ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 11.12.2023
Просмотров: 320
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Эмоции напряжения в экстремальных условиях у сотрудников остаются зачастую неотреагированными и, накапливаясь, вызывают у одних усталость, апатию, депрессию, у других – агрессивность и злобность. Это послужило для нас основанием для разработки методики «Высвобождения гнева» (см. гл. 4). Условия функционирования в крупных городах в настоящее время нашей криминальной милиции, возможно, во многом превосходят по уровню стрессогенности многие города западных стран, но этот вопрос требует самостоятельного изучения.
2. Стресс и его клинико-психопатологические проявления
Психолого-психотерапевтическая подготовка специальных подразделений МВД не менее важна всякой другой, ибо ее главная цель – преодоление тревоги и затем страха при выполнении специальных операций. Даже самые эффективные приемы и экипировка по последнему слову техники не помогут тому, кто боится врага. Тревога и страх – это внешнее проявление в поведении человека его эмоционально-стрессовой реакции на экстремальную ситуацию. В тех случаях, когда тревога переходит в страх и достигает силы аффекта, она навязывает человеку «аварийное» поведение и подавляет все другие психические процессы: исчезает способность логически мыслить и правильно оценивать ситуацию, действовать рационально и ловко.
В психическом состоянии сотрудников, переживающих сильный страх, как показали опыт войны в Чечне, ликвидация последствий землетрясений в Ташкенте и Спитаке, могут иметь место такие нарушения, как бегство, оцепенение, ступор, агрессия, сумеречное состояние сознания и др. [34, 96, 97]. Но следует подчеркнуть, что такие психические нарушения случаются у людей, имеющих предрасположенность к психическим реакциям или длительно пребывающих в экстремальных условиях, при наступлении третьей стадии стресса – истощения.
Г. Селье [187], говоря о предрасположенности организма человека к различным осложненным реакциям, подчеркивал, что «где тонко, там и рвется».
Ю.А. Александровский (7) указывает на универсализм механизма невротических реакций при нарушении биологического гомеостаза. Невротические реакции и состояния являются преимущественно реакцией на психическую травму, приводящую к дезадаптации социального положения личности (истощающие психические нагрузки или резко воздействующие стрессовые факторы).
Автор считает, что между неврозами и реактивными состояниями, протекающими без выраженных психотических нарушений, вероятно, нет принципиальных различий. Они развиваются в ответ на психогенную ситуацию, нет прогредиентности. Болезнь может расширяться, но не углубляться. Сохраняется критическое отношение к поведению и действиям.
Наблюдение 1. Боец ОМОН, К., 24 года, в первые дни приезда в Грозный на передовой почувствовал головную боль, головокружение и чувство давления и тяжести в груди. Обратился к врачам. Обнаружено повышение АД170/95. Нарушился сон. Снились кошмары, сцены боя и казалось, что вот-вот погибнет от рук противника. Был госпитализирован. Через месяц лечения вернулся в строй.
Если иметь в виду, что на службу в МВД поступают в основном психически и физически здоровые лица, прошедшие психологический отбор, то у них вероятность частого возникновения психотических реакций снижается. Чаще всего можно наблюдать переживание панического страха, которое варьирует в широком диапазоне оттенков, и самая распространенная реакция – это тревога. Практически тревога в той или иной степени бывает у всех людей, функционирующих в экстремальных условиях и испытавших интенсивное воздействие стрессогенных факторов на себе.
Наблюдение 2. Военнослужащему ВВ, Д., 26 лет, через неделю после пребывания в Чечне с участием в боевых действиях, стало казаться, что за ним следят, хотят забрать в плен и обратить в мусульманство. При этом он изменился внешне, стал настороженным, постоянно проверял все укромные места, искал скрытых врагов, не ложился спать, пока не осматривал все соседние помещения, бойцы стали насмехаться. Командир был вынужден показать его психиатру, после чего бойцу были назначены «успокаивающие таблетки», по-видимому транквилизаторы. От госпитализации и возвращения к месту основной службы отказался. Через месяц актуальность переживаний постепенно стерлась, страх исчез, появилась критика к пережитому. Был снова допущен к несению службы с оружием.
Американские психологи, наблюдавшие за военнослужащими в период второй мировой войны, отметили, что без тревоги правильно и свободно действовали только четверть воинов. У остальной части выявились выраженная тревога и страх за свою жизнь, и потому они погибали значительно чаще, чем те, кому удавалось избавиться от страха.
По данным В.Н. Борина [29], результаты медицинского и психодиагностического обследования сотрудников сводных отрядов Санкт-Петербургского ОМОН и ППСМ свидетельствовали о том, что очень многие из них нуждались в психологическом консультировании или других психокоррекционных воздействиях. Более пристального внимания требовали лица, неоднократно побывавшие в зоне вооруженных конфликтов. На основе данных обследования и осмотра врачами-психиатрами поликлиники ГУВД г. Санкт-Петербурга была выделена группа лиц с выраженной астенизацией и повышенной тревожностью, нуждающихся в амбулаторном лечении.
Повышенная тревожность личности может приводить к тому, что человек порой реагирует на слабые стрессогенные факторы так же, как если бы они были более сильными. У некоторых личностей тревожность выступает как один из компонентов характера, как свойство темперамента 193].
Реактивная тревожность характеризуется напряжением, беспокойством, нервозностью, которые могут возникнуть у любого человека только в экстремальных условиях деятельности. У лиц, не склонных к личностной тревожности, реактивная тревожность возникает при накоплении утомления в этих условиях.
Высокая реактивная тревожность вызывает иногда нарушения тонкой координации и внимания. Прямо коррелирует с появлением диссонанса или конфликта между тремя биоритмами человека: физическим, эмоциональным и интеллектуальным, определяющими пик активности соответственно тела, чувств и ума. Отсутствие срывов по этим трем параметрам – гарантия сбалансированной и надежной деятельности человека.
Эмоциональные срывы внешне проявляются притупленностью эмоций, когда трудно устанавливать близкие и дружеские связи с окружающими, недоступностью выражений радости, творческого подъема, спонтанности или эмоциональной и вербальной агрессивностью, приливами гнева и ярости.
Физические и интеллектуальные срывы нельзя наблюдать у человека по отдельности. Еще И.М. Сеченов писал, что за каждой мыслью у человека скрыто движение, поэтому мы их объединили и назвали психомоторными.
Психомоторные срывы – это немотивированная бдительность, когда человек постоянно находится в напряженном движении, следит за всем, что происходит вокруг, хотя ему в конкретный момент опасность не угрожает. При малейшей неожиданности делает стремительные движения, резко оборачивается, принимает боевую позу; нарушается сон, после которого человек не испытывает облегчения и готовности к физической и интеллектуальной работе. Такие состояния наблюдались у ветеранов вьетнамской войны и были описаны Б. Колодзиным [98], C.R. Figley [252] и другими американскими учеными.
В итоге такого функционирования в напряженных условиях у человека формируются психосоматические заболевания: артериальная гипертония, ломота в спине, спазмы желудка, головные боли, ишемическая болезнь сердца, затем инфаркты и инсульты, неврозы и психозы, обострения уже имевшихся ранее хронических заболеваний.
В условиях экстремальности наиболее заметны изменения в поведении, связанные с нарушениями деятельности мозга – психики.
С целью определения уровня реактивной тревожности у сотрудников органов внутренних дел в экстремальных условиях деятельности мы обследовали воронежское и московское спецподразделения ОМОН, принимавшие участие в боевых операциях в Чечне, по шкале самооценки Спилбергера–Ханина [194]. Данный тест является надежным и информативным способом оценки в момент реактивной тревожности. Привлекательность его для нас объяснялась и необходимостью быстрого обследования в условиях боевых операций, когда ответы на вопросы тестов большого объема весьма проблематичны.
Обследование ОМОН проводилось в три этапа: за две недели до отъезда в Чечню, во время боевых действий и через две недели после возвращения. Воронежский ОМОН обследован только после возвращения, по истечении двухнедельного отдыха. Результаты обследования представлены в табл. 6.
Таблица 6
Результаты измерения уровня реактивной тревожности
по Спилбергеру – Ханину у московского и воронежского спецподразделений ОМОН
Обращает внимание то обстоятельство, что средний уровень тревоги сохраняется на всех трех этапах у довольно большого количества обследованных: у москвичей 82% бойцов сохраняли его до отправления в Чечню; 53,9% – в самом очаге экстремальности и, что кажется на первый взгляд парадоксальным, после отдыха – 60%. Если сравнить показатели московского ОМОН после 2-недельного отдыха с аналогичными воронежского ОМОН, то у последних низкий уровень тревоги всего у 2% бойцов, у 49% уровень реактивной тревожности остается высоким, еще у 49% – средним. У москвичей низкий уровень тревоги после отдыха обнаружен у 22,8% обследованных, что статистически значимо (
р 0,01) превышает показатели воронежцев, хотя количество лиц со средним уровнем реактивной тревожности остается высоким (60%).
Можно было бы предположить, что, возможно, воронежцы плохо отдыхали или испытали больший стресс, чем москвичи. Мы полагаем, что на стабильно сохраняющийся высокий и средний уровень тревожности как тех, так и других после отдыха повлияло предупреждение о необходимости повторного отправления данных отрядов в Чечню.
Что касается московского ОМОН, участвовавшего в боевых действиях в Чечне, то 97,3% протестированных показали средний и высокий уровень реактивной тревожности (соответственно 53,9% и 43,4%).
По литературным данным и повышение, и понижение степени тревожности по сравнению с ее средним уровнем приводит к снижению результатов деятельности и надежности в экстремальных условиях [55].
Низкий уровень тревожности может быть связан с истощением адаптационной энергии и наступлением депрессивных реакций. У представителей московского ОМОН возросло количество лиц с низким уровнем тревоги до 22,81,3% что достоверно выше, чем до отправления в Чечню (р.0,01). Довольно большое количество лиц остается со средним и высоким уровнем тревоги после отдыха (601,6% и 17,21,4%). Данное обстоятельство настораживает и говорит о том, что этот контингент ОМОН нуждается в психологической поддержке и защите, возможно, и в проведении массированной психотерапии.
При высоком уровне тревожности стабильность деятельности в экстремальных условиях находится под резко негативным влиянием, преодолеть которое позволяет лишь очень большое напряжение внутренних компенсаторных механизмов. Нарастание выраженности тревожных расстройств приводит к тому, что они сменяются страхом, т.е. ощущением конкретной угрозы. Однако в зависимости от конкретных компенсаторных возможностей каждой личности включаются механизмы, обеспечивающие устранение различных степеней тревоги. Эти механизмы зачастую идут от удовлетворения духовных потребностей до восстановления внутреннего гомеостаза (равновесия организма на клеточном уровне).
Л. А. Китаев-Смык [94] отмечает, что «страх смерти» может иногда конкурировать по силе выраженности со страхом угрожающей десоциализации, и приводит следующий пример: «Во время парашютного прыжка парашютист К. оказался после раскрытия купола парашюта висящим вниз головой из-за того, что одна его нога запуталась в стропах. Приземление в таком положении, как правило, заканчивается смертью парашютиста. К., естественно, знал об этом и сразу оценил такую угрозу… Удостоверившись, что нет свидетелей его «плачевно-позорного» положения, К. не только успокоился, но испытал даже радостный эмоциональный подъем. После этого он, по его словам, стал относительно спокойно развязывать узел из строп парашюта, завязавшийся на его ноге. Будучи аналогичным образом подвешенным впоследствии в наземных условиях, К. только за счет огромных усилий освободился от узла на ноге. Во время прыжка он якобы не ощутил таких усилий при освобождении ноги от строп». Л.А. Китаев-Смык считает, что чувство тревоги или страха, имевшее место в ожидании опасности, может трансформироваться в другие эмоциональные состояния: в «торжество» предстоящей победы, в переживание веселья или лихости, в агрессивно-гневливое состояние и т.д.
2. Стресс и его клинико-психопатологические проявления
Психолого-психотерапевтическая подготовка специальных подразделений МВД не менее важна всякой другой, ибо ее главная цель – преодоление тревоги и затем страха при выполнении специальных операций. Даже самые эффективные приемы и экипировка по последнему слову техники не помогут тому, кто боится врага. Тревога и страх – это внешнее проявление в поведении человека его эмоционально-стрессовой реакции на экстремальную ситуацию. В тех случаях, когда тревога переходит в страх и достигает силы аффекта, она навязывает человеку «аварийное» поведение и подавляет все другие психические процессы: исчезает способность логически мыслить и правильно оценивать ситуацию, действовать рационально и ловко.
В психическом состоянии сотрудников, переживающих сильный страх, как показали опыт войны в Чечне, ликвидация последствий землетрясений в Ташкенте и Спитаке, могут иметь место такие нарушения, как бегство, оцепенение, ступор, агрессия, сумеречное состояние сознания и др. [34, 96, 97]. Но следует подчеркнуть, что такие психические нарушения случаются у людей, имеющих предрасположенность к психическим реакциям или длительно пребывающих в экстремальных условиях, при наступлении третьей стадии стресса – истощения.
Г. Селье [187], говоря о предрасположенности организма человека к различным осложненным реакциям, подчеркивал, что «где тонко, там и рвется».
Ю.А. Александровский (7) указывает на универсализм механизма невротических реакций при нарушении биологического гомеостаза. Невротические реакции и состояния являются преимущественно реакцией на психическую травму, приводящую к дезадаптации социального положения личности (истощающие психические нагрузки или резко воздействующие стрессовые факторы).
Автор считает, что между неврозами и реактивными состояниями, протекающими без выраженных психотических нарушений, вероятно, нет принципиальных различий. Они развиваются в ответ на психогенную ситуацию, нет прогредиентности. Болезнь может расширяться, но не углубляться. Сохраняется критическое отношение к поведению и действиям.
Наблюдение 1. Боец ОМОН, К., 24 года, в первые дни приезда в Грозный на передовой почувствовал головную боль, головокружение и чувство давления и тяжести в груди. Обратился к врачам. Обнаружено повышение АД170/95. Нарушился сон. Снились кошмары, сцены боя и казалось, что вот-вот погибнет от рук противника. Был госпитализирован. Через месяц лечения вернулся в строй.
Если иметь в виду, что на службу в МВД поступают в основном психически и физически здоровые лица, прошедшие психологический отбор, то у них вероятность частого возникновения психотических реакций снижается. Чаще всего можно наблюдать переживание панического страха, которое варьирует в широком диапазоне оттенков, и самая распространенная реакция – это тревога. Практически тревога в той или иной степени бывает у всех людей, функционирующих в экстремальных условиях и испытавших интенсивное воздействие стрессогенных факторов на себе.
Наблюдение 2. Военнослужащему ВВ, Д., 26 лет, через неделю после пребывания в Чечне с участием в боевых действиях, стало казаться, что за ним следят, хотят забрать в плен и обратить в мусульманство. При этом он изменился внешне, стал настороженным, постоянно проверял все укромные места, искал скрытых врагов, не ложился спать, пока не осматривал все соседние помещения, бойцы стали насмехаться. Командир был вынужден показать его психиатру, после чего бойцу были назначены «успокаивающие таблетки», по-видимому транквилизаторы. От госпитализации и возвращения к месту основной службы отказался. Через месяц актуальность переживаний постепенно стерлась, страх исчез, появилась критика к пережитому. Был снова допущен к несению службы с оружием.
Американские психологи, наблюдавшие за военнослужащими в период второй мировой войны, отметили, что без тревоги правильно и свободно действовали только четверть воинов. У остальной части выявились выраженная тревога и страх за свою жизнь, и потому они погибали значительно чаще, чем те, кому удавалось избавиться от страха.
По данным В.Н. Борина [29], результаты медицинского и психодиагностического обследования сотрудников сводных отрядов Санкт-Петербургского ОМОН и ППСМ свидетельствовали о том, что очень многие из них нуждались в психологическом консультировании или других психокоррекционных воздействиях. Более пристального внимания требовали лица, неоднократно побывавшие в зоне вооруженных конфликтов. На основе данных обследования и осмотра врачами-психиатрами поликлиники ГУВД г. Санкт-Петербурга была выделена группа лиц с выраженной астенизацией и повышенной тревожностью, нуждающихся в амбулаторном лечении.
Повышенная тревожность личности может приводить к тому, что человек порой реагирует на слабые стрессогенные факторы так же, как если бы они были более сильными. У некоторых личностей тревожность выступает как один из компонентов характера, как свойство темперамента 193].
Реактивная тревожность характеризуется напряжением, беспокойством, нервозностью, которые могут возникнуть у любого человека только в экстремальных условиях деятельности. У лиц, не склонных к личностной тревожности, реактивная тревожность возникает при накоплении утомления в этих условиях.
Высокая реактивная тревожность вызывает иногда нарушения тонкой координации и внимания. Прямо коррелирует с появлением диссонанса или конфликта между тремя биоритмами человека: физическим, эмоциональным и интеллектуальным, определяющими пик активности соответственно тела, чувств и ума. Отсутствие срывов по этим трем параметрам – гарантия сбалансированной и надежной деятельности человека.
Эмоциональные срывы внешне проявляются притупленностью эмоций, когда трудно устанавливать близкие и дружеские связи с окружающими, недоступностью выражений радости, творческого подъема, спонтанности или эмоциональной и вербальной агрессивностью, приливами гнева и ярости.
Физические и интеллектуальные срывы нельзя наблюдать у человека по отдельности. Еще И.М. Сеченов писал, что за каждой мыслью у человека скрыто движение, поэтому мы их объединили и назвали психомоторными.
Психомоторные срывы – это немотивированная бдительность, когда человек постоянно находится в напряженном движении, следит за всем, что происходит вокруг, хотя ему в конкретный момент опасность не угрожает. При малейшей неожиданности делает стремительные движения, резко оборачивается, принимает боевую позу; нарушается сон, после которого человек не испытывает облегчения и готовности к физической и интеллектуальной работе. Такие состояния наблюдались у ветеранов вьетнамской войны и были описаны Б. Колодзиным [98], C.R. Figley [252] и другими американскими учеными.
В итоге такого функционирования в напряженных условиях у человека формируются психосоматические заболевания: артериальная гипертония, ломота в спине, спазмы желудка, головные боли, ишемическая болезнь сердца, затем инфаркты и инсульты, неврозы и психозы, обострения уже имевшихся ранее хронических заболеваний.
В условиях экстремальности наиболее заметны изменения в поведении, связанные с нарушениями деятельности мозга – психики.
С целью определения уровня реактивной тревожности у сотрудников органов внутренних дел в экстремальных условиях деятельности мы обследовали воронежское и московское спецподразделения ОМОН, принимавшие участие в боевых операциях в Чечне, по шкале самооценки Спилбергера–Ханина [194]. Данный тест является надежным и информативным способом оценки в момент реактивной тревожности. Привлекательность его для нас объяснялась и необходимостью быстрого обследования в условиях боевых операций, когда ответы на вопросы тестов большого объема весьма проблематичны.
Обследование ОМОН проводилось в три этапа: за две недели до отъезда в Чечню, во время боевых действий и через две недели после возвращения. Воронежский ОМОН обследован только после возвращения, по истечении двухнедельного отдыха. Результаты обследования представлены в табл. 6.
Таблица 6
Результаты измерения уровня реактивной тревожности
по Спилбергеру – Ханину у московского и воронежского спецподразделений ОМОН
| Уровень тревоги по Спилбергеру – Ханину | Московский ОМОН | Воронежский ОМОН | ||
| | До отправления в Чечню, % | В Чечне, % | После двухнедельного отдыха по возвращении, % | После двухнедельного отдыха по возвращении, % |
| 1. Низкий 2. Средний 3. Высокий | 9,0 82,0 9,0 | 2,7 53,9 43,4 | 22,8 60, 0 17,2 | 2,0 49,0 49,0 |
Обращает внимание то обстоятельство, что средний уровень тревоги сохраняется на всех трех этапах у довольно большого количества обследованных: у москвичей 82% бойцов сохраняли его до отправления в Чечню; 53,9% – в самом очаге экстремальности и, что кажется на первый взгляд парадоксальным, после отдыха – 60%. Если сравнить показатели московского ОМОН после 2-недельного отдыха с аналогичными воронежского ОМОН, то у последних низкий уровень тревоги всего у 2% бойцов, у 49% уровень реактивной тревожности остается высоким, еще у 49% – средним. У москвичей низкий уровень тревоги после отдыха обнаружен у 22,8% обследованных, что статистически значимо (
р 0,01) превышает показатели воронежцев, хотя количество лиц со средним уровнем реактивной тревожности остается высоким (60%).
Можно было бы предположить, что, возможно, воронежцы плохо отдыхали или испытали больший стресс, чем москвичи. Мы полагаем, что на стабильно сохраняющийся высокий и средний уровень тревожности как тех, так и других после отдыха повлияло предупреждение о необходимости повторного отправления данных отрядов в Чечню.
Что касается московского ОМОН, участвовавшего в боевых действиях в Чечне, то 97,3% протестированных показали средний и высокий уровень реактивной тревожности (соответственно 53,9% и 43,4%).
По литературным данным и повышение, и понижение степени тревожности по сравнению с ее средним уровнем приводит к снижению результатов деятельности и надежности в экстремальных условиях [55].
Низкий уровень тревожности может быть связан с истощением адаптационной энергии и наступлением депрессивных реакций. У представителей московского ОМОН возросло количество лиц с низким уровнем тревоги до 22,81,3% что достоверно выше, чем до отправления в Чечню (р.0,01). Довольно большое количество лиц остается со средним и высоким уровнем тревоги после отдыха (601,6% и 17,21,4%). Данное обстоятельство настораживает и говорит о том, что этот контингент ОМОН нуждается в психологической поддержке и защите, возможно, и в проведении массированной психотерапии.
При высоком уровне тревожности стабильность деятельности в экстремальных условиях находится под резко негативным влиянием, преодолеть которое позволяет лишь очень большое напряжение внутренних компенсаторных механизмов. Нарастание выраженности тревожных расстройств приводит к тому, что они сменяются страхом, т.е. ощущением конкретной угрозы. Однако в зависимости от конкретных компенсаторных возможностей каждой личности включаются механизмы, обеспечивающие устранение различных степеней тревоги. Эти механизмы зачастую идут от удовлетворения духовных потребностей до восстановления внутреннего гомеостаза (равновесия организма на клеточном уровне).
Л. А. Китаев-Смык [94] отмечает, что «страх смерти» может иногда конкурировать по силе выраженности со страхом угрожающей десоциализации, и приводит следующий пример: «Во время парашютного прыжка парашютист К. оказался после раскрытия купола парашюта висящим вниз головой из-за того, что одна его нога запуталась в стропах. Приземление в таком положении, как правило, заканчивается смертью парашютиста. К., естественно, знал об этом и сразу оценил такую угрозу… Удостоверившись, что нет свидетелей его «плачевно-позорного» положения, К. не только успокоился, но испытал даже радостный эмоциональный подъем. После этого он, по его словам, стал относительно спокойно развязывать узел из строп парашюта, завязавшийся на его ноге. Будучи аналогичным образом подвешенным впоследствии в наземных условиях, К. только за счет огромных усилий освободился от узла на ноге. Во время прыжка он якобы не ощутил таких усилий при освобождении ноги от строп». Л.А. Китаев-Смык считает, что чувство тревоги или страха, имевшее место в ожидании опасности, может трансформироваться в другие эмоциональные состояния: в «торжество» предстоящей победы, в переживание веселья или лихости, в агрессивно-гневливое состояние и т.д.