Файл: Содержание предисловие переводчика введение i. Сфера индуистского тантризма.pdf

107 перестает происходить, образовывая вездесущие и вечные источник и субстрат вселенной, созданные из слова. Божество не может прекратить творить и одухотворять вселенную, которая без него исчезла бы.
Шива, содержащий, таким образом, в себе в архетипической форме санскритский алфавит и космическую манифестацию, которую он порождает, переходит через серию грамматически установленных актов осознания
1
, световых проекций и отражений фонем санскрита на различных уровнях космической энергии и побуждает появиться, наряду с четырьмя, сменяющими друг друга уровнями слова, от самого высокого, безгранично тонкого и высшего, до самого низкого, явного и конкретного, все уровни и аспекты космической манифестации, поэтапно развертывающейся согласно системе, классифицирующей таттвы
2
Такое же переплетение лингвистики и космоса обнаруживается менее интеллектуально утонченным, но более интегрированным в теоантропокосмический подход тантризма к телу и слову образом в других описаниях одновременно божественно-космического и телесного возникновения этого слова, где все же неразделимы божественное, космическое и человеческое. Я приведу цитату из старинной шиваитской тантры «Тантра-садбхава»
3
, где мы видим божественные сущности, рождающиеся в человеческом теле: «Эта энергия высшая, тонкая, воспеваемая как превосходящая всякую практику, скручена спиралью вокруг бинду сердца, подобно дремлющей змее. Она пребывает там, сонная, в бессознательном состоянии, о Ума! Эта Богиня заключает в себе четырнадцать миров, вместе с луной, огнем, солнцем и звездами, оставаясь в бессознательном состоянии, словно обездвиженная ядом. Она пробуждается вместе со звуком (nāda), очень чистым и сотканным из сознания, вспахтанная бинду (Шивой), присутствующим в ее существе, о Красавица! Из этого пахтания круговым и непрерывным движением в его теле возникают световые точки (bindu), производные от этого [полового] разделения. Таким образом поднимается тонкая Сила (kalā), Кундали. Владыка это бинду,
1
В отличие от нашего, санскритский алфавит в своей традиционной форме не представляет собой хаотичный набор букв, но перечисляет их в соответствии со строгими фонетическими правилами: сначала идут шестнадцать гласных, разделенные в соответствии с их фонетической природой, а за ними следуют согласные, согласно месту их артикуляции (от горла до губ) и принадлежности их к звонким или глухим, и заканчивается алфавит сибилянтами и придыхательной ḥ. Грамматика Панини две тысячи лет назад представила описание языка научного характера, подобное которому у нас появилось только в XX в.
2
Описание фонематической эманации содержится в книге: Padoux A. L’Énergie de la parole. P. 119–176. Перевод третьей главы «Тантралоки» можно отыскать: Abhinavagupta.
La Lumière sur les tantras.
3
Это произведение было известно только в цитатах, и данная цитата содержится в комментарии Кшемараджи на стих 2.3. «Шива-сутр» (о природе божественного слова мантр), согласно которому я ее и привожу. Эта тантра ныне доступна в интернете. В отношении процитированного здесь отрывка см. перевод «Шива-сутр» Лилиан Сильбюрн:
Shivasûtra et Vimarshinî de Ksemarâja.

108 пребывающий в ее лоне. Это четверица, о Возлюбленная! Благодаря соединению Вспахтанной и Пахтающего происходит выпрямление, сила, которая держится между этими двумя бинду (Шакти и Шива), именуемая
Старшей (Джьештха). Взволнованная бинду, Кундали, образующая прямую линию, называется Прямой (Рекхини), имея два бинду на своих крайних точках. В таком случае она выступает силой тройственного пути и носит имя
Раудри. Но ее воспевают также как Родхини, так как она загораживает путь к освобождению. Ее форма это форма Луны. Амбика обладает обликом полумесяца. Таким образом, высшая Энергия принимает три формы. От союза и отделения этих энергий происходит девять групп фонем, разделенных на девять категорий. Богиня последовательно входит в пять
[брахма] мантр, sadyojāta и остальные. Вот почему, о Владычица героев, ее называют пятиричной. Ее также именуют двенадцатиричной, так как существует двенадцать гласных. Разделенная на пятьдесят частей, она пребывает в фонемах от а до kṣa. В сердце, как сказано, она наделена одним атомом, в горле двумя атомами и тремя, когда она находится на кончике языка. Именно на кончике языка, несомненно, возникают все фонемы.
Таково рождение звука (śabda), проникающего во все, что движется и неподвижно».
А значит, в этой мифологической картине божественная Энергия рождается в человеческом сердце, а затем становится кундалини, божественной, поднимаемой посредством сексуального союза двух божеств; после этого появляются три божественные энергии – а значит, мы находимся в области божественного. В таком случае задействуются пять мантр (которые одновременно являются божествами и ритуальными формулами), затем появляются фонемы, составляющие санскритский алфавит, а стало быть, слово, космическую силу. Но именно в органах речи – в человеческом теле – рождаются эти фонемы: божественный, космический и человеческий уровни неразрывно связаны.
Существуют другие аналогичные описания космической манифестации через слово, они содержатся даже в текстах панчаратры, в Ахирбундхья- самхите (главы 16 и 17), например, или в Лакшми-тантре (главы 18–20). Если процессы творения различаются в деталях, принцип всегда один и тот же: это космогонии, имеющие фонетическую основу, при этом божественная энергия, творящая вселенную, остается энергией слова в форме санскритского алфавита. Возможно, нам покажется, что здесь придается чересчур много значения произвольным и причудливым мифическим или интеллектуальным конструкциям. Однако, они заслуживают упоминания, потому что являются как типично тантрическими по своему космическому подходу, так и типично индийскими по своей фонетической и грамматической оболочке.

109
Слово в человеческом существе: слово и сознание
Вернемся к человеческому плану. Уровни и аспекты слова, которые мы только что видели в качестве основ сменяющих друг друга планов космической манифестации, проявляются также в человеческом существе.
Стало быть, именно тем же образом, через появление все более конкретных уровней слова, в соответствии и здесь со взглядами теоретиков кашмирского шиваизма, в человеке рождается слово, язык, и вместе с ним его сознание и осознание им мира: если мир возникает со словом и через слово, с человеческим сознанием дело обстоит аналогичным образом. Слово в этих системах выступает жизнью сознания: осознание себя и слово неразделимы.
По этому поводу экзегеты из числа кашмирских шиваитов принимают на свой счет выражение теоретика грамматики, шиваита Бхартрихари (V в.), согласно которому для человека «в этом мире не существует идеи или опыта, который не был бы сопровождаем словом».
С этой точки зрения для человеческого существа имеется лишь присутствие в себе самом и в мире, пронизанное словом: я знаю, что есть, поскольку я говорю. Это слово, однако, не присутствует в человеке только на уровне языка, но на всех его уровнях, включая наивысший, parā, высшее
Слово. Присутствие слова в человеческом сознании на деле необходимо, поскольку для этих мыслителей, которые были прежде всего метафизиками, любая форма слова, даже самая ясно выраженная, может обладать онтологическим статусом, а значит, ценностью как средства познания, только если она основывается на абсолютной отправной точке, вечном фундаменте, к тому же отождествляемом с высшим Сознанием, которое есть Слово.
Эта необходимость является не только логической, но и метафизической, поскольку, как уже было сказано, индийские теологи, будь ли они тантриками или нет, придерживаются эманационистских взглядов: для них ничто не может быть проявлено в мире, если в начале оно не содержится в божестве. Индийской мысли чужда идея творения ex nihilo
1
, fiat
2
, после которого все предстает очам в готовом виде: творение это непрерывный циклический процесс, вечно исходящий от божества; связь манифестации с божеством не прерывается. Дело обстоит таким же образом mutatis mutandis
3
для человека, высказанное которым слово может существовать и быть ценным, только если оно основывается на высшем слове, вместилище, fons et origo
4
, вечном субстрате любого возможного слова
5
. «Каким образом, когда мы говорим, – утверждает тантрический текст
(к тому же вишнуитский), – можно было бы перейти от одного слова к
1
ex nihilo – из ничего (лат.) – Прим. пер.
2
fiat – да будет (лат.) – Прим. пер.
3
mutatis mutandis – средневековая латинская фраза, означающая «внесены необходимые изменения» или «после внесения необходимых изменений». – Прим. пер.
4
fons et origo –латинский термин, означающий «источник и происхождение» – Прим. пер.
5
Сюда помещают даже органы речи, потому что они делают возможной артикуляцию!

110 другому, если бы каждое из них мы бы не брали из высшего Слова?» Это слово вызывает к жизни все, что существует, так как вселенная может существовать (в себе самой и для человека) только поскольку ее породило слово, пребывает в ней и продолжает ее одухотворять.
При этом в основе любого человеческого сознания находится высшее слово, parā, семенное, молчаливое, слово превыше всякого слова, опора чистого светового сознания, где все покоится в зародыше. В нем рождается
«внутренняя речь», которое скорее представляет собой схему движения к тому, чтобы стать явной («это как признак внутренней головы», – утверждает
Абхинавагупта). Вместе с этим движением появилось зрящее слово
(paśyantī), которое собственно всегда произносится на первом этапе. Оно именуется «зрящим», поскольку именно на этом уровне рождается в сознании как желание говорить схема первого образа того, что будет явлено на следующих этапах, при этом данный образ будет синтетическим, не дискурсивным и целиком погруженным в сознание, в Я (aham), которое есть первое утверждение существа, трансцендентального «Я». Затем наступает черед среднего слова или слова-посредника (madhyamā), где образуются, всегда погруженные в сознание, очертания речи и того, что она выражает: Я
(aham) и это (idam), объективность, пребывают здесь в их тонкой форме.
Восприятие мира и названия появляются здесь: мы находимся в отправной точке дискурсивного сознания и того, что оно создает в мышлении. Иногда этот уровень описывают как уровень внутреннего языка. Наконец, наступает окончательный этап, этап «проявленного языка» (vaikharī), он называется так, потому что все конкретное, слова и вещи, присутствуют здесь и становятся явными. Это уровень языка, дискурсивного мышления и любой объективности: мир, в котором мы живем и говорим. Это тот же процесс, который образует космическую манифестацию.
Я лишь представляю здесь краткое изложение теории, которая обладает различными продолжениями и в действительности является чрезвычайно богатой и тонкой. Мы видим здесь, каким образом рождается в человеческом существе, начиная с первых проблесков сознания, мышление, которое вырисовывается мало-помалу наглядно и в словесном выражении (но не в образе идей, индийцы никогда не думали, что можно мыслить идеями), внутреннее движение, которое через последовательные этапы совершается в ясно выраженных слове и мышлении; вместе с ним происходят язык (языки) и восприятие вещей: ясное осознание себя, ощущение мира и своего присутствия в мире. Здесь также описывается манера, в которой устанавливается связь слов с вещами, каким образом производится обретение любого сознания, на чем основывается и как функционирует память. Здесь также содержится теория обучения (которое, как предполагается, происходит в madhyamā, поскольку именно на этом уровне вещам даются названия).
Изложение этой системы во всех ее аспектах, в особенности, у Утпаладевы и
Абхинавагупты, образует одно из самых блистательных и захватывающих

111 проявлений тантрической философской мысли в Индии
1
. К сожалению, здесь я был вынужден ограничиться жутко кратким изложением.