Файл: Дипломная работа антологическая лирика н. Ф. Щербины выполнила студентка 5 курса очного отделения.doc
Добавлен: 22.11.2023
Просмотров: 147
Скачиваний: 3
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Стансами (от итальянского Stanza – помещение, местопребывание, остановка) называются элегические стихотворения, состоящие из небольших строф (обычно по четыре стиха, чаще всего четырехстопного ямба), каждая из которых характеризуется законченностью. Тематическое содержание стансов обычно бывает медитативным или любовным. Широкое распространение жанр стансов получает в XVIII – XIX веках.
Надписью является малый стихотворный жанр, который восходит к античной эпиграмме. Например, надпись может быть к статуе, к портрету, в альбом. Широкое распространение надпись получает в русской поэзии XVIII и начала XIX веков.
Эпитафией (от греческого epitaphios – надгробный) может являться надпись на надгробии (как правило, в стихотворной форме) или небольшое стихотворение, которое автор посвятил памяти усопшего. Эпитафия может быть обращена к покойному, а также может имитировать обращение усопшего к живым. Эпитафия восхваляет достоинства умершего, что делает ее близкой к панегирической поэзии. Могут встречаться пародийные эпитафии [подр. см.: Инджиев, 2010, с. 211, 212].
Эпиграммой (от греческого epigramma – надпись) называют короткое сатирическое стихотворение, которое высмеивает какое-либо лицо или содержит отклик на злободневные события общественной жизни. В античной поэтической традиции жанр эпиграммы обозначал «объяснительную подпись под каким-нибудь предметом – изображением, статуей, на могильном памятнике, на посвятительном приношении богу и т.п. Такая надпись, естественно, должна быть сжатой и вместе с тем выразительной, чтобы в немногих словах высказать многое существенное. Но это совершенно не предполагает того язвительного и сатирического смысла, который эпиграмма часто имела в поздние времена. Для эпиграмм предпочтительно пользовались элегическими двустишиями» [Радциг, 1982, с. 131]. Значительный вклад в создание и развитие жанра эпиграммы внёс поэт конца VI и начала V веков, Симонид с острова Кеоса. В классический период греческой истории эпиграмма не имела самостоятельного значения. Поэты той эпохи косвенно обращались к данному жанру, разрабатывая в основном другие жанровые формы. Наибольшей популярностью эпиграмма начала пользоваться у поэтов эпохи эллинизма.
Помимо вышеперечисленных лирических жанров, относящихся согласно Белинскому В.Г. к антологической лирике, можно отметить также и буколическую поэзию, иначе буколику. Буколикой (от греческого bukolika, от bukolikos – пастушеский) называют жанр античной поэзии элленистического и римского времени (III век до н.э. – V век н.э.), а именно «небольшие стихотворения, написанные
гекзаметром, в повествовательной или диалогической форме с описанием мирной жизни пастухов (изображенных чаще лирически-условно, реже комически-натуралистично), их простого быта, нежной любви и свирельных песен (часто с использованием фольклорных мотивов» [Гаспаров, 1987, с. 59]. Традиционно к основным жанровым формам буколической поэзии относят идиллию и эклогу.
Идиллия в переводе с греческого eidyllion означает небольшое поэтическое произведение. Под жанром идиллии понимают жанровую форму лирики или эпоса, которая представляет собой «небольшое произведение, рисующее вечно прекрасную природу, иногда в контрасте с мятущимся и порочным человеком, мирную добродетельную жизнь на лоне природs» [Шталь, 1974-а, с. 95].
Эклога (от греческого ekloge – выбор) как жанровая форма обособляется от идиллии, «обозначая по преимуществу действие, бытовую сценку, тогда как за идиллией остается воспроизведение чувств, внутреннего состояния героя или автора» [Шталь, 1974-б, с. 462].
В статье «Формула антологической миниатюры в неканонической лирике» Козлов В. относит к основным жанрам антологической лирики дружеское послание и мадригал.
Мадригалом (от итальянского madrigale, от позднелатинского matricale – песня на родном языке) называют небольшое по объему стихотворение хвалебного содержания (в противоположность эпиграмме, с которой сходно по объему и структуре) [подр. см.: Никонов В., 1974, с. 199].
Посланием называют жанр в поэзии и публицистике, а именно произведение, написанное в форме письма или обращения к какому-нибудь лицу (лицам). «Стихотворное послание из античной литературы (Гораций, Овидий) перешло в западноевропейскую и русскую» [Аксенова, 1974, с. 276].
Кибальник также определяет круг основных жанров, входящих в антологическую поэзию: «Помимо антологической эпиграммы и антологической миниатюры, основных жанрово-стилевых форм русской антологической поэзии, прямая ориентация на античные традиции отчетливо сказалась также на жанрах идиллии, эпопеи, гимна, дифирамба» [Кибальник, 1990, с. 4].
Говоря об антологической лирике, следует отметить, что данные жанры являются своеобразной стилизацией стихотворений, написанных античными авторами. Белинский В.Г. в статье «Римские элегии» все эти жанры называет эпиграммами. Кибальник С.А. также относит к антологической лирике «произведения малых стихотворных жанров, близкие по своему характеру к греческой эпиграмме» [Кибальник, 1990, с. 6]. «Оды Анакреона и Сафо – тоже эпиграммы» [Белинский, 1954, с. 248]. Однако Белинский указывает на свойства, которыми отличается жанр эпиграммы как таковой. «Отличительный характер эпиграммы – краткость, единство ощущения мысли, спокойствие, наивность выражения, пластицизм и мраморная рельефность формы» [Белинский, 1954, с. 248].
В то же время Белинский В.Г. рассуждает об особенностях антологической лирики современных для него поэтов и пишет о том, что такая лирика, не является подражанием и стилизацией. Критик пишет о том, что «у новейших же поэтов она – только плод проникновения классическим духом: у эллинской поэзии заимствует она и краски, и тени, и звуки, и образы, и формы, даже иногда самое содержание» [Белинский, 1954, с. 231]. Кроме того, он называет причину данного явления. «Эта возможность проникновения чуждым духом основывается на живом, органическом единстве идеи человечества» [Белинский, 1954, с. 231]. В Древней Греции основными ценностями являлись добро, гармония, порядок, долг, то есть общечеловеческие ценности. Поэтому временная дистанция между последующими эпохами и эпохой жизни Древней Греции сокращается. Об этом в своей статье пишет Белинский: «Как ни отделены мы от греков и нравом, и условиями жизни, и образом воззрения на мир, и веками, словом, как ни противоположна наша жизнь греческой, мы всё понимаем в истории Греции также ясно, как и в истории своего отечества…» [Белинский, 1954, с. 232]. Белинский видит особую миссию античного мира в сохранении общечеловеческих ценностей. «Греция и Рим погибли для себя, но сохранились для человечества» [Белинский, 1954, с. 236].
Цветаева М. в своей статье «Поэт и время» также обращается к данному вопросу о гении, мировоззрение, мировосприятие которого не совпадает с руслом того времени, в котором этот поэт родился. Она рассуждает о гении, который на несколько веков опережает свое время, свою эпоху. Наряду с гением, опережающим свое время, может существовать гений, который «якобы на век или три века» запаздывает в своем творчестве. Также можно сказать и о тех поэтах, которые создавали свои произведения в духе античной поэзии. Только они запаздывают не «на век или три», а «на все восемнадцать» [Цветаева, 1988, с. 360]. Цветаева приводит в пример немецкого поэта XVIII века, Гельдерлина, создававшего антологическую лирику. Но его «начинают читать только теперь, то есть сто с лишком лет спустя, то есть усыновленного нашим веком, уже вовсе не античным» [Цветаева, 1988, с. 360], – пишет Цветаева. «Запоздавший в свой век на восемнадцать веков оказался современником в XX в. Что сие чудо означает?» [Цветаева, 1988, с. 360] – задается она вопросом и тут же отвечает на него: «А то, что запоздать в искусстве нельзя, что само искусство чем бы ни питалось и чтобы ни пыталось восстановить, уже само по себе есть продвижение» [Цветаева, 1988, с. 360]. Таким образом, можно сделать вывод о том, что антологическая лирика не только необычное и яркое явление, требующее внимательного изучения и рассмотрения, но также актуальное и в наши дни. То есть, идеи, заложенные в антологической лирике, помогут нам понять глубже и шире современную действительность.
Замятин Е. в своей статье «О синтетизме» также рассуждает об искусстве и о том, что оно развивается, постоянно обновляясь с помощью своего уже прошлого опыта. «И так из кругов – подпирающая небо спираль искусства» [Замятин, 1990, с. 410]. Он разделяет искусство на три школы. «Утверждение; отрицание; и синтез – отрицание отрицания» [Замятин, 1990, с. 410]. Опираясь на размышления Замятина, условно античное искусство можно охарактеризовать следующим образом. «Плюс: Адам – только глина. Влажная, изумрудная глина трав; персиково-теплая: на изумруде – нагое тело Евы, вишнево-румяная: губы и острия грудей Евы, яблоки, вино. Яркая, простая крепкая грубая плоть…» [Замятин, 1990, с. 410, 411]. Искусство развивается, появляются новые школы, течения, концепции о человеке и окружающем мире. «Но вот Адам уже утолен Евой» [Замятин, 1990, с. 411]. «И выцветает изумруд трав; забыты румяные упругие губы; объятья расплелись; минус – всему глиняному миру, «нет» – всей плоти. Потому что там, на дне, в зыбких зеркалах – новая Ева, в тысячу раз прекраснее этой, но она трагически-недостяжима, она – Смерть» [Замятин, 1990, с. 411]. Однако потом происходит неизбежный возврат к прошлому опыту, но того, что было раньше, уже не представляется возможным постигнуть, поскольку человек становится невольным носителем бремени нового знания. Так происходит и в искусстве. «Но сегодняшний художник, поэт, сегодняшний Адам – уже отравлен знанием той, однажды мелькнувшей Евы, и на губах этой Евы – от его поцелуев вместе с сладостью остается горький привкус иронии» [Замятин, 1990, с. 411]. Создатели антологической лирики возвращаются к античным ценностям, и, согласно концепции Замятина, такое явление в искусстве становится неизбежным, закономерным. Однако явление антологической лирики нельзя рассматривать как подражание, копирование, потому что оно уникально уже и тем, что потребность писать в античном духе вырастает из современной действительности, и таким образом становится актуальным, нужным, неизбежным. «Но от этого – только еще исступленней поцелуи, еще пьянее любовь, еще ярче краски, еще острее глаза, выхватывающие самую секундную суть линий и форм» [Замятин, 1990, с. 411].
Таким образом, можно сделать вывод о том, что формально антологическую лирику можно называть стилизацией, но, в сущности, данное явление является самобытным, развивающимся согласно своим законам и имеющим собственное русло. Как и все литературные процессы и явления взаимосвязаны друг с другом в той или иной степени, так и античная поэзия обуславливает появление антологических произведений. Следует различать подражание и самобытное явление. «Всяким подражанием необходимо предполагается сознательное преднамерение и усилие воли; проникновение же в дух какой-либо поэзии есть действие свободное, непосредственное» [Белинский, 1954, с. 237]. «Творчество в духе известной поэзии, жизнию которой проникнулся поэт, есть уже не список, не копия, но свободное воспроизведение (reproduction), соперничество с образцом» [Белинский, 1954 с. 237, 238].
Обратимся к ритмическим, метрическим и строфическим особенностям антологической лирики.
Для того чтобы картина, вбирающая в себя основы антологического стиховедения, явилась более полной, завершенной, следует вспомнить о специфику античного построения стихотворения в целом, поскольку античная лирика – это стихотворения, написаны в духе античной поэзии.
Следует отметить, что античная система стихосложения является метрической (от греческого слова metros – мера). Эта особенность связана с упорядоченным чередованием долгих и кратких слогов. В одном стихе несколько раз повторялись одинаковые комбинации долгих и кратких слогов. Такие комбинации называются стопами, каждая из которых имеет свое название. Например, ямб, хорей, дактиль, амфибрахий, анапест, гекзаметр. Из четырехсложных античных стоп можно выделить пятиморные пеоны, которые состоят из одного долгого и трех кратких слогов в четырех сочетаниях.
Все эти названия стоп встречаются в классическом русском стихе. Однако в античном метрическом стихосложении можно отметить ряд стоп, которые не имеют аналогии в русском тоническом. Например, дипиррихий, или прокелевсматик, бакхий, амфимакр, палимбакхий и другие [подробнее см.: Холшевников, 2004, с. 10].
Кроме того, существуют так называемые логаэдические размеры, или логаэды, которыми написаны небольшие стихотворения. В логаэдических стихах долгие и краткие слоги чередуются неравномерно. Такая неравномерная последовательность может повторяться из стиха в стих, а иногда, при более сложных сочетаниях логаэдов, из строфы в строфу [подробнее см.: Холшевников, 2004, с. 11].
Таким образом, внешними приметами «антологизации» лирики становились элементы формы античного стиха, а именно, использование гекзаметра, элегического дистиха, александрийского стиха, отсутствие рифм [подр. см.: Дарвин, 2008, c. 23].
Гекзаметром (от греческого hexametros – шестимерный стих) называют стихотворный размер, представленный шестистопным дактилем с женским окончанием и с цезурой, которая обычно стоит в середине третьей стопы, чаще всего после ударного слога. В первых четырех стопах трехсложная стопа может заменяться хореем. Гекзаметром сложены «Илиада» и «Одиссея» Гомера. Можно отметить, что гекзаметр был стих эпических произведений. Белинский В.Г. в своей статье так характеризует гекзаметр: «он сын эллинского гения» [Белинский, 1954, с. 260].
У греческого гекзаметра была одна особенность, которая вытекала из специфики античной метрической системы, а именно равенство стоп по длительности произношения: трехсложная четырехморная стопа дактиля могла заменяться двусложной, но четырехморной же стопой, так называемым