ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 11.12.2023
Просмотров: 321
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Сам офицер, признавая внешнюю канву событий, дает свое объяснение случившемуся событию. По его версии, история о заказном убийстве – это еще и история человека, психика которого оказалась сломана армейской службой и абсурдной чеченской войной. Любому, даже неопытному юнцу в данном деле понятно: действия З. были с самого начала самоубийственны и при любом повороте дел его должны были разоблачить и арестовать. Можно ли в здравом уме отдавать пистолет, номер которого зарегистрирован и вписан в удостоверение личности кому бы то ни было?! Что толкнуло боевого офицера на такой шаг?! Вот что на одном из допросов говорит сам З.: «...видел, как одни изнывают от изобилия, а другие должны тянуть полунищенское существование. Страна, разделившая общество на родных детей и пасынков, уготовила последним роль своих защитников. Это сильно сказалось на моем психическом состоянии, толкнуло на необдуманный гнусный поступок. К сожалению, я это понял поздно, но я понял, в какую пакость я влез и какие могут быть последствия. Больше всего меня беспокоило то, что я участвую в грязном деле, совершенно не зная, что за человек пострадает. Угнетало то, что это может быть высокопорядочный человек. Я не мог понять те мотивы, которые толкнули меня на это. Ведь даже в период боевых действий я в противника стрелял лишь тогда, когда другими способами нейтрализовать его не удавалось. Лучше бы я умер на операционном столе».
Дело суда – решить, что в этих объяснениях лукавство, а что издержки типичной нынешней социальной психологии, когда незнакомый бизнесмен оказался чуть ли не классовым врагом, а заказчик его убийства – другом, человеком, заслуживающим сочувствия и соучастия. На наш взгляд, здесь, наряду с типичными в настоящее время психологически понятными рассуждениями, налицо симптомы посттравматического стрессового расстройства. Видно, что начальник разведки продолжал воевать и в мирной жизни, он не мог адаптироваться к ней, он не лукавил, когда говорил, что его «... психика сломана армейской службой и абсурдной чеченской войной». Его абсурдный поступок с пистолетом – еще одно доказательство присутствия выраженного психического компонента адаптационного синдрома, который проявляется на грани нормы и патологии. Изменения со стороны сердца, которые требовали операции шунтирования в таком возрасте (45 лет), говорят о повышенных стрессовых нагрузках, которые постоянно испытывал начальник разведки. Это
соматический компонент адаптационного синдрома. А вместе – психосоматическая реакция организма, который прошел все стадии стресса и у которого сформировалось посттравматическое стрессовое расстройство. Налицо один из основных признаков этого расстройства – нарушение социально-психологической адаптации.
Пограничные изменения в психике и поведении человека не всегда заметны даже для психиатра, о них зачастую можно говорить и анализировать постфактум. В настоящее время уже необходимо определяться, кто должен заниматься в системе государства социальной реабилитацией и проблемами повышения стрессоустойчивости сотрудников МВД, ушедших в отставку по инвалидности и оставшихся служить дальше после длительного функционирования в экстремальных условиях.
В США существует государственная программа психотерапевтической помощи ветеранам вьетнамской войны. Она носит название «Программа содействия социальной адаптации» [98]. Однако опыт работы по ее реализации показал, что правильные действия требуют нарушения искусственных границ, которые были поставлены в программе: болезненные явления, порожденные экстремальной ситуацией, следует лечить нестандартными методами, выйдя за пределы искусственной схемы «социальной адаптации». У человека, длительное время находившегося в экстремальных условиях, усваиваются непривычный для обычных людей образ мыслей и манера поведения. В результате и в психике человека происходят глубокие изменения. Травмирующие обстоятельства по природе своей таковы, что от их воздействия не удается уберечься никому. Например, людей, проявляющих в быту крайнюю осторожность и осмотрительность, называют параноиками, но если смотреть на их поведение, помня о «минах-ловушках», которые появились и в нашей современной жизни, то граница между «разумными» и «неразумными» опасениями воспринимается неоднозначно. Для человека, побывавшего на войне и видевшего, как на этих минах-ловушках погибали ежедневно его товарищи, естественно и в обычной жизни проявлять повышенную бдительность, порой приводящую многих в недоумение. То, что с одной точки зрения кажется неразумным страхом, с другой – представляется обоснованной осторожностью.
Б. Колодзин [98] предлагает при составлении программ социально-психологической реабилитации и реадаптации лиц, прослуживших длительное время в экстремальных условиях, считать, что для истинного выздоровления вовсе не требуется перечеркнуть часть своей жизни ради соответствия чьим-то меркам, а нужно всего лишь научиться расслабляться естественными путями и, внося изменения в свою жизнь, действовать не вопреки своей индивидуальности, а в союзе с ней.
Автор считает, что, если истинная причина отклонений в поведении лиц с ПТСР связана с прошлыми переживаниями и в основе нездоровых поступков лежит подсознательная потребность заглушить душевную боль, такой рефлекс подавления не помогает, а загоняет неприятные чувства вглубь и это постоянно сопровождается эмоциональным напряжением и напряжением мышц тела.
Выявлено, что, если человек постепенно привыкает подавлять в себе отрицательные чувства (гнев, ненависть, ревность, подозрительность), он одновременно теряет способность испытывать положительные эмоции (любовь, доброту, дружелюбие, доверие). Последний факт может отрицательно сказаться на желании человека полноценно жить и стремиться к лучшей участи [98].
Поэтому нельзя просто предлагать людям забыть прошлое, так как воспоминания обычно связаны не только с тяжелыми, травмирующими событиями, но и с такими, в которых укреплялись силы, мужество, уверенность в себе, побеждался страх, закалялся характер.
Однако уже сейчас в нашей практике множество примеров нарушенной реадаптации личного состава ОВД и ВВ после войны в Чечне.
Наблюдение 3. Четверо бойцов ОМОН имели награды за Чечню: один – медаль «За отвагу», другой – «За заслуги перед Отечеством». Один из них на руках, с риском для жизни, вынес девочку-чеченку из огня, другой – грудью прикрыл одного из руководителей российского масштаба от осколков. В общем, там они стали героями. Но, вернувшись домой на службу, они совершили преступление. Объединившись, все четверо использовали свои служебные удостоверения, служебный транспорт, форменную одежду для грабежа. По принципу «грабь награбленное»; они не боялись, что жертвы их выдадут, выбирали таких «клиентов», которые сами боялись «засветиться». Выступая в суде, один из милиционеров сказал: «Мы бедных не трогали, мы брали только тех, у кого карманы «лопались» от валюты. Мы знали, что все это нажито нечестным, нетрудовым путем. Так что наша совесть в какой-то мере чиста».
Областной суд приговорил двоих организаторов группы к 10 годам лишения свободы с конфискацией имущества, одного – к 5 годам и одного – к 4 годам лишения свободы. Командир ОМОН считает приговор слишком жестким: «Первым двум можно было по два года дать, а вторых вообще отпустить...Чечня ребят поломала».
Прав ли командир, который сам провел в Чечне целый год, был ранен и дважды контужен, тоже имеет награды, – трудно сказать, но то, что у этих ребят в Чечне сформировался определенный стереотип поведения, который они не смогли направить в другое, более достойное, благородное русло, не вызывает сомнения. Тот стереотип поведения с элементом агрессивности,
который сложился у них в Чечне, закрепился еще и потому, что тогда принес им успех и в какой-то степени признание – их наградили. Там они действовали в команде, здесь они тоже организовали группу и действовали как бы против общего врага, наживающегося «нечестным путем». Там один из бойцов спас девочку-чеченку, беспомощную вытащил из огня, а тут они говорили: «Мы бедных не трогали...» Там у них врагами были воины-чеченцы, здесь они выбрали «новых русских». А тот немаловажный факт, что у одного из бойцов, который осужден на 10 лет, семья состояла из одиннадцати человек, тоже заслуживает внимания.
При проведении учебных занятий с сотрудниками ОМОН им были приведены вышеописанные примеры, на которые рядовые бойцы ОМОН, воевавшие в Чечне, отреагировали почти все однозначно: им всем – «защитникам Родины» – одинаково обидно и больно получать «такие гроши» и «смотреть, как другие безнаказанно грабят людей и смеются над нами». Это, конечно, эмоциональная реакция, но тем не менее для того, чтобы она не закрепилась в подсознании сотрудника, необходимо снимать эти реакции.
Право ли государство, которое определило милиции такую зарплату, да и не очень регулярно выплачиваемую? Если учесть, что за 1996 год работниками МВД изъято в доход государства 877 млрд. рублей, валюты – 4,6 млн. долларов, 477 кг золота, 45 кг платины, ценных бумаг на 126 млн. рублей.
Таковы социально-психологические условия реадаптации бойцов чеченской войны.
В настоящее время психиатры относят к последствиям участия в военных событиях личного состава МВД и МО нарушение адаптации к мирным условиям жизни. Вот почему многие после отставки выбирают себе профессии, связанные с риском: в лучшем случае – охрану, в худшем – рэкет и другие виды противоправного поведения.
Длительное напряжение может способствовать более интенсивному проявлению агрессивного рефлекса. Оглядываясь назад, на вьетнамско-афганский опыт, можно сказать, что люди, не сумевшие достичь психофизического равновесия, попадали часто в места лишения свободы именно из-за выраженной агрессивности. Учитывая опыт их реадаптации, настоящей истинной адаптацией сотрудника следует считать такую, когда он научен отдавать должное всему, что узнал на своем жизненном пути, и умеет пользоваться этими знаниями; сохраняя информацию о своем прошлом, может правильно связать его с настоящим и с будущим.
Психофизическое равновесие – это способность человека функционировать в определенном диапазоне, наиболее благоприятном для него самого и окружающих. Оно поддерживается в организме гомеостатической системой, физиологические механизмы которой предназначены для поддержания функций организма в определенном биохимическом балансе, начиная с клеточного уровня.
Для того чтобы подразделения ОВД и ВВ функционировали в определенном режиме, им необходимо также и социальное равновесие, механизм которого поддерживается сложным взаимодействием мотиваций сотрудника, социальных условий его деятельности (зачастую они могут быть экстремальными) и, безусловно, нормами права, гарантирующими социальную защиту.
Научить человека быть в равновесии – означает научить его занимать такую позицию, чтобы нелегко было «сбить его с ног», несмотря на все жизненные трудности. Издревле известно: чтобы сохранить душевное равновесие, человеку нужно обрести духовно-психологические и нравственные устои, чтобы превозмочь все невзгоды, нужны дополнительные знания и средства. Человек должен был понять то главное, что определяет не только его личную судьбу, но и судьбу его народа, природы, космоса – высшие законы бытия. Его знание давало мудрость и силу, диктовало определенные духовные и этические нормы человеческих отношений. Сейчас задачи психологов, юристов, психотерапевтов, которые должны будут заняться проблемами реадаптации участников чеченской войны, – помочь сотрудникам сохранить или найти эти устои.
В наблюдениях из жизни нижегородского ОМОН и начальника разведки видно, что эти люди нуждаются в психолого-психотерапевтической помощи. Этим бойцам, вернувшимся с войны, необходимо было разобраться и понять, что они, пережившие страх смерти, не должны предавать в мирных условиях «честь мундира». Преступление, совершенное ими, – это преступление людей, кто по совести и долгу должен соблюдать законы и оберегать людей от беды и бесправия, потому, видимо, решение правосудия так сурово.
Войны, крупные катастрофы, стихийные бедствия, имея пролонгированный характер воздействия, меняют образ жизни людей, их характер. Тип этих изменений раскрывают исследования ветеранов разных войн: в Ливане, во Вьетнаме, в Персидском заливе, в Афганистане.
Для всех ветеранов с посттравматическими нарушениями стало характерным отчуждение от общества, в которое они вернулись, которое им казалось сильно изменившимся и незнакомым. Для них реальным жизненным миром продолжал быть мир военных действий. Они заново продумывали свои боевые операции, порицали себя за неверные, по их мнению, решения и действия. Попытки поговорить с окружающими о своих удачах и ошибках не встречали понимания. В сновидениях бывших воинов постоянно возникали картины боев, они видели убитых и раненых [98].