Файл: В xviii веке начинаются стычки. Но это не мешает наладить отношения между двумя странами.doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 10.01.2024
Просмотров: 68
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Внешняя политика Петра, как известно, была преимущественно ориентирована на Запад, но знаменитая любознательность царя толкала того на экспедиции и в других направлениях. В 1692 году в Китай отправился послом Елизарий Избрант. В Пекине у него возникла традиционная проблема с вручением грамот: Избрант по европейским обычаям хотел вручить ее непосредственно монарху, китайские чиновники силой отобрали грамоту еще до всякой аудиенции. Далее неприятности продолжились: грамота была объявлена оскорбительной, т. к. имя Петра было написано прежде имени китайского императора. Избранту вернули привезенные тем подарки; тем не менее, он был допущен до императора, исполнив при этом обряд коутоу. Император Канси поил Избранта горячим вином и интересовался расстоянием от Москвы до европейских столиц. Избранту было наказано требовать от китайского правительства, чтоб выданы были изменники из сибирских инородцев, освобождены были русские пленники; чтоб богдыхан приказал высылать в Москву серебра доброго пуд по тысяче и больше с своими купчинами, которые покупали бы всякие русские и немецкие товары, какие будут им годны; чтоб приказал высылать дорогие камни, пряные зелья и всякие коренья, которые в Китайском государстве водятся; приказал своим китайцам приезжать в Российское государство со всякими товарами; приказал в Китайском государстве дать место под церковь, которая будет выстроена царскою казною. Ничего из этого Избранту достичь не удалось; заплатив традиционную взятку посредникам-иезуитам, он лишь выяснил, что китайцы воевать в ближайшее время не собираются.
1.2.Русско – китайские отношения в XVIII веке
Спустя тридцать лет, Пётр Великий отправил с миссией, капитана лейб-гвардии Преображенского полка Льва Измайлова, в Китай. К этому времени русский царь уже во - всю преобразовывал Россию: строил флот, модернизировал экономику и так далее. Одним словом выводил страну на новый уровень. Со временем китайский император узнал об этом и Измайлов, в результате чего, был принят с почётом, нежели его предшественники. Русские тоже были уже с опытом, и поэтому Пётр в грамоте указывал только императора Китая и его титул. Канси же в свою очередь пошел наперекор своим древним традициям и в честь дружбы с русским царём начал принимать грамоту из рук посла. Но обычай с коленопреклонением был сохранён.
На втором, официальном приеме Канси изложил Измайлову своего рода концепцию русско-китайских отношений: «…царское величество – такой великий и славный монарх, владение имеет большое, и слышал я, что изволит ходить против неприятеля своего на кораблях, а море – махина великая, и бывают на том море волны огромные, и оттого бывает страх немалый; так чтоб изволил свое здоровье хранить, потому что есть у него добрые воины и верные слуги, и изволил бы их посылать, а сам был бы в покое, ибо я желаю быть с его величеством в великой дружбе; не в указ говорю, чтоб неприятелям своим не противился, но жалея об особе его величества. Хотя из России уходят в нашу сторону человек по 20 и по 30, также из моих владений в Россию, но от таких бездельников дружба наша никогда не повредится. Из-за чего нам ссориться? Россия – государство холодное и дальнее: если б я послал свои войска, то все померзли бы, и хотя бы чем-нибудь и завладели, то какая в том прибыль? А наша сторона жаркая, и если императорское величество пошлет против меня свои войска, то могут напрасно помереть, потому что к жару непривычны, и хотя бы и завладели чем-нибудь – невеликая прибыль, потому что в обоих государствах земли множество». Хоть и эта позиция императора отличалась в одно время доброжелательностью, то в другое время это была огромная стена непробиваемая стена бюрократии. Измайлов добивался свободной и без пошлинной торговли, а так же что бы в Китае была православная церковь и постоянное русское дипломатическое присутствие. В итоге это оказалось безрезультатным делом, китайцы воспользовались побегом монголов на русские земли и остановили переговоры.
После смерти Канси, Китаем стал править Инчжень. Он в свою очередь решил продолжить переговоры с Россией. В 1725 году в Поднебесную отправился граф С.Л. Владиславич – Рагузинский. Он выяснил, что камнем претковения стал вопрос о возвращении беглых и разметки границ. Рагузинский принял меры по поиску беглых китайцев. Не имея возможность ореинтирования, он отправляет геодезистов на территорию Сибири.2
Как и Измайлова, Рагузинсокго встретили хорошо в Китае. Китайская сторона просила пересмотра Нерченского договора, объявляя территории до Тобольска, Байкала и Ангары китайскими. Рагузинсикй стоял на своём, говоря о том, что может довести дело до войны. Вскоре император отправляет их непосредственно договариваться на границе.
Позже посол вернулся домой и рассказал о том, что китайцы очень боятся войны, но гордость свою не уменьшают.
В 1727 году был заключён Буринский трактат, который стал основой для Кяхтинского договора. Обе стороны оставались на прежних границах, на речке Кяхте ставилось караульное строение Российской империи; с южной стороны на сопке Орогойте – караульный знак Срединной империи; между этими пограничными постами должна была происходить приграничная беспошлинная торговля. Также из России раз в три года отправлялся торговый караван в Пекин. Снималась проблема с титулованием императоров в грамотах, т. к. было решено, что дальнейшая переписка будет вестись от имени Сената (в России) и Трибунала внешних сношений (Лифаньюань, в Китае).
Донося об этом уже императору Петру II в 1728 г., Рагузинский писал: «Могу ваше императорское величество поздравить с подтверждением дружбы и обновлением вечного мира с Китайскою империею, с установлением торговли и разведением границы к немалой пользе для Российской империи и неизреченной радости пограничных обывателей, в чем мне помогал бог, счастие вашего величества и следующие причины: во-первых, я был отправлен с поздравлением нового богдыхана со вступлением на престол, что было ему чрезвычайно приятно, и он велел меня принять в Пекине, иначе я бы в этом городе не был и ни одного бы дела не окончил. Во-вторых, в бытность мою в Сибири приискал я на китайцев с русской стороны большие претензии, которые дали мне возможность 19 держаться твердо в Пекине; всегда я им на одно слово отвечал двумя и грозил войною, хотя и не явно; я представлял им, что Россия сносила их обиды до настоящего времени, потому что вела три войны – шведскую, турецкую и персидскую, которые все кончила чрезвычайно для себя выгодно: теперь же, не имея ни с кем войны, послала меня к ним искать дружбы и удовлетворения. В-третьих, через подарки, посредством отцов иезуитов, сыскал я в Пекине доброжелательных людей, которые хотя мне помочь не могли, однако посредством тайной переписки открывали мне многие замыслы, лукавства и намерения китайских министров; больше всех я обязан названному мною в прежнем донесении тайному советнику (по их – алегода) Маси, которому я послал с караваном в подарок мягкой рухляди на 1000 рублей, а посреднику патеру Парени – на сто рублей. В-четвертых, на границе труднее всего было мне спорить с одним из китайских министров, дядею богдыхана Лонготою, и вдруг в полночь 8 августа приехали из Пекина офицеры и этого гордого Лонготу взяли и отвезли в столицу под крепким караулом, оставшиеся же два министра были гораздо умереннее; кроме того, сблизился я с одним старым тайшою, или князьком, монгольским, который пользуется большим уважением между китайцами, он меня во всем предостерегал и уведомлял о поступках и замыслах китайских министров, и, о чем они днем с ним советовались, о том ночью давал он мне знать чрез своего свойственника; за это я его наградил и обещал давать ежегодно по двадцати рублей до самой его смерти, а долго он не проживет, потому что ему за 70 лет. В-пятых, прибытие тобольского гарнизонного полка на границу, закрытие некоторых городов и мест палисадами, построение новой крепости на Чикойской стрелке, верность ясачных иноземцев, бывших в добром вооружении со мною на границе, более всего помогли заключению выгодного договора».
Для китайского народа этот договор почти ничего не принёс, но для местного населения это было большим плюсом, так как они могли торговать с русскими. Русская церковь была построена в Пекине.
1.3.Конфликты вокруг Кяхтинской торговли
К концу XVIII века торговля с Китаем составляла 10% внешней торговли. В частных случаях прибыль получали не от караванов из Пекина, а от торговли, которая была с местным населением у Амура. В 1785 году торговля была приостановлена. Отношения обострились, а в документах появлялось слово война. В 1782 году был ограблен китайский купец, позже выяснилось, что это сделали буряты, часть которых была с русской земли. Китайцы так же узнали, что и пограничники тоже были вовлечены в нелегальную торговлю. Россия обязывалась выдать задержаных и выплатить в десятикратном размере ущерб.
В сентябре 1784 года, состоялось встреча. На ней русские выплатили штраф, но приговорили виновных к избиению кнутом, ссылаясь на то, что смертная казнь в России отменена. Русские пытались убедить китайцев, после такого наказания люди умирают, но китайские военные не шли на согласие. Они требовали именно смертной казни, как говорится в законах Поднебесной. В итоге Русские со временем отправили бурятов в ссылку, а Китай, узнавший об этом, издал приказ о закрытии Кяхтинской торговли. Это стало большим минусом для российской торговли, но те же китайцы видели в этом некую провокацию и предательство.
Сосланные буряты со временем умерли в ссылке, и в это же время на границе возник новый конфликт. Опять две стороны хотели наказать преступников по разному. Наконец, в 1784 г. Сун Юнь собрал в Кяхте преступников с обеих сторон и разрешил русским наказать преступников кнутом. Трое бурят были биты кнутом, двое после скончались, один остался жив, но «русские заверили, что он скоро умрет». Император однако посчитал действия Сун Юня недопустимой уступкой и отозвал того с переговоров. Только в 1790 году после получения письма из Сената, где указывалось, что иркутский губернатор Ламб был смещен именно за ошибку в китайском деле, вопрос посчитали закрытым.
В 1792 году новый губернатор и Сун Юнь подписали международный акт. В нём говорилось о том, как расправляться с виновными, а так же возобновление Кяхтинской торговли. Данный конфликт продемонстрировал, что цинские власти опасаются дальнейшей экспансии русских и перехода на их сторону монгольских племен. Русские же, по-прежнему испытывая проблемы с людьми и коммуникациями, вели себя гораздо увереннее и на уступки не шли. Более того, агрессивные замыслы, в которых Цяньлун подозревал русских, действительно приходили тем в голову, но не петербургским чиновникам, а именно местным властям. Иркутский генерал-губернатор Иван Якоби, еще в юные годы изучивший Китай с посольствами и торговыми караванами, в 1791 г. предполагал, что 30 тысяч войска хватит для завоевания Монголии и Приамурья, и предлагал Сенату начать войну. Война с Китаем в планы Екатерины II не входила, Якоби был снят со своего поста.
3
Глава 2.Развитие Российско-китайских отношений в XIX-XX веках.
2.1. Отношения России и Китая по поводу границ в XIX в.
Хотелось бы отметить, что формально отношения России и Китая по поводу границы между обоими государствами можно назвать как дружественные, но на самом деле эти отношения были негативными.
Вторая половина XIX века характеризуется периодом переговоров, подписанием договоров, а также посольств и многочисленных миссий.
Завершение феодализма и образование капитализма повлияли на российско-китайские отношения. Несмотря на то, что Россия чаще выступала на стороне Запада, ее политический курс весьма отличался от внешней политики колониальных держав.
В этот период между Россией и Китаем заключено наибольшее число договоров и актов и других международно-правовых документов. Они решали очень много вопросов, касающихся разграничению никому не принадлежащих территорий, а также устанавливали договорный режим на пересекающихся границах. Так, в 1858 году был заключен Айгуньский договор, который определил границу между Россией и Китаем по реке Амур. А в 1860 году российский дипломат и государственный деятель Игнатьев Н. П. подписал с Китаем Пекинский договор, в котором был установлен последний участок дальневосточной российско-китайской границы – от устья реки Уссури до Японского моря.
Важно отметить, что ученые и историки КНР придерживаются в этом вопросе сугубо противоположной оценки. Договоры между Россией и Цинской империей, заключенные в 1858–1860 гг., рассматриваются ими в контексте заключения неравноправных договоров между Китаем и западными державами. Они считают, что как Айгуньский, так и Пекинский договоры являются «неравноправными, заключенными при таких условиях, когда сильная держава — Россия — в соответствии со своими экономическими потребностями, опираясь на свое политическое и военное превосходство, принудила к несправедливому разграничению слабую сторону — Китай, который оказался в условиях внутренних и внешних затруднений»4.
И поэтому практически во всех публикациях ученых КНР Айгуньский, Тяньцзиньский и Пекинский договоры представляются как неравноправные. В китайских исследованиях утверждается, что по Айгуньскому договору Россия «захватила территорию площадью более 600 000 кв. км», по Пекинскому — «захватила 400 000 кв. км, включая остров Сахалин, а по Тяньцзиньскому трактату добилась тех же прав и привилегий, которыми обладали Англия и Франция»