Файл: Книга о современных супергероях людях, которые, вопреки тяжелым жизненным обстоятельствам, сумели добиться успеха и стать счастливыми.pdf
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 11.01.2024
Просмотров: 1126
Скачиваний: 3
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
провела следующие дни и недели в оцепенении неверия и печали и,
конечно же, много думала тогда о сыновьях и дочерях тех, кто потерял в тот ужасный день своих матерей и отцов. И только позже она осознала, что никто не позвонил ей тем утром. Мир распадался на куски, но никто не вспомнил и не подумал о Наде. Именно в тот момент, спустя четыре года после смерти родителей, девушка осознала, что она сирота.
* * *
Суть сиротства в том, что ребенок остается без защиты.
Обычно сиротами принято считать людей, у которых, как у Нади,
умерли родители. Самой знаменитой сиротой в мире является, наверное,
героиня одноименного фильма сиротка Энни, но существует множество других любимых нами вымышленных персонажей, которые были сиротами и внесли огромный вклад в классическую литературу. Достаточно вспомнить такие книги, как «Джейн Эйр», «Оливер Твист», «Энн из Зеленых Крыш», «Том Сойер» и «В доме веселья», а также блокбастеры
«Властелин колец», «Джеймс Бонд», «Звездные войны» и «Гарри Поттер».
И конечно, многие из самых популярных супергероев мира тоже были сиротами. Например, точно как в случае с Надей, родителей Бэтмена тоже убили грабители.
К сожалению, стать сиротой можно и по-другому, не только потеряв родителя. Согласно трактовке Службы гражданства и иммиграции
США
[427]
, ребенок является сиротой, если он потерял обоих родителей по любой причине: «Ребенок считается сиротой в случае смерти,
исчезновения, отказа от него, оставления его, разлучения или потери обоих родителей». ООН идет еще на шаг дальше
[428]
, признавая сиротой ребенка,
потерявшего только одного родителя: ребенок, оставшийся без матери,
считается сиротой по материнской линии, а без отца — сиротой по отцовской линии. Кроме того, вопреки общепринятой идее, что настоящие сироты должны жить в детских домах, подавляющее большинство детей,
потерявших одного или обоих родителей, сегодня живут с оставшимися в живых родителями, бабушками и дедушками или другими родственниками
[429]
. И многие современные сироты совсем не похожи на сиротку Энни.
Если бы психолог Марвин Айзенштадт, который выбрал из энциклопедий выдающихся людей, потерявших в детстве родителей,
конечно же, много думала тогда о сыновьях и дочерях тех, кто потерял в тот ужасный день своих матерей и отцов. И только позже она осознала, что никто не позвонил ей тем утром. Мир распадался на куски, но никто не вспомнил и не подумал о Наде. Именно в тот момент, спустя четыре года после смерти родителей, девушка осознала, что она сирота.
* * *
Суть сиротства в том, что ребенок остается без защиты.
Обычно сиротами принято считать людей, у которых, как у Нади,
умерли родители. Самой знаменитой сиротой в мире является, наверное,
героиня одноименного фильма сиротка Энни, но существует множество других любимых нами вымышленных персонажей, которые были сиротами и внесли огромный вклад в классическую литературу. Достаточно вспомнить такие книги, как «Джейн Эйр», «Оливер Твист», «Энн из Зеленых Крыш», «Том Сойер» и «В доме веселья», а также блокбастеры
«Властелин колец», «Джеймс Бонд», «Звездные войны» и «Гарри Поттер».
И конечно, многие из самых популярных супергероев мира тоже были сиротами. Например, точно как в случае с Надей, родителей Бэтмена тоже убили грабители.
К сожалению, стать сиротой можно и по-другому, не только потеряв родителя. Согласно трактовке Службы гражданства и иммиграции
США
[427]
, ребенок является сиротой, если он потерял обоих родителей по любой причине: «Ребенок считается сиротой в случае смерти,
исчезновения, отказа от него, оставления его, разлучения или потери обоих родителей». ООН идет еще на шаг дальше
[428]
, признавая сиротой ребенка,
потерявшего только одного родителя: ребенок, оставшийся без матери,
считается сиротой по материнской линии, а без отца — сиротой по отцовской линии. Кроме того, вопреки общепринятой идее, что настоящие сироты должны жить в детских домах, подавляющее большинство детей,
потерявших одного или обоих родителей, сегодня живут с оставшимися в живых родителями, бабушками и дедушками или другими родственниками
[429]
. И многие современные сироты совсем не похожи на сиротку Энни.
Если бы психолог Марвин Айзенштадт, который выбрал из энциклопедий выдающихся людей, потерявших в детстве родителей,
повторил исследование сегодня и расширил свое определение того, что означает потерять мать или отца, его список получился бы намного длиннее и включал бы очень многие заслуживающие внимания имена,
такие как Джеральд Форд, Джон Леннон, Алекс Родригес, Джон Стюарт,
Леброн Джеймс, Симона Байлз, Шакил О’Нил, Мэрилин Монро, Джей
Зи, Вилли Нельсон и Барак Обама. Все эти люди лишились в детстве одного или обоих родителей. Айзенштадт писал, что его довольно узкий взгляд на сиротство обусловлен тем, что информация о смерти родителя была более доступной, чем многие другие данные, а также тем, что
«последствия этой потери более заметны, чем последствия других утрат»
[430]
. Со вторым утверждением я согласиться не могу.
Помните мальчика Сэма, чей отец ушел из семьи, а потом посылал сыну разорванные пополам десятидолларовые купюры и лотерейные билеты? Так вот, взрослый Сэм признался мне, что всю жизнь испытывает весьма сложные чувства к одному своему друга детства, отец которого умер, оставив ему очень неплохое наследство. «Мне стыдно об этом говорить, но я всегда завидовал этому парню. Люди знают его историю и сочувствуют ему. И я ему тоже сочувствовал! Это так печально, что его папа умер. Как же ему не повезло. Но ему повезло в том смысле, что у него есть история, которую люди понимают и которой сочувствуют. А какова моя история? Что мой папа авантюрист с пустыми карманами? Отец моего друга не хотел оставлять свою семью, и, несмотря на то что это случилось,
он ее обеспечил. А мой бросил меня по собственному желанию и никогда не оглядывался, никогда даже не пытался удостовериться, что у меня, его сына, все в порядке».
Сэм продолжил рассказ.
«Однажды я признался в этих мыслях своей жене, когда она еще ею не была, и она сказала то, из-за чего я, наверное, на ней женился. Она сказала:
“Ты тоже потерял отца”. И знаете, услышав это, я думал, что ослышался. Я
действительно потерял его, но, честно говоря, никогда не осознавал этого,
пока она не сказала. Я имею в виду, не было, конечно же, никаких похорон,
ничего такого. Люди просто избегали говорить на эту тему, пока я был маленьким, а к тому времени, как он умер, я был уже взрослым. Я не видел его двадцать лет, и он был мне безразличен, чего люди тоже не понимали. Я
чувствовал, что потерял его давным-давно, просто тогда этого, кажется,
никто не заметил».
Сэм описывает то, что специалисты называют бесправным горем
[431]
;
это печаль, которая является следствием потери, не получившей широкого
такие как Джеральд Форд, Джон Леннон, Алекс Родригес, Джон Стюарт,
Леброн Джеймс, Симона Байлз, Шакил О’Нил, Мэрилин Монро, Джей
Зи, Вилли Нельсон и Барак Обама. Все эти люди лишились в детстве одного или обоих родителей. Айзенштадт писал, что его довольно узкий взгляд на сиротство обусловлен тем, что информация о смерти родителя была более доступной, чем многие другие данные, а также тем, что
«последствия этой потери более заметны, чем последствия других утрат»
[430]
. Со вторым утверждением я согласиться не могу.
Помните мальчика Сэма, чей отец ушел из семьи, а потом посылал сыну разорванные пополам десятидолларовые купюры и лотерейные билеты? Так вот, взрослый Сэм признался мне, что всю жизнь испытывает весьма сложные чувства к одному своему друга детства, отец которого умер, оставив ему очень неплохое наследство. «Мне стыдно об этом говорить, но я всегда завидовал этому парню. Люди знают его историю и сочувствуют ему. И я ему тоже сочувствовал! Это так печально, что его папа умер. Как же ему не повезло. Но ему повезло в том смысле, что у него есть история, которую люди понимают и которой сочувствуют. А какова моя история? Что мой папа авантюрист с пустыми карманами? Отец моего друга не хотел оставлять свою семью, и, несмотря на то что это случилось,
он ее обеспечил. А мой бросил меня по собственному желанию и никогда не оглядывался, никогда даже не пытался удостовериться, что у меня, его сына, все в порядке».
Сэм продолжил рассказ.
«Однажды я признался в этих мыслях своей жене, когда она еще ею не была, и она сказала то, из-за чего я, наверное, на ней женился. Она сказала:
“Ты тоже потерял отца”. И знаете, услышав это, я думал, что ослышался. Я
действительно потерял его, но, честно говоря, никогда не осознавал этого,
пока она не сказала. Я имею в виду, не было, конечно же, никаких похорон,
ничего такого. Люди просто избегали говорить на эту тему, пока я был маленьким, а к тому времени, как он умер, я был уже взрослым. Я не видел его двадцать лет, и он был мне безразличен, чего люди тоже не понимали. Я
чувствовал, что потерял его давным-давно, просто тогда этого, кажется,
никто не заметил».
Сэм описывает то, что специалисты называют бесправным горем
[431]
;
это печаль, которая является следствием потери, не получившей широкого
признания. Дети, которых бросил один из родителей, тоже чувствуют себя осиротевшими, хотя их обычно не признают сиротами, и даже они сами далеко не всегда осознанно считают себя таковыми. Они чувствуют себя одинокими и брошенными, лишенными заботы и защиты, которые им могли бы обеспечить мать или отец, но при этом не считают себя вправе на вполне реальные переживания, связанные с этой потерей. Это тягостное чувство, безусловно, отлично известно хип-хоп-исполнителю Джею Зи с его мегахитом «Тяжелая жизнь (гимн гетто)», в котором он проводит аналогию с главной темой из бродвейского мюзикла «Энни», основанного на комиксе «Сиротка Энни»: «Я нашел зеркало между двумя историями,
поняв, что история Энни была и моей, а моя была и ее. Я чувствовал, что эта песня отлично передает то, что чувствовали каждый день маленькие дети в гетто: “Вместо ласк тумаки”. Мы, возможно, не были все сиротами в буквальном смысле слова, но чуть ли не все наше поколение выросло в основном на улицах»
[432]
. И подобно тому как история Энни была историей
Джея Зи, она была также историей и Нади, и Сэма. В сущности, это история каждого ребенка, потерявшего родителя — из-за смерти, развода,
психического заболевания, тюремного заключения или по любой другой причине, — и вынужденного самостоятельно заботиться о себе.
* * *
Социолог и психотерапевт Лилиан Рубин
[433]
, чей отец скончался,
когда девочке было всего пять лет, сделала карьеру на исследовании детей,
переживших травму. Помимо всего прочего, Рубин обнаружила, что те, кто с успехом преодолел жизненные трудности, добились этого, по крайней мере частично, благодаря качеству, которое
Рубин назвала
«адаптивностью»; речь идет о таланте таких детей убеждать людей понять и принять их. Когда жизнь дома слишком трудна или в ней отсутствуют родители, многие сверхнормальные дети находят себе суррогатных родителей или заменяющих опекунов, чтобы компенсировать их отсутствие. Иногда у этих детей имеется какой-то особый талант в спорте,
учебе или искусстве, но еще чаще они обладают нужным типом личности,
который привлекает внимание родственников, учителей, соседей или друзей. Это действительно важно, потому что одним из самых надежных единичных предикторов успешной адаптации человека после серьезных жизненных невзгод
[434]
является наличие поддержки со стороны, а
поняв, что история Энни была и моей, а моя была и ее. Я чувствовал, что эта песня отлично передает то, что чувствовали каждый день маленькие дети в гетто: “Вместо ласк тумаки”. Мы, возможно, не были все сиротами в буквальном смысле слова, но чуть ли не все наше поколение выросло в основном на улицах»
[432]
. И подобно тому как история Энни была историей
Джея Зи, она была также историей и Нади, и Сэма. В сущности, это история каждого ребенка, потерявшего родителя — из-за смерти, развода,
психического заболевания, тюремного заключения или по любой другой причине, — и вынужденного самостоятельно заботиться о себе.
* * *
Социолог и психотерапевт Лилиан Рубин
[433]
, чей отец скончался,
когда девочке было всего пять лет, сделала карьеру на исследовании детей,
переживших травму. Помимо всего прочего, Рубин обнаружила, что те, кто с успехом преодолел жизненные трудности, добились этого, по крайней мере частично, благодаря качеству, которое
Рубин назвала
«адаптивностью»; речь идет о таланте таких детей убеждать людей понять и принять их. Когда жизнь дома слишком трудна или в ней отсутствуют родители, многие сверхнормальные дети находят себе суррогатных родителей или заменяющих опекунов, чтобы компенсировать их отсутствие. Иногда у этих детей имеется какой-то особый талант в спорте,
учебе или искусстве, но еще чаще они обладают нужным типом личности,
который привлекает внимание родственников, учителей, соседей или друзей. Это действительно важно, потому что одним из самых надежных единичных предикторов успешной адаптации человека после серьезных жизненных невзгод
[434]
является наличие поддержки со стороны, а
адаптивность весьма эффективно привлекает внимание тех, кто может помочь. Психологически устойчивые дети и подростки — большие мастера в том, что психоаналитик Стюарт Хаузер назвал «манипуляционными взаимоотношениями»
[435]
Вспомним о долгосрочном исследовании
«уязвимых, но непобедимых» детей с Кауаи. Став взрослыми, многие дети с острова-сада
Гавайев утверждали, что добились успеха в жизни во многом благодаря тому, что были целеустремленными и контролировали ситуацию, но признавали они и важность поддержки извне. В целом наиболее успешные из них были, согласно терминологии Лилиан Рубин, адаптивными. У них,
по словам исследователей, был легкий характер, общаться с ними было просто и приятно, и это очень помогало им привлекать к себе родных и близких. В младенческом возрасте их описывали в основном с использованием таких слов, как «активный», «ласковый», «милый»
и «доброжелательный», и эти желательные качества порождали позитивное внимание к ним со стороны окружающих
[436]
. Эти общительные малыши хорошо спали и ели и к году характеризовались более позитивным взаимодействием с собственными матерями, а к двум годам и с другими людьми, которые о них заботились. В среднем детстве в школе они не отличались особой интеллектуальной одаренностью, но умели эффективно общаться и ладить с окружающими, благодаря чему уже тогда приобретали множество сторонников, тех, кто их всячески поддерживал и помогал им. В
подростковом возрасте они вели себя дружелюбно, когда это было нужно; в конечном счете, чем больше есть взрослых, с которыми ребенок любит общаться
[437]
, тем выше вероятность, что его переход во взрослую жизнь будет успешным. Каждый «уязвимый, но непобедимый» ребенок из вышеупомянутого исследования мог назвать по крайней мере одного взрослого не из своего дома, который искренне заботился о нем и помогал ему.
Надя явно не была лишена адаптивности. Ее история производила большое впечатление на людей, и больше всего их поражало то, что после смерти родителей девушка не опустила руки. Ее пример был наглядной историей успеха и вдохновения, поэтому людям, как правило, нравилось с ней общаться. Надя интуитивно знала то, что исследователям было известно из экспериментов: когда с людьми происходят скверные вещи, те,
кто скрывает свое горе
[438]
, остаются милыми, дружелюбными и приятными в общении, воспринимаются окружающими как более психологически устойчивые, чем те, кто ведет себя иначе. Надя осталась
[435]
Вспомним о долгосрочном исследовании
«уязвимых, но непобедимых» детей с Кауаи. Став взрослыми, многие дети с острова-сада
Гавайев утверждали, что добились успеха в жизни во многом благодаря тому, что были целеустремленными и контролировали ситуацию, но признавали они и важность поддержки извне. В целом наиболее успешные из них были, согласно терминологии Лилиан Рубин, адаптивными. У них,
по словам исследователей, был легкий характер, общаться с ними было просто и приятно, и это очень помогало им привлекать к себе родных и близких. В младенческом возрасте их описывали в основном с использованием таких слов, как «активный», «ласковый», «милый»
и «доброжелательный», и эти желательные качества порождали позитивное внимание к ним со стороны окружающих
[436]
. Эти общительные малыши хорошо спали и ели и к году характеризовались более позитивным взаимодействием с собственными матерями, а к двум годам и с другими людьми, которые о них заботились. В среднем детстве в школе они не отличались особой интеллектуальной одаренностью, но умели эффективно общаться и ладить с окружающими, благодаря чему уже тогда приобретали множество сторонников, тех, кто их всячески поддерживал и помогал им. В
подростковом возрасте они вели себя дружелюбно, когда это было нужно; в конечном счете, чем больше есть взрослых, с которыми ребенок любит общаться
[437]
, тем выше вероятность, что его переход во взрослую жизнь будет успешным. Каждый «уязвимый, но непобедимый» ребенок из вышеупомянутого исследования мог назвать по крайней мере одного взрослого не из своего дома, который искренне заботился о нем и помогал ему.
Надя явно не была лишена адаптивности. Ее история производила большое впечатление на людей, и больше всего их поражало то, что после смерти родителей девушка не опустила руки. Ее пример был наглядной историей успеха и вдохновения, поэтому людям, как правило, нравилось с ней общаться. Надя интуитивно знала то, что исследователям было известно из экспериментов: когда с людьми происходят скверные вещи, те,
кто скрывает свое горе
[438]
, остаются милыми, дружелюбными и приятными в общении, воспринимаются окружающими как более психологически устойчивые, чем те, кто ведет себя иначе. Надя осталась
одна в самом начале взрослой жизни, но ее с радостью приглашали на каникулы в дома друзей, и потом она проводила отпуска с их семьями. А за их доброту девушка изо всех сил старалась не доставлять людям никаких проблем и даже услужить им. После обеда она первой начинала убирать посуду со стола и загружать ее в посудомоечную машину. По ее собственным словам, она была «любимым гостем в каждом доме».
Такими любимыми гостями чувствуют себя многие сверхнормальные.
Когда Сильвия Плат, сирота и в будущем известная поэтесса и писательница, училась в колледже, на каникулах она работала, чтобы заработать денег в дополнение к своим стипендиям, многие из которых ей предоставили богатые благотворители. Например, летом 1952 года Плат работала на женщину по имени Маргарет Кантор, ухаживая за ее престарелой матерью. И вот как миссис Кантор описала Плат в отчете для колледжа: «Сильвия исключительно прекрасная девушка. У нее отличные манеры, она превосходно умеет держать себя. Она неизменно в прекрасном настроении, а ее способность выражать свои мысли ярким, живым языком,
делает ее на редкость интересным собеседником, человеком, с которым каждому хочется общаться»
[439]
А теперь сравните эти качества с тем, чего мы обычно ожидаем от детей, особенно от собственных. «Что такое нормальный ребенок? Разве он просто ест, растет и при этом мило улыбается? — спрашивает психоаналитик Дональд Винникотт. — Нет, он совсем не такой.
Нормальный ребенок, если он уверен в поддержке отца и матери, жмет на все рычаги и использует любые возможности. В разные моменты он пытается подрывать ваш авторитет, разрушать, запугивать, вымогать,
изводить, шантажировать и узурпировать власть»
[440]
. Дети вроде Сильвии
Плат, Нади или других сверхнормальных не могут быть уверены в поддержке своих матерей и отцов; они не могут быть уверены, что те, кто их замещает, останутся с ними и помогут в любых обстоятельствах. Они знают, что им недостаточно быть просто нормальными детьми.
* * *
Будем предельно честны и признаем, что термин адаптивность,
предложенный Лилиан Рубин, не вполне подходящий. По правде говоря,
большинство сирот никто не принимает и, кстати, не усыновляет (одно из значений английского слова to adopt — усыновлять), так же как и
Такими любимыми гостями чувствуют себя многие сверхнормальные.
Когда Сильвия Плат, сирота и в будущем известная поэтесса и писательница, училась в колледже, на каникулах она работала, чтобы заработать денег в дополнение к своим стипендиям, многие из которых ей предоставили богатые благотворители. Например, летом 1952 года Плат работала на женщину по имени Маргарет Кантор, ухаживая за ее престарелой матерью. И вот как миссис Кантор описала Плат в отчете для колледжа: «Сильвия исключительно прекрасная девушка. У нее отличные манеры, она превосходно умеет держать себя. Она неизменно в прекрасном настроении, а ее способность выражать свои мысли ярким, живым языком,
делает ее на редкость интересным собеседником, человеком, с которым каждому хочется общаться»
[439]
А теперь сравните эти качества с тем, чего мы обычно ожидаем от детей, особенно от собственных. «Что такое нормальный ребенок? Разве он просто ест, растет и при этом мило улыбается? — спрашивает психоаналитик Дональд Винникотт. — Нет, он совсем не такой.
Нормальный ребенок, если он уверен в поддержке отца и матери, жмет на все рычаги и использует любые возможности. В разные моменты он пытается подрывать ваш авторитет, разрушать, запугивать, вымогать,
изводить, шантажировать и узурпировать власть»
[440]
. Дети вроде Сильвии
Плат, Нади или других сверхнормальных не могут быть уверены в поддержке своих матерей и отцов; они не могут быть уверены, что те, кто их замещает, останутся с ними и помогут в любых обстоятельствах. Они знают, что им недостаточно быть просто нормальными детьми.
* * *
Будем предельно честны и признаем, что термин адаптивность,
предложенный Лилиан Рубин, не вполне подходящий. По правде говоря,
большинство сирот никто не принимает и, кстати, не усыновляет (одно из значений английского слова to adopt — усыновлять), так же как и
большинство сверхнормальных детей. Очень легко или, может, удобно представить, что у таких, как Надя, есть суррогатный родитель, например бабушка, тетя или спортивный тренер, — человек, который выступает вперед и выполняет работу, которую по той или иной причине не могут выполнить их матери или отцы. Иногда такое действительно случается.
Возьмем, например, историю Симоны Байлз, четырехкратной олимпийской чемпионки, золотой медалистки, которую многие считают величайшей гимнасткой всех времен. Рожденная матерью, зависимой от наркотиков и алкоголя, от отца, который вскоре ушел из семьи, Байлз провела первые годы жизни в разных приемных семьях. В три года она начала жить с бабушкой и дедушкой по материнской линии, которые со временем ее удочерили. По словам самой Байлз, они и были ее родителями, ее мамой и папой
[441]
Однако большинство сверхнормальных детей достигают успеха в жизни благодаря целой череде хороших людей. Они словно собирают пазл необходимой им заботы и любви: выходные, проведенные с этим другом,
праздник в доме того родственника, неделя на этом диване, слова поощрения от того учителя, полезные советы от этого наставника,
благоприятная возможность от соседа и так далее и тому подобное. Будучи
«сталкерами» по сути, они словно сшивают единое полотно своего существования из фрагментов и жизней других людей. Куда бы они ни шли, они внимательно следят за тем, чтобы не просить слишком многого и не чувствовать себя слишком комфортно, потому что, по их убеждению, у них нет на это права. Пола Маклейн, в мемуарах которой под названием
Like Family («Вроде семьи») описывается ее детство в приемных семьях,
говорит о жизни в чужом доме так: «Это будто жить в отеле, потому что тебе лично ничего не принадлежит. Все тобой одолжено, как библиотечные книги: кровать, зубная щетка, вода в ванной»
[442]
Поэт Роберт Фрост сказал: «Дом — это такое место, где тебя примут,
когда бы ты ни пришел»
[443]
. Наде некуда было возвращаться, никто не ждал ее с нетерпением. Из-за этого она шла по жизни несколько иначе, чем другие. Каждый момент каждого дня она чувствовала себя как человек,
который нарушает чье-то спокойствие, как кто-то, кто никому в мире особенно не нужен. Ничто не ранило бы ее сильнее, чем упрек, что от нее слишком много проблем и она доставляет дискомфорт. И чтобы защитить себя от этой боли, она старалась никому ни в чем не докучать. Покладистая и сговорчивая, она тут же соглашалась со всем, что предлагал человек, у которого она гостила, или ее соседки по квартире: остаться дома или куда-
Возьмем, например, историю Симоны Байлз, четырехкратной олимпийской чемпионки, золотой медалистки, которую многие считают величайшей гимнасткой всех времен. Рожденная матерью, зависимой от наркотиков и алкоголя, от отца, который вскоре ушел из семьи, Байлз провела первые годы жизни в разных приемных семьях. В три года она начала жить с бабушкой и дедушкой по материнской линии, которые со временем ее удочерили. По словам самой Байлз, они и были ее родителями, ее мамой и папой
[441]
Однако большинство сверхнормальных детей достигают успеха в жизни благодаря целой череде хороших людей. Они словно собирают пазл необходимой им заботы и любви: выходные, проведенные с этим другом,
праздник в доме того родственника, неделя на этом диване, слова поощрения от того учителя, полезные советы от этого наставника,
благоприятная возможность от соседа и так далее и тому подобное. Будучи
«сталкерами» по сути, они словно сшивают единое полотно своего существования из фрагментов и жизней других людей. Куда бы они ни шли, они внимательно следят за тем, чтобы не просить слишком многого и не чувствовать себя слишком комфортно, потому что, по их убеждению, у них нет на это права. Пола Маклейн, в мемуарах которой под названием
Like Family («Вроде семьи») описывается ее детство в приемных семьях,
говорит о жизни в чужом доме так: «Это будто жить в отеле, потому что тебе лично ничего не принадлежит. Все тобой одолжено, как библиотечные книги: кровать, зубная щетка, вода в ванной»
[442]
Поэт Роберт Фрост сказал: «Дом — это такое место, где тебя примут,
когда бы ты ни пришел»
[443]
. Наде некуда было возвращаться, никто не ждал ее с нетерпением. Из-за этого она шла по жизни несколько иначе, чем другие. Каждый момент каждого дня она чувствовала себя как человек,
который нарушает чье-то спокойствие, как кто-то, кто никому в мире особенно не нужен. Ничто не ранило бы ее сильнее, чем упрек, что от нее слишком много проблем и она доставляет дискомфорт. И чтобы защитить себя от этой боли, она старалась никому ни в чем не докучать. Покладистая и сговорчивая, она тут же соглашалась со всем, что предлагал человек, у которого она гостила, или ее соседки по квартире: остаться дома или куда-
то пойти, заказать пиццу или сходить в кино. Когда девушки, с которыми она жила, слишком долго принимали ванну или съедали то, что оставила в холодильнике соседка, Надя порой задумывалась над тем, каково это —
быть такими беззаботными.
«Из сирот всегда получаются самые лучшие новобранцы»
[444]
, —
сказала о Джеймсе Бонде героиня актрисы Джуди Денч, глава британской разведки МИ-6 в фильме «Скайфолл». Этим довольно горьким и нерадостным замечанием героиня озвучила то, о чем обычно умалчивают исследователи, считающие, что психологически устойчивые дети обладают даром «манипуляционных взаимоотношений»
[445]
: в таких отношениях не всегда ясно, кто кем манипулирует. Этот термин рисует ребенка с устойчивой психикой как кого-то, похожего на сказочного Крысолова,
который, играя на дудочке, применяет всю свою силу, привлекая волшебной мелодией последователей и помощников. Однако сиротство,
даже адаптивное, не имеет с этим ничего общего. Начнем с того, что такие люди чувствуют, что именно они обязаны бодро и с готовностью следовать за тем, кто к ним добр и внимателен.
Если считать психологически устойчивого ребенка «уязвимым, но непобедимым», то мы видим его непобедимость и силу, тогда как он чувствует уязвимость и бесправность. Иметь права значит иметь возможность помогать либо вредить себе или другим
[446]
. Тот, у кого они есть, контролирует ресурсы, как материальные, так и любые другие:
деньги, привязанность, решения. Бесправный человек всегда чрезвычайно внимателен по отношению к имеющим права и власть. Два человека,
связанные определенными отношениями или живущие в одном доме,
неизменно имеют разный опыт, во многом определяемый их правами и властью. Одно из самых больших различий, по крайней мере, с точки зрения того, у кого нет прав, состоит в том, что те, у кого они есть, вольны быть самими собой. Они имеют право чувствовать то, что чувствуют, и хотеть то, чего хотят. Они могут поступать спонтанно и по большей части делать выбор, ничего не опасаясь. Они имеют возможность быть последовательными и изнутри, и снаружи. А те, кто лишен прав и власти,
скоро сталкиваются с тем, что разумнее скрывать свои истинные чувства и желания, не слишком приятные и счастливые.
Сиротка Энни в своей песенке пела о том, что «если на тебе нет улыбки, ты не полностью одет». Но улыбка имеет разный смысл для разных людей в зависимости от того, какими правами и властью они обладают. По данным исследований в этой области, улыбки на лицах
быть такими беззаботными.
«Из сирот всегда получаются самые лучшие новобранцы»
[444]
, —
сказала о Джеймсе Бонде героиня актрисы Джуди Денч, глава британской разведки МИ-6 в фильме «Скайфолл». Этим довольно горьким и нерадостным замечанием героиня озвучила то, о чем обычно умалчивают исследователи, считающие, что психологически устойчивые дети обладают даром «манипуляционных взаимоотношений»
[445]
: в таких отношениях не всегда ясно, кто кем манипулирует. Этот термин рисует ребенка с устойчивой психикой как кого-то, похожего на сказочного Крысолова,
который, играя на дудочке, применяет всю свою силу, привлекая волшебной мелодией последователей и помощников. Однако сиротство,
даже адаптивное, не имеет с этим ничего общего. Начнем с того, что такие люди чувствуют, что именно они обязаны бодро и с готовностью следовать за тем, кто к ним добр и внимателен.
Если считать психологически устойчивого ребенка «уязвимым, но непобедимым», то мы видим его непобедимость и силу, тогда как он чувствует уязвимость и бесправность. Иметь права значит иметь возможность помогать либо вредить себе или другим
[446]
. Тот, у кого они есть, контролирует ресурсы, как материальные, так и любые другие:
деньги, привязанность, решения. Бесправный человек всегда чрезвычайно внимателен по отношению к имеющим права и власть. Два человека,
связанные определенными отношениями или живущие в одном доме,
неизменно имеют разный опыт, во многом определяемый их правами и властью. Одно из самых больших различий, по крайней мере, с точки зрения того, у кого нет прав, состоит в том, что те, у кого они есть, вольны быть самими собой. Они имеют право чувствовать то, что чувствуют, и хотеть то, чего хотят. Они могут поступать спонтанно и по большей части делать выбор, ничего не опасаясь. Они имеют возможность быть последовательными и изнутри, и снаружи. А те, кто лишен прав и власти,
скоро сталкиваются с тем, что разумнее скрывать свои истинные чувства и желания, не слишком приятные и счастливые.
Сиротка Энни в своей песенке пела о том, что «если на тебе нет улыбки, ты не полностью одет». Но улыбка имеет разный смысл для разных людей в зависимости от того, какими правами и властью они обладают. По данным исследований в этой области, улыбки на лицах
людей, наделенных правами, соответствуют внутреннему состоянию удовлетворения и счастья, тогда как бесправные люди улыбаются для того,
чтобы окружающие чувствовали себя комфортно; между их улыбками и тем, как они действительно себя чувствуют, отсутствует прямая корреляция
[447]
. Иными словами, для имеющего права улыбаться естественно, в то время как для бесправного улыбка скорее стратегический инструмент, нечто обязательное. Первые улыбаются, когда им этого действительно хочется, а вторые — когда нужно.
Задолго до того, как поэтесса Эдна Сент-Винсент Миллей получила в 1923 году Пулитцеровскую премию, они с матерью и двумя сестрами жили как четыре сироты. С тех пор как отец Миллей ушел из семьи, мать с дочерьми переезжала из дома в дом; в сущности, они оказались бы на улице, если бы не многочисленные родственники, любезно распахнувшие перед ними двери. «Девочки стали для своей мамы “маленькими женщинами”, — пишет биограф Миллей Нэнси Милфорд. — Она постоянно предупреждала их о том, что они не должны никому доставлять ни малейших проблем или неприятностей. Она твердила дочкам, что нужно всегда быть аккуратными, чистыми и ответственными, и они относились к ее словам очень серьезно. И очень старались не показать родственникам, в основном тетушкам, своих истинных чувств или желаний»
[448]
Такая огромная разница в правах ведет к однобоким и сложным отношениям между сиротами и окружающим миром, и даже между сиротами и их благодетелями, хотя сами благодетели далеко не всегда это осознают. Если люди с правами проживают свои дни, мысля в основном с точки зрения вознаграждения («Чего я хочу и как могу это получить?»), то бесправные намного больше думают о наказании
[449]
(«Чего я боюсь и как мне этого избежать?»). А больше всего сироты боятся быть отверженными теми, кто в настоящее время их принимает, и, чтобы не лишиться их милости, чувствуют себя обязанными улыбаться и удовлетворять потребности окружающих. Они никогда не едят свой хлеб даром. Они платят за то, что получают. Они со всем соглашаются, стараясь всем угодить. Они со всеми ладят, чтобы ни с кем не ссориться. Из-за такого поведения сверхнормальные дети очень часто чувствуют себя кем угодно,
только не героями; они могут чувствовать себя домашними любимцами,
чем-то для узкого применения, горничными и даже проститутками,
которых держат при себе только до тех пор, пока те не причиняют неприятностей и обеспечивают комфорт, развлекают или предлагают какие- то полезные услуги.
чтобы окружающие чувствовали себя комфортно; между их улыбками и тем, как они действительно себя чувствуют, отсутствует прямая корреляция
[447]
. Иными словами, для имеющего права улыбаться естественно, в то время как для бесправного улыбка скорее стратегический инструмент, нечто обязательное. Первые улыбаются, когда им этого действительно хочется, а вторые — когда нужно.
Задолго до того, как поэтесса Эдна Сент-Винсент Миллей получила в 1923 году Пулитцеровскую премию, они с матерью и двумя сестрами жили как четыре сироты. С тех пор как отец Миллей ушел из семьи, мать с дочерьми переезжала из дома в дом; в сущности, они оказались бы на улице, если бы не многочисленные родственники, любезно распахнувшие перед ними двери. «Девочки стали для своей мамы “маленькими женщинами”, — пишет биограф Миллей Нэнси Милфорд. — Она постоянно предупреждала их о том, что они не должны никому доставлять ни малейших проблем или неприятностей. Она твердила дочкам, что нужно всегда быть аккуратными, чистыми и ответственными, и они относились к ее словам очень серьезно. И очень старались не показать родственникам, в основном тетушкам, своих истинных чувств или желаний»
[448]
Такая огромная разница в правах ведет к однобоким и сложным отношениям между сиротами и окружающим миром, и даже между сиротами и их благодетелями, хотя сами благодетели далеко не всегда это осознают. Если люди с правами проживают свои дни, мысля в основном с точки зрения вознаграждения («Чего я хочу и как могу это получить?»), то бесправные намного больше думают о наказании
[449]
(«Чего я боюсь и как мне этого избежать?»). А больше всего сироты боятся быть отверженными теми, кто в настоящее время их принимает, и, чтобы не лишиться их милости, чувствуют себя обязанными улыбаться и удовлетворять потребности окружающих. Они никогда не едят свой хлеб даром. Они платят за то, что получают. Они со всем соглашаются, стараясь всем угодить. Они со всеми ладят, чтобы ни с кем не ссориться. Из-за такого поведения сверхнормальные дети очень часто чувствуют себя кем угодно,
только не героями; они могут чувствовать себя домашними любимцами,
чем-то для узкого применения, горничными и даже проститутками,
которых держат при себе только до тех пор, пока те не причиняют неприятностей и обеспечивают комфорт, развлекают или предлагают какие- то полезные услуги.