Файл: Недействительность сделок (Основные концепции правовой природы недействительных сделок).pdf
Добавлен: 28.03.2023
Просмотров: 128
Скачиваний: 2
Недействительная сделка как юридический факт – это действие граждан и юридических лиц, направленное на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, за которым право отрицает юридические последствия, на которые была направлена воля сторон, по основаниям, указанным в Гражданском кодексе, имеющим место на момент совершения действия. Недействительная сделка как юридический факт может быть как правомерным, так и неправомерным действием[15].
Основанием недействительности является не только несоответствие сделки требованиям закона (ст. 168 ГК РФ), но также и иные основания, предусмотренные Гражданским кодексом. Среди этих оснований заметное место занимают юридические недостатки (пороки), относящиеся к внутренней воле сторон сделки.[16]
В практике уголовного преследования все большую роль приобретает квалификация сделок, поскольку в составе многих преступлений, вменяемых предпринимателям, именно совершение сделок оказывается в центре описываемого обвинением преступления.
Понятно, что оценки сделок средствами УК далеко не всегда оказываются убедительными, если учесть что в рамках не только уголовного, но и гражданского права остается немало слабо разработанных пунктов.
Например, существует представление, что если среди действий, квалифицированных как преступление, имеется сделка, то эта сделка не может быть действительной.
Известна также позиция, согласно которой отчуждение имущества ниже стоимости является хищением.
Имеются и другие суждения, кажущиеся верными, пока мы не обратимся к основам гражданского права – а сделки все же не могут квалифицироваться никакими иными средствами.
Поэтому если наука гражданского права оставит эту сферу правоприменения без внимания, то мы рискуем оказаться перед самыми сомнительными позициями, ставшими фактом судебной практики, что повлечет существенные искажения многих существующих представлений.
Пожалуй, имеет смысл начать c выяснения того, является ли продажа имущества ниже стоимости хищением.
Обсуждение этого положения нужно предварить другим, которое возьмем за фундаментальное: хищением является получение чужого имущество против воли собственника.
Дело не только в том, что из этого исходит наука уголовного права.
Такое понимание кражи было присуще римскому праву, и из него выросло само понятие права собственности.
Известно, что римское понимание кражи было шире современного – например, использование залогодержателем заложенной вещи и получение от нее плодов по римскому праву считалось кражей, что едва ли согласуется c современными подходами. Поэтому наш исходный тезис правильнее уточнить следующим образом: не всякое получение чужого имущества против воли собственника – хищение, но хищение – это обязательно получение имущества не по воле собственника.
Отсутствие воли собственника на передачу (отчуждение) имущества понимается как в виде полного отсутствия воли (кража), так и в виде ее подавления или намеренного искажения (обман, злоупотребление доверием). Во втором случае и может возникать вопрос о соотношении хищения со сделкой по отчуждению имущества.
Если сделка совершена под влиянием насилия или угроз (тем самым она настолько порочна, что утрачивает признаки сделки), то хищение может квалифицироваться как грабеж (разбой). Ввиду очевидности этого случая в дальнейшем мы его затрагивать не будем. Отметим лишь то, что сделка, если она может быть отделена от собственно процесса насилия или угроз (а это бывает не так уж и часто и еще реже так квалифицируется, поскольку не влияет на судьбу уголовного обвинения), остается все же оспоримой (ст. 179 ГК)[17].
Гораздо сложнее и важнее для экономики случаи хищения имущества, связанные c воздействием на волю собственника без насилия и угроз. Прежде всего, остановимся на составах мошенничества и присвоения c точки зрения соотношения их со сделками собственника.
При мошенничестве собственник сам передает имущество преступнику, поскольку его воля не свободна, она находится под влиянием обмана или злоупотребления доверием.
При присвоении (ст. 160 УК) имущество также передается преступнику собственником, однако вовсе не для присвоения – в этом отличие от мошенничества, когда воля собственника намеренно искажается преступником таким образом, чтобы действия собственника были направлены на передачу имущества в собственность преступника. Дальнейшие действия преступника в этом случае совершаются уже без всякого участия собственника и тем самым – не по его воле.
В то же время вверение имущества не имеет характера сделки по отчуждению этого имущества (в отличие от мошенничества); оно направлено на иные цели, в том числе, возможно, – и управления, хотя скорее все же – сохранения, организации производства (переработки) и т.п.[18]
Вообще говоря, вверением будет не только передача во владение, но и обеспечение иной власти, скажем, выдача доверенности или иных полномочий. Даже если владение понимать не только как актуальное господство над вещью, но и как имеющуюся возможность в любой момент установить такое господство, мы все же будем иметь некоторые, впрочем немногочисленные, ситуации, когда физическая власть для вверения имущества не передается.
Если для присвоения имущества владелец нуждается, кроме получения имущества (вверения), еще и в совершении собственником сделки по распоряжению имуществом, то это может быть только мошенничеством (или не преступлением вовсе). Для состава ст. 160 УК представляется важнейшим именно тот признак, что после совершенного собственником вверения имущества (что само по себе не имеет никаких признаков преступления) дальнейшие, уже преступные, действия преступник совершает самостоятельно, без участия собственника.
Иными словами, сделка по передаче имущества преступнику здесь предполагается действительной; ее недействительность, впрочем, не исключена, но имеет, несомненно, факультативный характер и никак не влияет на квалификацию преступления.
Хищение – это безвозмездное действие. Это утверждение, которое, насколько известно, не подвергалось до сих пор сомнению в силу прямого указания в законе (примеч. 1 к ст. 158 УК), в частности, означает, что любая возмездность предполагает вступление в соглашение c собственником, а соглашение – это отчуждение по воле собственника, сделка.
Если мы ограничили свой анализ только сделками, то возникает вопрос: как увязывается хищение посредством сделки c установленной законом ее безвозмездностью? Ведь понятно, что речь не идет о дарении – такие сделки не свойственны предпринимательству и без запрета, установленного ст. 575 ГК; понятно, что и в уголовно-правовой практике их практически нет[19].
Правило, применяемое при толковании УК, согласно которому если собственник получил некоторую компенсацию (возмещение), то хищение осуществляется в разнице между этой компенсацией и стоимостью вещи (раз нет сделки, то нет и цены; имеется только стоимость), ставит вопрос о связи этой практики c нашими тезисами. Можно заметить, что комментаторы УК употребляют обтекаемые обороты: имущество «оставлено» собственнику и т.п. Насколько можно судить, плата за товар не может считаться такой компенсацией, поскольку она является условием договора, ставшего результатом воли собственника. В то же время, если для целей обмана мошенник что-то передавал потерпевшему, то такая передача является соразмерной платой (ценой вещи) лишь постольку, поскольку сделка действительна или хотя бы лишена пороков воли. В последнем случае оплата не может рассматриваться как стоимость вещи.
И совсем уж лишено оснований обратное утверждение – что несоответствие сделки закону (ст. 168 ГК) является признаком ее противоправности как одного из признаков преступления.
Понятно также, что недопустимо расширять способы подавления воли, влекущие квалификацию сделки как преступления, иными, кроме указанных в УК. В том и состоит смысл уголовного закона, что из всех известных праву форм и способов подавления воли собственника законодатель выбирает только некоторые, которые ему представляются более опасными.
Например, известный ГК способ подавления воли собственника путем использования стечения тяжелых обстоятельств (ст. 179 ГК) не влечет квалификации действий стороны как хищения[20].
Можно также указать, что УК ограничивает угрозы, применяемые для получения имущества, указанными в ст. 163 УК, тогда как ст. 179 ГК допускает любые угрозы.
Это соотношение закреплено в известном и весьма важном выводе, что хищение – действие, запрещенное уголовным законом.
Уголовный закон, что вполне понятно, вводит меньше запретов касательно сделок, чем закон гражданский.
Иногда приходится сталкиваться c аргументом, что сделка является незаконной в силу нарушения общих положений, например ст. 1 ГК.
В ст. 1 ГК описываются основные черты метода гражданского права, который, как известно, производен от предмета. Предмет же, в свою очередь, состоит из отношений собственности, имущественных отношений, выражающихся, как писал О.А. Красавчиков, в «экономических актах участников». Эти акты, т.е., главным образом, сделки, и формируют предмет гражданского права. Связь собственности c личностью собственника и предопределяет то, что только по воле собственника может происходить движение имущества. Этот волевой акт собственника («экономический акт») – стало быть, предопределен, выражает суть отношений участников экономики и вызывает к жизни само гражданское право. Такие черты сделки, как равенство, неприкосновенность собственности, свобода договора и др., – даны самой сделкой, перенесены ею на закон, но являются все же не привнесенными экономической политикой свойствами гражданского законодательства, а даны ему предметом.
Иными словами, в описании предмета и метода гражданского права содержатся уже и описание сделки в целом (как «экономического акта»), а также по отдельности ее свойства – автономия, свобода, равенство сторон и пр.
Отсюда ясно, что сделка не может не соответствовать ст. 1 или 2 ГК. Другое дело, что вмешательство государства в частные отношения приводит к сужению возможности заключения сделок. Установленные законодателем для конкретных целей в конкретных нормах правила заключения сделок выступают их ограничителем, что и порождает возможность недействительности сделки в силу несоответствия ее закону (ст. 168 ГК). В этом случае тот экономический акт, который совершен собственником, являясь сделкой, не порождает юридического эффекта в силу нарушения закона[21].
Возвращаясь к вопросу о продаже товара ниже стоимости, мы должны повторить, что сама по себе такая продажа отвечает гражданскому закону и не может преследоваться в рамках гражданского права. Как уже говорилось, только в случае порока воли мы вообще можем различить цену и стоимость. Иначе они совпадают, т.е. в действительной сделке цена равна стоимости.
Антисоциальная сделка, предусмотренная ст. 169 ГК, может оказаться в связи c уголовным преследованием лишь в том случае, когда преступниками совершена сделка, которая сама по себе, по своему содержанию, т.е. создаваемыми ею правами и обязанностями, противна основам правопорядка и нравственности. Скажем, наемный убийца договорился c заказчиком о совершении убийства, или в суде доказано обвинение в продаже ребенка.
И договор о совершении убийства, и договор о продаже ребенка – это сделки. Сделки, противные основам правопорядка и нравственности. Но сам по себе приговор не влечет признание этих сделок антисоциальными, даже при всей очевидности этого. Только в одном случае – когда необходимо конфисковать полученное по такой сделке, приходится прибегать к иску по ст. 169 ГК. Никакие другие причины не являются законными для предъявления подобного иска. Весьма важно, что во многих случаях само по себе совершение антисоциальной сделки влечет и уголовное наказание. В этом случае ст. 49 Конституции РФ предопределяет субординацию средств преследования: сначала должна быть доказана вина в совершении преступления в судебном процессе, дающем обвиняемому все предусмотренные гарантии защиты начиная c презумпции невиновности и соответствующего распределения бремени доказывания. В противном случае мы оказываемся в недопустимой ситуации, когда гражданский суд обязан устанавливать факты, влекущие признание лица виновным в совершении преступления, без соответствующих гарантий[22].
Необходимо отметить и другое. Факт совершения преступления не означает, что сделка тем самым нарушает основы правопорядка и нравственности только потому, что преступление – нарушение основ правопорядка. Необходимо дополнительное условие: содержание сделки само по себе является недопустимым c точки зрения основ правопорядка и нравственности. В этом смысле продажа акций или нефти не могут квалифицироваться по ст. 169 ГК, так как по своему содержанию эти действия не нарушают основ ни правопорядка, ни нравственности, хотя бы при известном сочетании обстоятельств такие действия и представляли собой преступления (например, продаются чужие акции по поддельным документам).
Мошенник, прибегая к обману, стремится не привлекать к себе внимания, поэтому содержание заключаемых им сделок довольно редко будет нарушать основы правопорядка. Примером мошенничества, одновременно охватываемого ст. 169 ГК, может быть такой договор, когда мошенник обещает продать поддельный паспорт или за плату склонить чиновника к незаконным действиям, но заведомо не собирается этого делать. Такое, конечно, бывает, но в практике редко влечет квалификацию договора о подделке документов или подкупе должностного лица по ст. 169 ГК, и не потому, что содержание этих сделок терпимо c позиций основ правопорядка и нравственности, а потому, что не возникает практической надобности в конфискации исполненного по этим сделкам. А другого основания для спора по основаниям ст. 169 ГК, как известно, быть не может[23].