлением в действие ныне действующего Лесного кодекса 2006 г. Однако современный Лесной кодекс таковой дифференциации не содержит, что наталкивает на мысль о необходимости обновления формулировки ст. 260 УК РФ.
Таким образом, в правоприменительной практике действительно могут возникнуть сложности в определении предмета, которому причинен преступный вред, вплоть до невозможности уголовного преследования в связи с отсутствием состава преступления, предусмотренного ст. 260 УК РФ. Другая проблема заключается в аспекте доказывания совершения преступного деяния по незаконной рубке лесных насаждений. Как правило, поймать преступника на месте совершения преступления довольно сложно по объективным причинам, таким как значительная площадь лесной территории, удаленность от населенных пунктов, шумопоглощение лесных чащоб и иные обстоятельства. Чаще всего факт незаконной рубки обнаруживается после таковой либо по наличию свежеобразованных пней, либо в результате получения информации о появлении во владении физического лица недавно спиленной древесины. Соответственно, доказать все составляющие объективной стороны незаконной рубки леса, в т.ч. причинно-следственную связь, особенно по прошествии определенного количества времени, не представляется возможным.
Следует выразить надежду, что в решении обозначенной проблемы может помочь дендрологическая экспертиза. Однако лица, часто практикующие незаконную рубку леса, узнав о новом способе доказывания, стараются умышленно искажать место спила на стволе и пне дерева, чаще всего термическим путем. Иными словами, потенциальное производство дендрологической экспертизы может спровоцировать возгорание леса в результате небрежной попытки скрыть следы преступной деятельности.
Таким образом, проблема доказывания факта совершения преступления, уголовная ответственность за которое предусмотрена ст. 260 УК РФ, в настоящее время является слабо проработанной. Кроме вышеизложенного, существует еще и круг проблем, связанных с размером ущерба, который способствует криминализации неправомерного завладения лесными ресурсами, включив уголовно-правовой, карательный механизм охраны лесной экологии. При выявлении факта незаконной рубки лесных насаждений ущерб правоохранительными органами и должностными лицами подсчитывается в соответствии с постановлением Правительства РФ от 8 мая 2007 г. № 273 «Об исчислении размера вреда, причиненного лесам, в результате нарушения лесного законодательства»
1.
Так, например, в Алтайском крае такса за незаконно срубленное дерево, заготовка древесины которого не допускается, равна 8 244 руб. за кубометр, а за аналогичный незаконно срубленный кустарник – 280 руб. 30 коп. Следует обратить внимание, что если при незаконной рубке деревьев учитываются объемы противоправно добытой древесины, то при уничтожении кустарника такса зафиксирована без учета физических размеров срубленного лесного насаждения. По действующему законодательству для привлечения к уголовной ответственности необходимо, чтобы размер ущерба превышал сумму в 5 тыс. руб. вне зависимости от иных факторов природоохранного значения. Однако размер причиняемого ущерба подсчитывают не только представители правоохранительных органов. Так, на практике лицо, занимающееся деятельностью по незаконной рубке лесных насаждений, может срубить одно небольшое дерево, которое в соответствии с вышеобозначенными таксами не дойдет до значительного ущерба. Через некоторое время он повторит указанное действие, тем самым сознательно избегая возможности привлечения к уголовной ответственности.
В пункте 14 Методики исчисления размера причиненного вреда, утвержденной уже названым постановлением Правительства РФ от 8 мая 2007 г. № 273, содержится правило о том, что размер ущерба, причиненного лесам, в т.ч. лесным насаждениям, или не отнесенным к лесным насаждениям деревьям, кустарникам и лианам, исчисляется путем суммирования размеров ущерба в результате нарушений лесного законодательства. Вместе с тем в случае проверки информации о предполагаемом преступлении правонарушитель уже готов утверждать, что, несмотря на наличие в его дровянике нескольких спиленных молодых берез, его умысел каждый раз был направлен только на рубку одного лесного насаждения.
Иными словами, экологический преступник де-факто не может быть привлечен к уголовной ответственности де-юре вследствие отсутствия значительного ущерба при отдельном правонарушении. В таком случае, если не истекла давность привлечения к административной ответственности за экологические проступки, на виновное лицо будет наложено взыскание в соответствии с административным законодательством.
Таким образом, в настоящее время необходимо изменение подходов к определению характера и размера преступного ущерба по составу ст. 260 УК РФ, что может привести к трансформации критериев криминализации незаконной рубки лесных насаждений, а само уголовное законодательство в большей степени будет отличаться повышенной эффективностью в сфере охраны лесных ресурсов.
3.2 Дискуссия об уголовной ответственности юридических лиц за экологические преступления
Количество экологических преступлений в структуре преступности относительно невелико. Однако размер ущерба от них весьма и весьма значителен. При этом оценке подвергаются лишь те последствия, которые наступают незамедлительно после совершения преступления. Согласно уголовной статистике учету подлежит материальный ущерб, количество погибших и лиц, которым причинен тяжкий вред здоровью, то есть лишь криминообразующие признаки таких деяний.
Так, по данным ГИАЦ МВД РФ в 2009 г. материальный ущерб от экологических преступлений составил 13069159 тыс. руб.; в 2010 г. – 18237809 тыс. руб.; в 2011 г. – 17994558 тыс. руб.; в 2012 г. – 20140869 тыс. руб.; в 2013 г. – 25100785 тыс. руб.; в 2014г. – 24045990 тыс. рублей. Как видим, наблюдается вполне очевидная общая тенденция к росту размеров ущерба от экологических преступлений, а если учесть фактор латентности, то по некоторым экспертным оценкам, данные цифры представляют, лишь десятую часть от реальных размеров причиняемого ущерба. Количество погибших в результате экологических преступлений измеряется единицами – в 2009 и 2012 годах – по 1 человеку, в 2010, 2011, 2013 и 2014 годах – не зарегистрировано; количество лиц, которым причинен тяжкий вред здоровью за эти же годы – 1-2 человека в год.
Однако статистически невозможно учесть всех фактически пострадавших от экологических преступлений, у кого серьезные проблемы со здоровьем (онкология, тяжелые хронические заболевания, инвалидность) или преждевременная смерть наступили в отдаленном периоде, хотя взаимосвязь между экологической обстановкой, вызванной техногенными катастрофами и описанными последствиями очевидны.
Приведем пример. В 1994 году в республике Коми (г. Усинск) произошел крупнейший в России единомоментный разлив 100 тысяч тонн нефти из поврежденного вследствие технического износа трубопровода. В эпицентре катастрофы погибли растения, животные, рыба, две местные реки оказались загрязнены на расстоянии до 40 километров. Но самое главное, в наиболее пострадавших поселках частота респираторных заболеваний среди населения на следующий год после утечки подскочила примерно на 28%. Почти через 20 лет – в ноябре 2012 г., в той, же республике, на участке нефтепровода «ВПСН – ПСН «Головные сооружения», который по договору аренды эксплуатировался ООО «Совместная Компания «РУСВЬЕТПЕТРО», вновь произошел массивный аварийный разлив нефти.
В результате нефтепродукты попали на береговую 61 линию и поверхность ручья Возей-Шор и далее распространились по рекам Колва, Уса и Печора, что привело к загрязнению водных объектов (почв, растений, донных отложений, поверхностных вод), гибели рыбы. Размер ущерба, который был вменен в вину бывшему директору филиала ООО «Совместная Компания «РУСВЬЕТПЕТРО» А. Крохину, составил более 7 млн. руб. Суд признал его виновным по ч. 2 ст. 237, 246 и ч. 1 ст. 250 УК РФ и назначил наказание в виде штрафа в размере 200 тысяч рублей. Позже, в мае 2013 г., в ходе аэровизуального обследования пострадавшей территории выяснилось, что на устранение указанных последствий потребуется длительное время и около 90 млн. рублей. Согласно данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, чаще других за экологические преступления назначаются лишение свободы сроком до 1-2 лет. В подавляющем количестве случаев приговоры являются условными, либо же все ограничивается штрафом, размеры которого крайне редко бывают выше 500 тыс. руб. Виновные, как правило, всегда попадают в категорию амнистируемых, либо освобождаются от ответственности ввиду иных нереабилитирующих оснований. Отсюда можно сделать вывод, что меры уголовно-правового воздействия за экологические преступления не соответствуют тяжести этих деяний. Сравнение применяемых мер наказания с суммами материального ущерба также заставляет задуматься о том, как сделать экономически невыгодным совершение преступлений, посягающих на экологический правопорядок.
И здесь, на наш взгляд, уместно было бы обратиться к вопросу о корпоративной уголовной ответственности (более привычно – ответственности юридических лиц). Разумеется, эта тема требует развернутого анализа, поэтому позволим себе лишь высказать определенные соображения по поводу имеющихся предпосылок к введению данного правового института. За рубежом привлечение коллективного субъекта к уголовной ответственности практикуется весьма эффективно. Достаточно обратиться к опыту таких стран как Великобритания, США, Франция, Бельгия, КНР и некоторых других. Отечественный законодатель упрямо не желает признавать возможность привлечения к уголовной ответственности юридических лиц, хотя и de facto и de jure он уже сделал несколько шагов в этом направлении. В частности, сразу в некоторых нормативных правовых актах, таких как ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах», ФЗ «О противодействии терроризму», ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» предусматривается
Вместе с тем, несмотря на усиление реакции государственной власти к охране лесов, существующие проблемы привлечения к уголовной ответственности за незаконную рубку лесных насаждений не позволяют добиться должного результата во исполнение превентивной и карательной функции уголовного закона, а значит, обеспечить охрану лесных ресурсов, в т.ч. и алтайского ленточного бора. Для того чтобы криминализировать совершенное деяние по ст. 260 УК РФ, незаконная рубка, а равно повреждение до степени прекращения роста должны быть совершены по отношению к лесным насаждениям или к деревьям, кустарникам, лианам, не отнесенным к лесным насаждениям, при условии, если эти деяния совершены в значительном, крупном либо особо крупном размере. Ответа на вопрос, что такое лесные насаждения как современная правовая категория, невозможно найти ни в УК РФ, ни в действующем Лесном кодексе РФ, хотя практическая потребность в этом есть1.
В этом случае необходимо обратиться к п. 15 постановления Пленума Верховного Суда от 18 октября 2012 г. № 21 «О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования», в котором указывается, что предметом преступлений, предусмотренных ст. 260 и 261 УК РФ, являются не только лесные насаждения, т.е. деревья, кустарники и лианы, произрастающие в лесах, но и деревья, кустарники и лианы, произрастающие вне лесов (в парках, аллеях, отдельно высаженные в границах населенного пункта деревья, в полосах отвода железнодорожных и автомобильных дорог или водных каналов). При этом не имеет значения, высажены ли лесные насаждения или не отнесенные к лесным насаждениям деревья, кустарники, лианы искусственно либо они произросли без целенаправленных усилий человека2.
Тем не менее, в указанном обобщении судебной практики не отнесены к предмету экологического преступления, несмотря на его явный характер, многолетние древесные насаждения, произрастающие на землях сельскохозяйственного назначения, на приусадебных и полевых земельных участках, предоставленных для индивидуального жилищного, гаражного строительства, ведения личного подсобного и дачного хозяйства, садоводства, животноводства и огородничества, в лесопитомниках, питомниках плодовых, ягодных, декоративных и иных культур, а также ветровальные, буреломные, сухостойные деревья
1.
Ранее действовавший Лесной кодекс 1997 г. проводил четкую дифференциацию между лесными насаждениями в составе лесного фонда и древесно-кустарниковой растительностью, произрастающей на других категориях земель. Безусловно, норма ст. 260 УК РФ имела прямую привязку к указанному кодексу, который утратил силу с 01.01.09 в связи со вступлением в действие ныне действующего Лесного кодекса 2006 г. Однако современный Лесной кодекс таковой дифференциации не содержит, что наталкивает на мысль о необходимости обновления формулировки ст. 260 УК РФ.
Таким образом, в правоприменительной практике действительно могут возникнуть сложности в определении предмета, которому причинен преступный вред, вплоть до невозможности уголовного преследования в связи с отсутствием состава преступления, предусмотренного ст. 260 УК РФ. Другая проблема заключается в аспекте доказывания совершения преступного деяния по незаконной рубке лесных насаждений. Как правило, поймать преступника на месте совершения преступления довольно сложно по объективным причинам, таким как значительная площадь лесной территории, удаленность от населенных пунктов, шумопоглощение лесных чащоб и иные обстоятельства. Чаще всего факт незаконной рубки обнаруживается после таковой либо по наличию свежеобразованных пней, либо в результате получения информации о появлении во владении физического лица недавно спиленной древесины. Соответственно, доказать все составляющие объективной стороны незаконной рубки леса, в т.ч. причинно-следственную связь, особенно по прошествии определенного количества времени, не представляется возможным.
Следует выразить надежду, что в решении обозначенной проблемы может помочь дендрологическая экспертиза. Однако лица, часто практикующие незаконную рубку леса, узнав о новом способе доказывания, стараются умышленно искажать место спила на стволе и пне дерева, чаще всего термическим путем. Иными словами, потенциальное производство дендрологической экспертизы может спровоцировать возгорание леса в результате небрежной попытки скрыть следы преступной деятельности.
Таким образом, проблема доказывания факта совершения преступления, уголовная ответственность за которое предусмотрена ст. 260 УК РФ, в настоящее время является слабо проработанной. Кроме вышеизложенного, существует еще и круг проблем, связанных с размером ущерба, который способствует криминализации неправомерного завладения лесными ресурсами, включив уголовно-правовой, карательный механизм охраны лесной экологии. При выявлении факта незаконной рубки лесных насаждений ущерб правоохранительными органами и должностными лицами подсчитывается в соответствии с постановлением Правительства РФ от 8 мая 2007 г. № 273 «Об исчислении размера вреда, причиненного лесам, в результате нарушения лесного законодательства»
1.
Так, например, в Алтайском крае такса за незаконно срубленное дерево, заготовка древесины которого не допускается, равна 8 244 руб. за кубометр, а за аналогичный незаконно срубленный кустарник – 280 руб. 30 коп. Следует обратить внимание, что если при незаконной рубке деревьев учитываются объемы противоправно добытой древесины, то при уничтожении кустарника такса зафиксирована без учета физических размеров срубленного лесного насаждения. По действующему законодательству для привлечения к уголовной ответственности необходимо, чтобы размер ущерба превышал сумму в 5 тыс. руб. вне зависимости от иных факторов природоохранного значения. Однако размер причиняемого ущерба подсчитывают не только представители правоохранительных органов. Так, на практике лицо, занимающееся деятельностью по незаконной рубке лесных насаждений, может срубить одно небольшое дерево, которое в соответствии с вышеобозначенными таксами не дойдет до значительного ущерба. Через некоторое время он повторит указанное действие, тем самым сознательно избегая возможности привлечения к уголовной ответственности.
В пункте 14 Методики исчисления размера причиненного вреда, утвержденной уже названым постановлением Правительства РФ от 8 мая 2007 г. № 273, содержится правило о том, что размер ущерба, причиненного лесам, в т.ч. лесным насаждениям, или не отнесенным к лесным насаждениям деревьям, кустарникам и лианам, исчисляется путем суммирования размеров ущерба в результате нарушений лесного законодательства. Вместе с тем в случае проверки информации о предполагаемом преступлении правонарушитель уже готов утверждать, что, несмотря на наличие в его дровянике нескольких спиленных молодых берез, его умысел каждый раз был направлен только на рубку одного лесного насаждения.
Иными словами, экологический преступник де-факто не может быть привлечен к уголовной ответственности де-юре вследствие отсутствия значительного ущерба при отдельном правонарушении. В таком случае, если не истекла давность привлечения к административной ответственности за экологические проступки, на виновное лицо будет наложено взыскание в соответствии с административным законодательством.
Таким образом, в настоящее время необходимо изменение подходов к определению характера и размера преступного ущерба по составу ст. 260 УК РФ, что может привести к трансформации критериев криминализации незаконной рубки лесных насаждений, а само уголовное законодательство в большей степени будет отличаться повышенной эффективностью в сфере охраны лесных ресурсов.
3.2 Дискуссия об уголовной ответственности юридических лиц за экологические преступления
Количество экологических преступлений в структуре преступности относительно невелико. Однако размер ущерба от них весьма и весьма значителен. При этом оценке подвергаются лишь те последствия, которые наступают незамедлительно после совершения преступления. Согласно уголовной статистике учету подлежит материальный ущерб, количество погибших и лиц, которым причинен тяжкий вред здоровью, то есть лишь криминообразующие признаки таких деяний.
Так, по данным ГИАЦ МВД РФ в 2009 г. материальный ущерб от экологических преступлений составил 13069159 тыс. руб.; в 2010 г. – 18237809 тыс. руб.; в 2011 г. – 17994558 тыс. руб.; в 2012 г. – 20140869 тыс. руб.; в 2013 г. – 25100785 тыс. руб.; в 2014г. – 24045990 тыс. рублей. Как видим, наблюдается вполне очевидная общая тенденция к росту размеров ущерба от экологических преступлений, а если учесть фактор латентности, то по некоторым экспертным оценкам, данные цифры представляют, лишь десятую часть от реальных размеров причиняемого ущерба. Количество погибших в результате экологических преступлений измеряется единицами – в 2009 и 2012 годах – по 1 человеку, в 2010, 2011, 2013 и 2014 годах – не зарегистрировано; количество лиц, которым причинен тяжкий вред здоровью за эти же годы – 1-2 человека в год.
Однако статистически невозможно учесть всех фактически пострадавших от экологических преступлений, у кого серьезные проблемы со здоровьем (онкология, тяжелые хронические заболевания, инвалидность) или преждевременная смерть наступили в отдаленном периоде, хотя взаимосвязь между экологической обстановкой, вызванной техногенными катастрофами и описанными последствиями очевидны.
Приведем пример. В 1994 году в республике Коми (г. Усинск) произошел крупнейший в России единомоментный разлив 100 тысяч тонн нефти из поврежденного вследствие технического износа трубопровода. В эпицентре катастрофы погибли растения, животные, рыба, две местные реки оказались загрязнены на расстоянии до 40 километров. Но самое главное, в наиболее пострадавших поселках частота респираторных заболеваний среди населения на следующий год после утечки подскочила примерно на 28%. Почти через 20 лет – в ноябре 2012 г., в той, же республике, на участке нефтепровода «ВПСН – ПСН «Головные сооружения», который по договору аренды эксплуатировался ООО «Совместная Компания «РУСВЬЕТПЕТРО», вновь произошел массивный аварийный разлив нефти.
В результате нефтепродукты попали на береговую 61 линию и поверхность ручья Возей-Шор и далее распространились по рекам Колва, Уса и Печора, что привело к загрязнению водных объектов (почв, растений, донных отложений, поверхностных вод), гибели рыбы. Размер ущерба, который был вменен в вину бывшему директору филиала ООО «Совместная Компания «РУСВЬЕТПЕТРО» А. Крохину, составил более 7 млн. руб. Суд признал его виновным по ч. 2 ст. 237, 246 и ч. 1 ст. 250 УК РФ и назначил наказание в виде штрафа в размере 200 тысяч рублей. Позже, в мае 2013 г., в ходе аэровизуального обследования пострадавшей территории выяснилось, что на устранение указанных последствий потребуется длительное время и около 90 млн. рублей. Согласно данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, чаще других за экологические преступления назначаются лишение свободы сроком до 1-2 лет. В подавляющем количестве случаев приговоры являются условными, либо же все ограничивается штрафом, размеры которого крайне редко бывают выше 500 тыс. руб. Виновные, как правило, всегда попадают в категорию амнистируемых, либо освобождаются от ответственности ввиду иных нереабилитирующих оснований. Отсюда можно сделать вывод, что меры уголовно-правового воздействия за экологические преступления не соответствуют тяжести этих деяний. Сравнение применяемых мер наказания с суммами материального ущерба также заставляет задуматься о том, как сделать экономически невыгодным совершение преступлений, посягающих на экологический правопорядок.
И здесь, на наш взгляд, уместно было бы обратиться к вопросу о корпоративной уголовной ответственности (более привычно – ответственности юридических лиц). Разумеется, эта тема требует развернутого анализа, поэтому позволим себе лишь высказать определенные соображения по поводу имеющихся предпосылок к введению данного правового института. За рубежом привлечение коллективного субъекта к уголовной ответственности практикуется весьма эффективно. Достаточно обратиться к опыту таких стран как Великобритания, США, Франция, Бельгия, КНР и некоторых других. Отечественный законодатель упрямо не желает признавать возможность привлечения к уголовной ответственности юридических лиц, хотя и de facto и de jure он уже сделал несколько шагов в этом направлении. В частности, сразу в некоторых нормативных правовых актах, таких как ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах», ФЗ «О противодействии терроризму», ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» предусматривается