Файл: Ад Восточного фронта. Дневники немецкого истребителятанков. 19411943За линией фронта. Мемуары.pdf

95
Сложные дни! Русские, прекрасно сознавая важность нашего участка, день за днем подбрасывают туда дополнительные силы, а вместе с ними – артиллерийские орудия,
включая «сталинские органы»
[46]
, которые и так стоят на позициях по всему фронту.
Среди этой изнуряющей жары моросит мелкий дождик – невыносимо теплый, как моча.
Многие здесь страдают от малярии. Дороги – просто бездонные каналы жидкой грязи,
траншеи – протяженные болота. К чертям собачьим эту траншейную войну! Мой окоп вот- вот переполнится водой и грязью. Здесь вокруг вообще ни одного сухого места!
Снова светит солнце, и красные, которые, несомненно, довольны, сознавая, как мы мучаемся в эту дождливую погоду, становятся беспредельно агрессивными. К вечеру при поддержке танков они прорываются к нашим передним траншеям. С наступлением дня мы наносим ответный удар. Такое происходит уже три дня, когда мы, в благородном гневе,
врукопашную отбиваем у них кусочек леса, откуда они пошли в атаку. В сумерки, когда обстановка становится менее стабильной, наши отличные многоствольные реактивные минометы приходят к нам на помощь. Мы сидим на противоположном конце занятого нами леса, и никакая сила в мире не заставит нас уступить его русским!
Вот уже неделя, как мы засели в нем. Позицией нам служит обгоревший русский танк, а лес напичкан вполне исправным, современным оружием всех видов. Красные появляются по нескольку раз на дню, но только ради того, чтобы получить ранения и отступить. Эта позиция идеальна, и почти невозможно овладеть ею. Впрочем, русские и без нас это понимают и вот уже несколько дней (и ночей) не тревожат нас. Мне, поскольку я по природе своей человек недоверчивый, это представляется подозрительным. Да и наши командиры примерно того же мнения на этот счет, поэтому посты наблюдения и охраны удвоены. Еще пару дней спустя не остается сомнений, что русские здесь замыслили какую-то гадость. На третий день это уже мы знаем наверняка, а на четвертый – все наши позиции, включая самые важные,
подверглись танковой атаке русских.
Хочется описать все это в деталях – как это было на самом деле и как это потом выглядело в отчете штаба корпуса.
30 июня
Вблизи наших позиций замечен русский офицер, он явно уточняет число имеющихся у нас танков и делает фотоснимки.
6–7 июля
Значительное увеличение числа противотанковых заграждений у позиций русских.
7 июля
Если верить одному из русских дезертиров, противотанковые заграждения усиливаются минированием – русские роют туннель в направлении наших позиций, и до его завершения остается всего 20 метров. Туннель заминирован.
12 июля
В 15 метрах от нашего проволочного заграждения замечен металлический столб.
Одновременно русские, сидя у себя в траншеях, оценивают наши танки. Исходя из результатов этих первичных наблюдений, можно предположить, что русские двинутся своим туннелем на наши танки. Поэтому необходим ров глубиной в 3 метра, где расположатся бойцы и будет установлено соответствующее акустическое оборудование (шумопеленгатор).
На основе показаний дезертира от 10 июля будет предпринята попытка атаки девятью тяжелыми минами [типа T.Mi. Z. 35], которая, несмотря на то что будет выполнена на протяжении 10 метров, никаких результатов не даст. Осмотр воронок не подтвердил наличие туннеля. Не подтвердили и три проведенных контрвзрыва. Четвертый намечен на вечер 14
июля. Наши артиллерия и тяжелые вооружения демонстративно выставлены вдоль линии обороны. Выставлены и противотанковые ежи, и разложены проволочные спирали (из колючей проволоки). Жуткое ощущение – сидеть и ждать, что будет и когда начнется. А

96
начаться может в любой момент. Об оставлении этой позиции и речи быть не может. Так что остается собрать в кулак истерзанные до предела нервы и ждать извержения вулкана. Дикая ситуация! Минуты тянутся, как часы, и наоборот. Время свихнулось. Самому недолго свихнуться! Хочется вопить, топать ногами, визжать от бессилия! Никакие грязные шутки,
никакой солдатский юмор в данном случае не помогает – люди сидят, безмолвно уставившись в пространство, будто в ожидании катастрофы.

97
Я мог бы представить целый список примеров. Они всегда одно и то же! Большевики обогнали нас, если говорить о ведении войны таким способом. Досадное преимущество. И
опасное.
Июль
Перебежчики и военнопленные утверждают, что русские ведут интенсивную подготовку к подземной войне. Красные стремятся таким образом захватить нашу выгодную позицию. От
Сталина получены соответствующие указания.
Подземная война! Участники боевых действий в Вогезах (горный район в Восточной
Франции вдоль границы Эльзаса) и Аргоне (место ожесточенных боев немцев с французами в Первую мировую войну) очень хорошо помнят о такой войне и о том, сколько нервов она стоила солдатам. Мы теперь целыми днями лежим у себя в бункере и слушаем.
И месяц назад мы так же лежали в бункере, сидели в траншеях, прижавшись ухом к земле и вслушиваясь в размеренные удары кирки и шорох лопат, с помощью которых русские осуществляли подкоп. Чтобы хоть как-то успокоиться, мы говорили себе: ничего, мол, пока они что-то там роют, можно быть спокойным, опасности атаки нет. Жалкое самоуспокоение!
Но после мы услышали, как в прорытый туннель волокут ящики со взрывчаткой. И
понимали, что опасность возрастает, если там, внизу, вдруг все стихнет, следовательно, отсек забит динамитом и в любой момент можно ждать сильнейшего взрыва, который все здесь разнесет в клочья.
Несколько дней мы в буквальном смысле лежали на тонне динамита, пока вечером 14
июля в результате взрыва не были уничтожены элементы нашей позиции и возле еще продолжавшей дымиться огромной воронки не завязался бой.
Даже сегодня мы точно не знаем, где и как русские прорывают этот туннель. Именно эта неизвестность и хуже всего. Снова и снова мы, прижав ухо к земле, вслушиваемся! Мы точно доведем друг друга до сумасшествия своими попытками обнаружить подозрительные шумы под землей. И очень трудно успокоить людей, привести их в чувства.
Я понимаю, что даже тщательно скрываемые приготовления на стороне русских не прошли незамеченными нашим командованием, и от этой мысли и мне становится легче на душе, и моим солдатам тоже, ибо, если ты сохраняешь спокойствие, это передается и другим.
И еще одно взбодрило нас – новые правила получения отпусков. Тут даже безнадежные пессимисты и те ожили. Надеюсь на встречу с женой и дочерью в начале августа. Но огромная радость от этого все же омрачена одним: а вдруг нас, фронтовых бойцов, все повидавших на войне, не раз смотревших смерти в лицо, возьмет и разорвет на куски каким- нибудь взрывом? И все вдруг стали и в бою вести себя не как прежние сорвиголовы. И куда только делось наше упрямое бесстрашие, с которым мы пересиживали интенсивные бомбардировки?!
Нет, теперь мы уже не те бойцы, которым все до лампочки, мы, скорее, штатские в форме!
Да и я сам мало чем от них отличаюсь.
Отпуск? А сколько этот отпуск продлится? Справимся ли мы с собой дома? Сможем ли приспособиться к прежней жизни? Тысячи вопросов! Скорей бы уж уехать!
Во время ночной разведки мы захватили пленных. Для нас страшно любопытно знать о всех этих приготовлениях врага к минной войне. Если верить тому, что говорят пленные, на стороне противника работы ведутся круглые сутки. А вот куда именно ведут прорываемые туннели, пленные не знают. Или не желают рассказать, несмотря на применение жестких мер.
Но все четверо утверждают одно: это якобы первая операция такого рода, и взрыв если и произойдет, то не ранее чем через 2 месяца (эти ребята оказались правы – 5 октября взлетел на воздух участок в 200 метрах севернее).
Вот уже несколько дней царит всеобщее беспокойство. Никто не думает об отъезде в отпуск и вообще о вещах приятных – просто нет на это времени. Сегодня на рассвете произошла танковая атака русских. Участвовало 14 машин. Сейчас, уже ближе к вечеру, нам,

98
в конце концов, удалось ее отразить. Мы вели огонь по русским танкам из наших танков и из зениток и даже немного потеснили русских, захватив небольшой участок леса. На этот раз все оказалось для нас очень трудно. Но все же мы отбились и вполне можем быть довольны собой.
На линии фронта пехотинцы ведут упорные бои. На высоте, той самой, где стоит подбитый русский танк, где земля перепахана дважды, если не трижды, взрывами снарядов,
где на фоне ясного неба жутко и странно выделяются три обгорелых ствола деревьев,
разверзся ад. Наши обстреляли участок зажигательными минами, и теперь вся низина в густом дыму. И так как с танками русские потерпели неудачу, они натравили на нас свои бомбардировщики и штурмовики, навязав нам вдобавок и наземный бой. Лают наши пулеметы, свистят снаряды и мины, самолеты отвечают из бортового оружия, – одним словом, все звуки пальбы смешались в дикий шум и грохот, сотрясающий и небеса, и землю.
И вдруг до нас доносится тот особый рвущий в клочья нервы гул, который с ни с чем больше не спутаешь, – вражеская артиллерия! Регулярно следуют залп за залпом, осколки устало ударяют в бревенчатое крепление траншей.
Красные что-то сегодня явно не в ударе – бьют редко, с длинными интервалами. И
вообще на линии фронта вдруг становится подозрительно тихо. Мне это знакомо: час тишины и спокойствия, а потом, ближе к ночи, снова ад. А завтра с раннего утра они пожалуют к нам еще и на танках. [Заметка на полях: ] Мне хочется в отпуск. Я мечтаю об отпуске, в особенности сейчас, когда он представляется таким далеким.
10 августа
Сижу в поезде в Германию. Поезд идет неровно и ползет, как улитка. Даже не верится,
что поезда могут так тащиться. Но ничего не поделаешь. Сижу себе в солидном вагоне немецкого пассажирского поезда. С каждым придорожным телеграфным столбом я ближе и ближе к дому, к моей милой Розель и доченьке. К счастью, поездка обещает быть медленной – да и к лучшему. Мне не так просто сейчас отделаться от ужасов последних часов на передовой. Отъезд мой был омрачен гибелью двух наших товарищей. Лафет весь выгорел, а вместе с ним весь мой нехитрый скарб.
Лучше всего поспать. Сон дарует забвение. А может, и приятные сновидения о моем будущем приезде, скажем. Повезло мне все же! Я едва не плачу. Просто не верится. Разве кто-нибудь поймет, что сейчас творится у меня в голове? Счастливчику не к лицу грустить.
6 сентября
Я вернулся в подразделение! 17 дней солнца и безмятежного счастья уже где-то далеко- далеко. Отпуск прошел на самом деле великолепно. С чувством благодарности вспоминаю свою любимую, я на самом деле обязан благодарить ее за все эти часы ничем не омрачаемого счастья. Незабываемое время провел и с дочерью Эрикой. Я запасся впрок приятными воспоминаниями о доме, о родных и близких, зарядился энергией и оптимизмом.
– Вот же черт! – бранится за моей спиной баварец.
Этим высказыванием и ограничивается. Сейчас момент затишья. А перед этим гремело так, что с потолка известка сыпалась. Старый добрый беленый потолок, удержись и не обвались на наши головы!
Поступил приказ съездить в штаб во второй половине дня. Я решил вызваться. Мочи нет сидеть и задыхаться здесь с затекшими от неподвижности ногами. Так что лучше уж размяться. Как здорово на свежем воздухе! Дождь перестал, и улицы заволокло туманной мглой, через которую уныло проглядывают развалины. Огонь тоже кончился. Разве что над высоким зданием изредка пролетит снарядик и рванет где-нибудь вдалеке. 122-мм снаряды взрываются с глухим звуком. Улица представляет собой просто сплошное болото. Грязь непролазная и густая. В канавах битый кирпич. Выглянуло солнце, но у меня нет времени наслаждаться им: солнце – предвестник очередной жуткой бомбардировки. Артогонь противника усилился, и я вынужден пережидать его в укромных местах. Перебегаю какой-то грязный двор. Боже, только не дай мне шлепнуться в это месиво! В воздух ударяет смрад