Файл: Крейдлин.pdf

лека; из высоких, пожалуй, только тенор и фальцет— «высо­ кий мужской голос» — способны характеризовать речь. Рече­ вые голоса образуют непрерывную шкалу от самого низкого го­ лоса, речевого баса, до наиболее высокого, тенора, а среднее положение — положение нормы на шкале речевых голосов за­ нимает баритон.

С речевыми басом и тенором в языковой картине мира свя­ заны устойчивые ассоциации. Бас коррелирует не только с определенным физическим обликом человека, но также с из­ вестной солидностью, устойчивостью и размеренностью, что проявляется в особенностях сочетаемости. Невозможно, напри­ мер, *тарахтеть или *тараторить басом, трудно представить себе ?Ъахлебывающийся бас. Тенор же ассоциируется с легко­ стью и мягкостью, им вполне можно говорить быстро, даже тараторить.

Имеются и другие сочетаемостные ограничения, связанные с противопоставлением музыкальных и речевых голосов. Впол­ не допустимо сказать Малыш присел на левую пятку и сочным баритоном произнес: «Сверчок на печи» (Стругацкие), можно пробасить какие-то слова, но не *протенорить или *просопранить. Уместно замечание Попутчик говорит скоро, тонким фальцетом, вздыхает (Слепцов), но имена, называющие жен­ ские музыкальные голоса, речь не характеризуют. Плохо не только *Лена уже говорит сопрано (или: альтом, меццо-сопра- но), но и *Она сказала это сопрано (при несколько лучшем ?Она сказала это своим обычным сопрано). Слово баритон в исходном значении — это «певческий мужской голос», однако, желая подчеркнуть особенности речи персонажа, авторы часто исполь­ зуют это слово для описания мелодических и тембровых свойств звучащей речи, таких как глубина голоса, сочность и, быть может, некоторая напевность; ср. Говорил он баритоном, мед­

ленно растягивая слова.

Мы отмечали различия в концептуализации мужских и жен­ ских голосов, детских и взрослых. В дополнение к сказанно­ му укажем, что такой вид голоса, как грудной, свойствен жен­ щинам, но не мужчинам, а, например, бабий голос (как и отеческий тон) — только мужчинам. Как недопустимо *Он ска­ зал это голосом, так плохо и *Он сказал это мужским голосом, если он — «мужчина» (при абсолютно нормальном Он сказал это бабьим голосом). В рематической позиции в подобных предло­ жениях должны быть представлены признаки, не соответству­ ющие семантике субъекта, ср. Она сказала это низким мужс­

ким голосом.

Изменения в возрасте параллельны изменениям голоса (о стереотипах возраста и его языковой концептуализации см. Крейдлин 1996): Я вдруг ясно почувствовал, что голос его из­ менился, превратился в старческий (В. Набоков). В этом пред­ ложении прилагательное старческий описывает возрастные изменения и выступает в прямом, а не в сопоставительно-срав­ нительном значении «как у старого человека». Интересно, что слово старушечий в аналогичных ситуациях еще указывает и на пол говорящего, в то время как пол человека, произносящего фразы старческим голосом, определяется только по контексту.

Взрослым голосом всегда говорит ребенок, а детским — может и взрослый. В самом раннем возрасте речь неразборчи­ ва, и тогда мы говорим, что ребенок что-то лопочет и лепечет,

но неразборчивая речь в более зрелом возрасте обозначается как

бормочет, лепечет, говорит <себе> под нос, бубнит, цедит или

говорит неразборчиво (не только по содержанию, но и по фор­ ме). Выступая в роли субъекта, сочетания женский голос, дет­ ский голос и мужской голос в нормальной ситуации однозначно указывают на пол/возраст говорящего; ср. Неожиданно послы­ шались шаги и голоса. Кто-то шел по тропинке к пасеке. —Душ­ но!— сказал женский голос. Как, по-вашему, будет дождь или нет ? — Будет, моя прелесть, но не раньше ночи, — ответил томно очень знакомый мужской голос (А. Чехов). В то же время определение человеческий применительно к голосам людей под­ черкивает либо переход от необычных характеристик к нормаль­ ным, ср. Вот теперь я слышу человеческий голос (В. Драгунский), либо отмечает интимную речь, появление «теплоты в голосе», ср. И сказал истопник человеческим голосом (Р. Зеленая).

Хотя голос является неотъемлемой принадлежностью чело­ века, встречается ситуация реального несовпадения визуального

иакустического «Я», когда голос искусственно отрывается от своего носителя и начинает жить в чужом теле. Такое явление имеет место в процессе дублирования фильма, когда голос одного актера приписывается изображению другого, и голос как бы начинает жить в другом теле; ср. «в дубляже экранная звез­ да, видимая на экране, отнимает голос у живого актера, кото­ рый старается вписать движения своего рта в чужую, "готовую” артикуляцию* (Ямпольский 1996, с. 172). Дублирование — это своеобразная пересадка голоса, «когда предпринимается попыт­ ка восстановить насильственно разорванное единство голоса и тела» (там же), это техника совмещения и повтора голосового

иартикуляционного жестов — дыхания, скорости движения голосовых связок, движений губ и языка. Дублирование стро­ ится на принципе копирования артикуляции, движения губ.

причем речевая мимика в идеале должна полностью соответство­ вать жестам и движениям тела актера — только тогда можно рассчитывать на то, что удастся преодолеть чужеродность голоса и тела. Однако именно в силу того, что голос — это неотъем­ лемое свойство человека, идеальное его повторение, то есть полное копирование голосовой мимики, невозможно.

Техника дубляжа породила в среде кинематографистов чи­ сто профессиональные выражения типа продал свой голос, по­ глотил чужой голос, забил голос, купил или уступил голос за бес­ ценок, которые для бытовой речи нехарактерны.

* * *

Параметры различных голосов, как специальных, так и бытовых, ориентированы не только на мир человека — они во многом определяют стиль и фактуру текста, а указание в тек­ сте голосовых свойств различных персонажей является одним из часто применяемых приемов выразительности. Характерис­ тики голосов сложным образом соотносятся как с коммуника­ тивными намерениями говорящего, так и со смысловыми эле­ ментами сообщения и способами их языкового выражения. Не любое содержание вводимо такими художественными оценка­ ми речи, как с вызовом бросал слова-, истекал словами; с явно

ощутимым элементом женственности прочла вслух; сладострас­ тно шепчет; гнусавым голосом второразрядного артиста изрекает истины·, начинает лаяться·, ронял чугунно-глухие слова', истери­ чески вопила; приятный звонкий голос сменил вкрадчивый насмо­ рочный', гаркнул не своим голосом', ср. также — Тише!— сказал

Иван Иваныч таким голосом, как будто в зале был покойник.

Приказ несовместим с ласковой речью, просьба — с криком, обычный вопрос — с заискиванием. Клич победителей никог­ да не сливается с воплем побежденных.

Некоторые формальные показатели, например в одной из словоформ прямой речи, коррелируют с протяжным голосом (ср. Уходи-и!), с громкостью (Молча-ать!), со скандировани­ ем и тем самым с длительностью (У-чи-тель), ср. неправиль­ ное предложение *— Уйди-и!— сказала она быстро. Бурчание под нос слов-извинений часто воспринимается как неискрен­ нее, а фраза *Я вас люблю», — произнесла Лиза жалобным голо­ сом осознается не столько как признание в любви, сколько как желание вызвать в собеседнике жалость и пробудить в нем от­ ветное чувство, и, быть может, даже содержит в себе упрек.

Голосовые модуляции передки и в других языках. Так, Д. Эфрон (Эфрон 1941/1972, с. 71, 180) пишет, что в идише

«существует особая вокальная модуляция слова пи, которое в речи часто произносится с вопросительной интонацией (ср. рус. Ну?— Г К.) и сопровождается особым жестовым движе­ нием, мелким по объему, вопросительным по своему харак­ теру и имеющим довольно замысловатую извилистук» траекто­ рию». Такая комбинация из паралингвистического и жестового элементов должна отмечаться в толковом словаре.

Едва уловимые, порой даже не получающие языковых обо­ значений модуляции голоса позволяют человеку сделать вывод о том, что его собеседник сегодня в хорошем настроении или, наоборот, не в духе. Неуместная «игра голосом» способна спро­ воцировать у собеседника отрицательную реакцию, реакцию не на диктум, а на модус сообщения, ср. реплики Зачем вы так кричите?; Не нужно сомной подобным образомразговаривать!или Скажите это еще раз и, по возможности, другим тонам. Впро­ чем, тут не исключены и ошибки в оценке. Адресат может уловить иронию в голосе там, где это вовсе не входило в наме­ рения говорящего. Он способен принять шепотную речь, выз­ ванную физиологическими причинами, например болезнью, за неуместное проявление близости, а быструю речь счесть сви­ детельством стремления говорящего побыстрее закончить разго­ вор и уйти. Нередко автор высказывания в своих метатекетовых замечаниях указывает на изменение голосовых характеристик и обозначает мотивы, приводящие к таким изменениям: Обэтом

мне хотелось бы сказать чуть помедленнее, это очень важно; Признаюсь, я начал тихо, так как в зале было очень шумно; Те­ перь я бы хотел немного «помычать* вот на какую тему, «помы­ чать», потому что внятно я еще не умею говорить об этом (М. Хомяков, из устного выступления). Очевидно, что указание причин голосовых трансформаций, одна из разновидностей метатекста в тексте, отражает стремление говорящего экспли­ цировать свои коммуникативные намерения (о различных мо­ тивах речевого поведения говорящего см., например, в работе Шмелева 1988).

1.5. Голосовое оформление речевых высказываний

Имеются высказывания (даже типы высказываний), и число их достаточно велико, в которые определенный вид голоса как бы встроен, то есть которые можно произнести только голо­ сом с фиксированными признаками: Да ну?!— голосом более протяжным, чем обычно, происходит удлинение конечного

гласного; слова черт побери, черт-те что, черт его знает про­ износятся достаточно быстро; Ой! — высоким или более высо­ ким голосом; Брысь!—резким, отрывистым голосом; Закон есть закон — разделяя слова.

Подчеркну, что речь здесь идет не об особенностях интона­ ции, о которых можно было бы говорить отдельно, а именно о голосовых параметрах ее выражения; ср. Уверенность — это как

бы голос, тон, в котором повествуют, как обстоят дела, но из тона нельзя делать вывод, что сообщение оправданно (Л. Витген­ штейн. *0 достоверности»). Выражение сильных эмоций пере­ хватывает горло, голос захлебывается. Пришедший в сильное волнение, испуганный или чем-то потрясенный человек, чело­ век, испытывающий или только что испытавший глубокое пе­ реживание, говорит другим голосом, не своим голосом, изменив­ шимся голосом, <как бы> чужим голосом. Подбадривать нельзя заунывным голосом, вопить — шепотом, а утешать — голосом зычным. Команды и приказы отдаются четким твердым голо­ сом, отрывисто и резко (ср.: — Послушай, Вергилий, — сказал он

со всей менторской твердостью, какую всегда принимал его голос, когда наставал черед просто отдать приказ. — Г Брох), а напут­ ствия — голосом мягким и теплым. Фраза У меня срочное сооб­ щение канонически произносится быстро, а оценочные воскли­ цания типа Чушь!, Дребедень!, Сила!, Красота!, Фантастика!

или Кошмар! — голосом отрывистым, громким и резким. В примере Тетя Каля...— взмолилась она (Б. Екимов) обращение произносится совершенно иначе, чем в предложении Тетя Каля...— позвала она, а пропозиция Читал я, — выразительно произнес Каледин требует иного голосового оформления, чем пропозиция Читал я во фразе Читал я, — ухмыльнулся он.

Ласковое обращение может требовать и другого морфоло­ гического оформления по сравнению с обычным, ср. шеро­ ховатое предложение?—Старуха, — вдруг ласково обратился он к бабе Тане и совершенно нормальное — Старуня, — обратился

он к ней ласково (Б. Екимов).

Недовольство передается ворчанием, брюзжанием, бормо­ танием, фырканьем: Капризная она чрезвычайно: обожаю, гово­

рит, финики. А принесешь ей — фыркает: я, говорит, терпеть не могу фиников, а только винные ягоды (М. Горький). В по­ добных случаях, в отличие от фраз с частицами якобы, мол, дескать, трансляция чужой речи почти с обязательностью пред­ полагает имитацию, возможно даже с нарочитым передразни­ ванием голоса говорящего. Ворчание, например, означает «вы­ ражение недовольства определенным способом», а именно ворчание реализуется обычно монотонным голосом, подчерки­